Поганое поле. Возвращение (СИ) - Цзи Александр

— Нейрочип я облучил тоже по вашим алгоритмам?

— Это досадное недоразумение, — процедил Габриэль.

— И меня задержали Модераторы…

— А позже отпустили по воле Председателя, не так ли? Он узнал, что ты в плену, и приказал отпустить. Товар должен быть доставлен заказчику.

— То есть если б я покрошил Модераторов в мелкую капусту, меня отпустили бы все равно?

— Или устроили бы побег. Так или иначе ты оказался бы на свободе.

Я перевел дух. Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие — все эти состояния психики сменили друг друга во мне со скоростью гравитационного поезда. Что ж, раз мы — результат научного опыта, так тому и быть. Мы люди не гордые, сильно от этого не ущемимся. Зато жизнь у меня интересная.

Кира смотрела на меня с плохо скрываемым ужасом. Словно увидела во мне чудовище Франкенштейна, а не простого парня. И этот взгляд подействовал на меня сильнее, чем слова Габриэля. Я почувствовал себя уродцем похуже настоящих Уродов Поганого поля.

— Ну и ладно, — почти весело произнес я. — Вот я перед вами. Добрался. Что будете со мной делать?

— Повторяю: теперь ты в Республике Росс, где насилие запрещено. Я откладывал объяснение до нашего прибытия еще и потому, что сейчас у тебя есть гарантии. Никто не станет силой что-либо с тобой делать. Все должно быть честно. Я хочу исследовать то, что записал твой нейрочип, особенно магические приложения — допарты. Процедура будет добровольной и безболезненной.

— Я могу отказаться?

— В любой момент, — без улыбки сказал Габриэль. Он или говорил правду, или был великолепным вруном. — Правда, я уже не обязан буду за тобой ухаживать, как за гостем, и тем более куда-то везти. Это будет насилием по отношению ко мне. Но если ты пожелаешь покинуть мой дом или Росс в целом, никто не станет тебя держать. Однако, Олесь, я прошу тебя остаться добровольно. Твои магические способности после процедуры никуда не денутся, и ты останешься жить в моей усадьбе несколько дней, пока продлится процедура. После этого тебе предоставят усадьбу в той Секции, в какой пожелаешь. Это большая… нет, невероятно большая удача для мигранта.

Он покосился на Киру.

— И в качестве жеста доброй воли мы оставим здесь Киру, как новую гражданку Республики.

— Если я откажусь, вы и ее прогоните?

Габриэль сухо рассмеялся.

— У меня есть такое право. Но я им не воспользуюсь, иначе это было бы своего рода шантажом. Не совсем физическое насилие, но что-то близко. Секуляры при желании придерутся… Секуляры — это защитники нашей секулярной этики, кто-то вроде древних омбудсменов и адвокатов. Но дело не в них. Просто я не бесстыжая тварь. Киру мы оставим при любом раскладе, тебе не нужно действовать с оглядкой на нее.

Последовала долгая пауза. Я размышлял. Сказанное Габриэлем выглядело слишком гладким… я бы сказал, скользким…

Именно сейчас надо расставить все приоритеты, уточнить все детали, высказать то, что рвется наружу. Позже будет поздно.

— И все же вы лицемеры, — заговорил я. — Говорите о ненасилии и этике, но сами проводите эксперименты над людьми другой страны. Без их ведома! Вы поддерживаете Вечную Сиберию, потому что вам выгодно сотрудничество. На чьих костях вы построили этот рай?

Прозвучало пафосно, но Габриэль отреагировал с искренней горячностью, как если б я задел потайную струну его души:

— Мы не лицемеры! Когда речь идет о ненасилии, то имеется в виду всегда только Республика Росс! Мы не распространяем и не навязываем свои законы и представления о мире на все земли, как это пытались и пытаются делать почти все прочие социальные структуры. Возьмите хотя бы этих ваших религиозных фанатиков! Ценой собственной крови и на своих костях наши предки обустроили эту землю истинной свободы, а мы, их потомки, защищаем ее от посягательств! Мы не можем впускать сюда кого попало — иначе Республика Росс превратиться в стойбище Отщепенцев или вторую Сиберию. Мы не хотим нападать на другие страны и обращать их в свою веру, потому что это противоречит нашим собственным законам. В наших силах, Олесь, осушить океаны и сжечь небеса, уж поверь мне! И то, что вселенная еще цела — и есть доказательство нашей честности. Мы не лицемеры! Я честно сказал тебе, что мы делаем и где.

Я не нашел, что возразить. Зато Кира проговорила:

— Вы творите зло.

— В строго отведенных для этого местах, — подхватил Габриэль. — Такова психика человека, мы все агрессивны по своей природе, и эту агрессию нужно грамотно сублимировать. В Секции Содом разрешено насилие при обоюдном согласии сторон, выраженном в юридической форме. В Секции Буфер разрешена договорная война. В Вечной Сиберии мы проводим эксперименты на людях, иначе прогресс в изучении человеческих возможностей остановится. Этика нужна для жизни, но не должна мешать жизни!

— Вечная Сиберия — не ваша Секция! — выпалил я, а сам подумал: “Какого черта лысого я с ним спорю? Не наплевать ли мне на Сиберию с высоченной стены Росс? Я спорю, потому что обиделся и разозлился за то, что меня использовали втемную, вот и все”.

— Ваш Председатель не против, чтобы она стала Секцией.

— А народ? Вы его используете без согласия и ведома!

— О, боги! — закатил желтые глаза Габриэль. — Когда же вы все, наивные люди, поймете, что раз народ в дерьме, значит, это его устраивает! Если народ что-то не устраивает, он меняет ситуацию, иначе быть не может. Пролив мало или много крови, при желании он всегда находит выход. Например, создает страну вроде нашей Республики. Сиберийский же народ слишком занят собственным величием и чисткой деревянных сортиров возле своих гнилых бараков, чтобы вникать в нюансы секулярной этики.

— Ему постоянно промывают мозги с помощью ваших квест-камер. Именно из-за этого он и занят величием… и сортирами!

Габриэль поморщился:

— Ты истинный сибериец. Как и любой другой житель с несправедливой и подавляющей системой управления, ты обладаешь болезненным чувством справедливости. Но критиковать умеешь только другие страны, куда более справедливые и не подавляющие свой народ. Как раньше говорили? “Свое говно не воняет”? А еще у таких, как ты, совсем нет практичности. Что случилось — уже случилось, какой толк от твоего возмущения? Не смотри в прошлое, будущее и через забор к соседям; смотри на себя здесь и ныне. Ты добрался до Росс, и это хорошо. Поживи тут, а потом отправляйся в любую другую Секцию жить в свое удовольствие. Или возвращайся в Поганое поле, если есть на то твоя воля.

Конец фразы он произнес усталым тоном.

Кира положила ладонь на мою руку. Лишь сейчас я заметил, что мои пальцы сжимают рукоять “гришана”. Я разозлился, но понимал, что Габриэль по-своему прав. Спор не имеет смысла.

— Он верно говорит, — сказала Кира, — случившегося не отмотаешь назад, как в твоем нейрочипе. А будущего не знает никто. Такова реальность. Тебя использовали, но зато ты здесь, ты — ведун… и мы встретили друг друга.

Мой гнев от этих слов моментально испарился. Я убрал руку с кинжала и сказал россу:

— Мы устали… Если вы не против, мы бы отдохнули.

— Вам предоставят спальню, — сразу же оживился Габриэль, поняв, что дискуссия закончена.

— Две разные, — с тяжелым сердцем сказал я. Кажется, я снова веду себя как сраный рыцарь — в то время, как дама, очевидно, ждет решительного дикаря. Такова, видимо, моя дурацкая натура. Да и не было у меня настроения предаваться любовным утехам. Хотелось остаться одному и как следует переварить информацию.

— Чтоб мне Эдема не видать! — театрально всплеснул руками Габриэль БуфСпик. — Хорошо. Пусть будут две разные спальни. А завтра мы продолжим наше общение.

Глава 9. О бинарах и небинарах

Габриэль “распределил” нас с Кирой не просто в разные спальни, но и в разные корпуса своей усадьбы. Из вредности он это сделал или случайно — неизвестно.

Я об этом не парился. Слишком устал от переизбытка новых впечатлений и новостей. Моя спальня оказалась крохотным узким помещением на втором уровне с окном во всю стену и одноместной койкой в нише. Вероятно, ее можно расширить через интерфейс дополненной реальности, но мне такая опция сейчас была без надобности.