Провокатор - Вячеслав Шалыгин

Грин кое–как выбрался из–под семипудовой туши генерала и попытался привести его в чувство. Алексеев не реагировал. Между тем он, совершенно точно, был жив. Грин заглянул вниз, пытаясь определить, есть ли в запасе время. Пыле–дымовая завеса была настолько плотной, что Филипп ничего не разглядел. Ни врага не увидел, ни даже нижнего витка лестницы – возможно, разрушенного, а возможно, и нет. Утешало одно: и серпиенсы вряд ли его видели. Даже если использовали всякие там тепловизоры или что–то подобное. Горячим в шахте было все, вплоть до стен, а не только человеческие тела. И если полагаться на локаторы или сонары, тоже пока не сильно преуспеешь. Но это пока.

Грин встряхнул головой, прогоняя плывущую перед глазами муть, примерился, как бы половчее ухватить генерала, поднатужился и взвалил Алексеева себе на спину. Было тяжело. Очень тяжело. Но Грин почему–то не сомневался, что сумеет подняться с этим тяжелым, но ценным грузом на оставшиеся десять витков. Почему? Филипп и сам не знал. Может быть, он наконец–то согласился с высказыванием голоса извне: «Сила человека не в мышцах, а в его духе», а может, дело было в изрядной адреналиновой «накачке».

Грин сделал шаг, другой, третий… Мышцы гудели, связки трещали, от прилившей крови едва не лопались глаза, не хватало воздуха, но Филипп шел, оставляя позади ступеньку за ступенькой, виток за витком. Более того, на середине подъема, когда воздух стал чище, у Грина буквально открылось второе дыхание. Он прибавил шаг и выбрался на поверхность даже быстрее, чем рассчитывал.

Выход из шахты располагался в подвале давно сгоревшей, но так и не восстановленной каменной многоэтажки. Грин отыскал более–менее свободное от хлама и обломков место, пристроил Алексеева спиной к стене и рухнул рядом. Впрочем, не надолго. Кое–как отдышавшись, Филипп снова поднялся на ноги и отправился на разведку.

Вид из узкого окошка в цоколе дома открывался удручающий. Грин был готов к чему–то подобному, но все равно содрогнулся. На экране компьютера картина разгрома выглядела не так страшно.

По улочке, на которую выходило окно, стелился черный дым – это горел подвал дома напротив. Над дымовым шлейфом, то и дело ныряя в завесу, летали энергоботы. Чуть выше крыш, метрах в сорока от земли, зависли коконы. Но при всем при этом на улице не было ни одного серпиенса. Филипп чуть привстал, чтобы увидеть мостовую.

Лучше бы он этого не делал. Вся улица была усеяна человеческими телами. Причем трупы были разными, и мужскими, и женскими, и детскими. И никто из погибших не был вооружен.

Грин снова поднял взгляд. Людей не «распылили», значит, эту бойню устроили не серпиенсы, а их энергоботы. Зачем? А затем, чтобы напугать тех, кто это увидел или еще увидит. Грин ведь сам сформулировал этапы последующей тактики змеевиков: преследование, зачистки, акции устрашения.

«И одно не исключает другого».

«Не понял, – насторожился Грин. – Что ты имеешь в виду?»

«Это была акция устрашения, – пояснил голос извне. – Но энергоботы не остановятся. Впереди полная зачистка. Тебе лучше уйти отсюда».

«Я не смогу уйти с генералом. И без него не могу уйти».

«Тогда готовься к худшему. На подлете коконы с шоковыми излучателями».

«Я успею забаррикадироваться?»

«Нет. Да это и не поможет. Прежде чем начать зачистку, серпиенсы проведут преобразование. Твое укрытие станет прозрачным до самого подвала».

«Но ведь должен быть какой–то выход!»

«Он есть, но найти его ты должен сам».

«Кому это я должен?!»

«Я не могу подсказывать тебе постоянно. К тому же я не знаю, что это за выход. Я только знаю, что ты способен его отыскать».

«Но…»

Продолжить мысленный спор Грин не успел. Вернее, он его продолжил, но чуть позже и на другом уровне сознания. Когда в результате залпа шоковых орудий врага провалился в забытье.

* * *

В отличие от нормального сна, вызванное шоковым залпом забытье было серым, холодным и тошнотворным. Грина будто бы качало на волне посреди свинцового северного моря, над которым стоял густой туман. Хотя был у муторного забытья и один плюс. Филипп сохранял относительную ясность мышления и отчетливо слышал все тот же хорошо знакомый голос извне. Слышал и мог ему отвечать.

– Большое спасибо за своевременные подсказки! – Грин постарался придать мысленной фразе саркастические интонации.

– Всегда пожалуйста, Филипп, – спокойно ответил мистический голос. – Но, согласись, сарказм здесь неуместен. Все мои подсказки были действительно своевременными и полезными. Фактически я несколько раз спасал тебе жизнь.

– Не спорю, спасибо, только ради чего? Чтобы привести в подвал, где меня зажарят энергоботы?

– Ты сумеешь справиться с шоком до того, как начнется зачистка, и найдешь решение.

– Откуда ты знаешь? Может быть, первым очнется Алексеев. Или серпиенсы начнут операцию досрочно.

– Твоя нервная система не так чувствительна к действию вражеских шокеров. Помнишь музыку, которую мы слушали на шоссе Энтузиастов? К ней ведь ты тоже был невосприимчив.

– А генерал…

– Нет, психотронное оружие на него тоже не действует, но от шока он оправится позже тебя.

– Но почему?

– Это наша особенность, Грин.

– Наша?

– Да. Твоя, моя и еще многих других. Позже я непременно расскажу тебе о них. Но сейчас не следует отвлекаться. Ты должен найти решение. Пока мы на связи, я могу посодействовать.

– Ты же сказал, что не знаешь ответа.

– Так и есть, но я могу помочь тебе в размышлениях. Задавай вопросы, я буду отвечать, и, возможно, в процессе диалога ты нащупаешь верный путь.

– Хорошо. – Грин попытался сосредоточиться, хотя во сне это было трудно. – Кто ты все–таки на самом деле?

– Ты знаешь ответ.

– Я знаю только одно: ты не галлюцинация.

– Вот именно. Получается, ты знаешь главное. Остальное ты узнаешь, когда придет время.

– И когда же оно придет?

– В следующей жизни, Филипп.

– Очень милая перспектива. Вот только, боюсь, в следующей жизни мне будет плевать на любые знания из жизни текущей. Может быть, в следующей жизни я буду котом или вовсе баобабом!

– Нет, ты останешься собой.

– Я не верю, что возможно такое удачное переселение души.

– Я говорю о тебе в целом, а не только о твоей душе. «Следующая жизнь» формально станет прямым продолжением твоей нынешней жизни, а вот фактически она действительно станет для тебя новой. Тебе придется резко измениться, как говорят, стать «совсем другим человеком». При этом ты по–прежнему будешь Филиппом Грином. В такой расклад ты готов поверить?

– В такой – готов. Однажды я уже становился совсем другим.

– Я знаю. Это произошло, когда ты вдруг понял, что застрял в детстве, и решил повзрослеть. В ближайшем будущем тебя ожидает нечто подобное, только на порядок серьезнее. Это действительно будет новая жизнь, Филипп.

– После всего, что случилось, охотно верю. Жить, как мы жили до разгрома Сопротивления, больше никто не сможет. Но я не пойму, на что конкретно ты намекаешь? Изменения в моей жизни будут круче, чем у всех? Есть какое–то донесение разведки? Или это твое очередное загадочное предвидение?

– Да. Только это твое предвидение, я выудил его из твоего подсознания.

– Неужели? – Грин усмехнулся. – Почему же я о нем ничего не знаю?

– Ты просто пока не задумывался над ним. Но это не имеет значения. Задумываешься ты или нет, не важно, предвидение реализуется в любом случае. Человек не может изменить ход событий.

– Это я понимаю. Не понимаю только, какой мне тогда прок от предвидений? Может, я потому над ними и не задумываюсь, что мое подсознание понимает всю бесполезность этих мозговых выкрутасов?

– Ты не можешь ничего изменить, но ты можешь подготовиться. Хотя бы морально. Так что предвидения не бесполезны.

– Даже если я в них не верю?

– Разве? Ведь ты убедился, что они точны. И мои, и твои. Вспомни, как ты увидел сон про начало оккупации. Вспомни, как я предупреждал тебя о неприятностях «ближнего прицела». В деталях наши таланты отличаются, Грин, но по сути они схожи. Мы оба умеем заглядывать в будущее и можем мысленно делиться друг с другом увиденным.

– И вместе мы, получается, сила, – съехидничал Грин. – Забавно.

– Не забавнее того, что тебя ожидает. Когда придет время перемен, не сопротивляйся. Кое–что может тебя шокировать, даже напугать, но ты не должен поддаваться панике. Доверяй чутью и иди до конца. Это будет первым уровнем новой большой игры.

– А вторым уровнем будет мое превращение в «совсем другого человека». Метаморфоза. Из гусеницы в бабочку. Угадал?

– Да.

– А третьим?

– Пока не знаю. Дальше правила игры будешь устанавливать ты. Если выживешь.

– Бред какой–то!

– Неужели? А ты попробуй заглянуть в свое предвидение.

– Это как? Типа, увидеть сон по заказу? Я так не умею.

– Умеешь. Просто пока твой разум затуманен, но к третьему уровню ты достигнешь достаточной степени просветления, и тебе откроется то, что вижу я и что видят другие. А возможно, и больше.