Ночная смена. Остров живых - Николай Берг

— А те, которые удрали?

— Тех пусть сами чистят. Не маленькие. Все, пошли.

Незаметно вылезаю из кузова. Наши плотной кучкой стоят неподалеку.

— Ну, чего делаем?

— Ждем — отвечает Серега.

— Ждем, как под дождем! — бурчит себе под нос небритый сапер Васёк.

Что ж — ждем, так ждем. Раненый пока вполне может себе такое позволить, а мы — тем более…

— Кто там? — повторно спросила бабка.

— А кого ждали? — ответил Виктор, нервно перехватывая дегтярь.

— Костька должен за яйцами зайти — информировала его бабка.

— Ладно, меня зовут Виталий. Хочу узнать, что у вас тут творится. А мои друзья — вокруг в лесу, так что…

— То-то ты ружьями увешан, даже в дом зайти не можешь, чтоб не повалить тут все — усмехнулась старуха.

— А это ты к чему?

— К тому, что девчонка твоя уже тут за дураков всех держала — и вляпалась. И ты мил человек — тоже вляпаешься. И не Виталий ты и приятелей у тебя в лесу нет. Пришли вдвоем, а теперь ты один, считай, остался.

Витя немного обалдел.

— А с чего это вы решили-то?

— А с чего это не решить — передразнила его бабка. И сжалившись, сказала немного свысока:

— Из леса девка — а мытая. Волос чистый, а морду запачкала, думала верно, не заметит никто. Пахло от нее — мылом да маслом ружейным — а ружья нету. А на тебе — как раз на двоих хватит, столь навешано. И имя когда говоришь — не заикайся, видно ж, что выбирал, как назваться. Нужно-то чего, у меня кроме пяти яиц и курочек двух и взять нечего, да и не советую, я тут под защитой.

Бабка подумала и добавила:

— Крыша у меня тут!

— Не, еды у меня хватает. Я думал в ремонтную мастерскую податься, у вас тут была. Я помню, чинился тут раньше — сообщил селянке Виктор.

— А что не подался, а по задворкам шаришься?

— Так время такое, видели в лесу машины разграбленные и людей там побито много было.

— Ага, решили значит, что девка проверит, а ты за ней следом? — бабка очень выразительно хмыкнула.

— Да в общем так…

— А и дураки вы оба набитые. Девке-то простительно, а ты о чем думал?

— Что здесь происходит? — спросил Виктор.

Бабка помолчала. Потом подняла глаза и прямо в лоб, жестко:

— Вы кто такие, откуда взялись — и где живете. И не ври, сокол, хватит уже врать.

— Из Питера. Тут у Арины жили.

— В Ольховке, что ль?

— Да, там — Виктор решил открыть карты хотя б и не полностью. Если все пойдет наперекосяк — по его следам добраться до Ольховки несмотря на все петли и его жалкие следопутанические трюки — не проблема совсем.

— Как Арина поживает?

Виктор опешил.

— Да никак она не поживает, умерла она, угорела зимой.

— Надо же… И давно? — закручинилась бабка.

— Три года уже как…

— Надо же… А ты ей родня?

Виктор на секунду задумался — не выдать ли себя за восьмиюродного внучатого племянника шурина деверя Арины, но решил не впутываться, больно уж бабка стояла умиротворенно и безмятежно.

— Нет, не родня. Знакомый. Останавливались мы у нее.

— Так вы те дурни, что в лесу что-то шароежились? Сразу — то не признала, а по рассказам похож. Ладно, раз так. Арине спасибо скажи. Глянулись вы ей тогда, а мы с ней сродственницы. Вот сюда — зря заявились. Очень зря.

Странно, но наезд Ильяса получился удачным — местные стушевались немного под его напором. ПОТы остаются на месте контролировать окрестности гаражей — а мы возвращаемся на прочесывание. Ильяс хочет найти пулемет и морфа. То есть себе на задницу приключений. Надо будет посмотреть как — нибудь, нет ли у него вместо пупа гайки, как у того героя сказки. Тот помнится, все искал гаечный ключ на свою нестандартную гайку. Наконец нашел, открутил — и у него ползадницы отвалилось.

Мы опять лезем на крыши. Теперь с нами еще и собаки. Вроде бы всех активных недоморфов выбили — и морф никак себя не проявил. Теперь начинается тягучее и муторное — с многократной перестраховкой проверяние гаражей. Ильяс словно шахматные фигурки переставляет наши тройки и местных. Нас с Надеждой и Демидовым определили в тыл — мы проверяем те гаражи, которые уже досмотрены нашими кумпаньонами. Задача простая — проверить что тут можно сгрести полезного вообще — и в частности.

Полезного в гаражах-то много, да вот беда — вряд ли нам местные дадут все захапать. В лучшем случае то, что мы сможем утащить трофеем — да не все — тут нас опередили — мы как раз добрались до зомби, валяющихся на перекрестке — один точно за спиной что-то оружейное имел, я ж запомнил оружейный ремень на черной кожаной куртке — ан нету уже, спер кто-то пока наши выжимали остатки недоморфов с окраины гаражей.

То, что тут происходило даже мне понятно — чисто обглоданные кости, следы суматошного боя то в одном, то в другом месте и рубежи обороны, которые засевшие здесь головорезы сначала заготовили старательно, но явно против людей, машин и тупых зомби — и лихорадочные нелепые баррикады сляпанные совершенно уже глупо, в ужасе — когда за головорезов взялись вскормленные ими же недоморфы. И гильзы, ошметки одежды, всякий мусор, придающий брошенному полю боя сходство с мусорной свалкой.

Единственно, что нам попалось дельного — ремонтная яма, куда кто-то хозяйственный аккуратно сложил несколько центнеров картошки. А так — всякие инструменты, баночки с краской, маслом, черт знает чем, и черт же знает зачем и всякая гаражная хрень. Те зомби, которые там были уже вычищены и взгляд проскальзывает по их телам, не цепляясь.

Ну и, разумеется, куча запчастей ко всем машинам мира, которые может и пригодятся когда, но не мне. Замечаю, что Демидов шмонает по карманам трупы, всякие бумажки бросает сверху на обысканного, а что-то забирает себе.

— Эй, Гаврош, ты кончай так мародерить. Надерут нам уши по твоей вине. Ты б еще зубы золотые драть начал.

— А чо, им все равно это без толку. И потом вы ж с жмуров берете всякое — а мне и нельзя?

— Так мы оружие берем, а ты вон всякие вещи. Иди вон давай, карауль снаружи.

— Байду говоришь. Сам мародер — а туда ж…

— Иди иди, лекции мне тут будешь читать — пользуюсь я своим извечным в таких спорах правом боле толстого и крупного взрослого.

Демидов вылезает из гаража и окликает нас с Надеждой:

— Эй! Лекари! Тут мужик ранетый!

Переглянувшись с Надеждой, выходим из гаража и видим, что из небольшого сильно замусоренного тупичка с видимым усилием, на подламывающихся руках, волоча ноги, к нам грузно ползет толстый мужик в замызганном камуфляже. Он что-то жалобно бормочет, почти возя носом по насту, заметно, что и головы ему не поднять, потому нам видна только натянутая на его башку ушанка. Когда-то пушистая, дорогая, а сейчас слипшаяся и паскудно выглядящая.