Битва за Свет - Антон Волков

– Дом оббегают! – уже в полный голос встревоженно отчеканил Гоша и вскочил на ноги. – Проверь лампу!

Я положил автомат и крутанул рукоять ультрафиолетовой лампы. Газ внутри трубки неохотно засветился; лампа начала накаливаться.

– Работает! – воскликнул я, прошептав про себя «Спасибо тебе, Господи!» Вот уже перед входной металлической дверью раскатом грома пронёсся рёв голодного афганца. Гоша машинально вскинул автомат и щёлкнул затвором. Трясущимися руками то же самое сделал и я. Мы стояли, окаменев. Нервы были напряжены словно струны. Мы всматривались в полутьму, расстилавшуюся от наших ног до стены внизу. Несколько секунд – тишина. Затем снова рёв, но уже слева, со стороны заваленного мешками со смесью окна малой комнаты. Гоша рывком обернулся в полкорпуса, и дуло его автомата было нацелено уже на дверной проём между прихожей и комнатой. Снаружи, с улицы, слышалась какая-то возня: топот, хруст веток, глухой удар, ещё один, и ещё. Кажется, афганцы, не зная, как к нам подобраться, молотили что было мочи руками и ногами о кирпичную стену… Но самое страшное наше ожидание подтверждалось: афганцы, поняв, что внутри здания кто-то есть, не собирались отступать и бежать кто куда в поисках прочей добычи. Они явно были нацелены на проникновение внутрь и теперь будут изыскивать возможность пробить брешь в обороне нашей крепости, и, не дай Бог, добьются своего. Спустя пару минут, мы с Гошей уже не держали автоматы, нацеленные на дверной проём, а лишь стояли, не шевелясь и вслушивались в происходящее снаружи. Возня, звуки и вопли доносились снаружи с небольшими перерывами на протяжении ещё минут двадцати. Мы снова сели на пол, облокотившись спиной о стену, и, положив автоматы на колени, продолжали вслушиваться в доносящиеся тревожные звуки и гадать, что могут придумать безмозглые, но обладающие неимоверной силой, живые мертвецы для того, чтобы попасть-таки внутрь. Я взглянул на свои наручные часы. Было немногим за десять вечера. Я удивился, насколько же быстро пролетело время, те пять с небольшим часов, в течение которых мы уже находились в этом здании. Внезапный, резкий удар о металлическую входную дверь заставил меня вскрикнуть от испуга. Какой-то афганец ещё несколько раз попытался «нащупать» уязвимость со стороны двери, но, благо, та была надёжно подпёрта моей машиной и шансов пробраться через этот лаз у чудовищ не было. Естественно, будь они, афганцы, более высокоорганизованными созданиями, они всенепременно совместными усилиями сдвинули бы Хонду и открыли бы входную дверь, но, на наше счастье, на это у них не хватало извилин. От досады, что не удаётся пробраться внутрь здания за, казалось бы, лёгкой, забившейся в угол, добычей, то один, то другой нелюди истошно вопили, словно звери.

– Только бы провода не порвали… – прошептал я, повернувшись к Гоше. Я снова повернул рукоять и убедился, что лампа включается. Ещё через полчаса я осознал, что мне неимоверно хочется в туалет, справить малую нужду. С испугу я совершенно не обращал внимания на ставшее вдруг нестерпимым чувство. Я сказал Гоше, что поднимусь на второй, после чего положил автомат и аккуратно, чтобы не споткнуться во тьме о ступеньки, зашаркал к лестнице. Поднявшись на второй, я зашёл за первый же угол и облегчился. Пока я наслаждался простым человеческим чувством облегчения, мой взгляд привлёк какой-то, блестящий в проникающих сквозь оконный проём лучах луны, предмету противоположной стены. Застегнув ширинку, я сделал несколько шагов до противоположной стены, чтобы рассмотреть вблизи привлёкший внимание предмет. Я присел на корточки. И что же я увидел?! У стены, очевидно, когда-то ещё давно оставленная рабочими и каким-то чудом незамеченная мародёрами, стояла едва начатая бутылка водки! Я взял её в руки и повернулся спиной к окну; «Офицерская» – гласила заляпанная краской этикетка. Я бережно засунул находку в карман и пошёл к лестнице. Спустился к Гоше и радостно показал ему находку. Недолго думая, тот мигом извлёк из недр своего рюкзака банку тушёнки и ломоть чёрного хлеба. Перочинным ножом вскрыл тушёнку, намазал два куска хлеба и дал один кусок мне. По очереди мы сделали по внушительному глотку водки прямо из горла и закусили хлебом. Мгновенно, буквально в считанные секунды, по моему, измотанному паническим настроением, бессонными ночами, постоянными страхами и стрессами, организму начало разливаться приятное тепло, немножко закружилась голова, перестал ощущаться жуткий, пронизывающий до костей, холод. По Гошиному внешнему виду было понятно, что он не меньше моего погрузился в состояние чуть ли ни нирваны. Мы повторили ещё раз, затем ещё. После четвёртой «рюмки» Гоша предложил остановиться, ведь потеряй мы бдительность и размякни под действием «Офицерского» дурмана, мы сделаемся ещё более беззащитными, не в силах даже дать огнестрельный отпор вот-вот проникнувшим внутрь тварям… Я согласился с доводами Гоши и отставил бутылку с оставшимися в ней двумя третями содержимого в дальний от нас угол, чтобы ненароком не расколотить её. Но даже четырёх глотков сорокаградусного напитка хватило, чтобы буквально перенестись в другое измерение! Опьянение наступило моментально; тепло разлилось по венам, собачий страх и ужас от по-прежнему доносившихся снаружи рёвов и стуков притупился. Я бы даже сказал, что в какой-то степени я осмелел и расхрабрился. Взяв в руки автомат, я мысленно представлял, как я высаживаю рожок за рожком в появляющихся в дверном проёме чудищ, а те валятся направо и налево, сражённые свинцовым градом. Затем я задрал голову вверх, облокотился затылком о стену и незаметно погрузился в полудрёму. Мне стали являться переплетающиеся с действительностью сновидения. «Завтра» как будто уже наступило. Мы с Гошей стоим возле спрятанного между домиками «Транспортёра» и меняем проколотое колесо Хонды на запасное, находящееся в микроавтобусе. Мысли мои были заняты лишь Дашей. Я был уверен, что мы непременно найдём её сегодня, идущую вдоль дороги в сторону Питера. На мой вопрос: «Где ты была, как спаслась?», она ответит, что просидела двое суток в каком-то подвале без еды и питья, и лишь чудом афганцы её не учуяли и не разодрали. Мы будем минут десять, обливаясь слезами счастья, стоять и молча обниматься, а затем ещё засветло приедем в Питер… Потом мои полусны начали «схлопываться», и я конкретно начал проваливаться в глубокий сон, перестав различать какие-либо страшные звуки, доносящиеся снаружи. Вконец расслабившись и позабыв про предосторожность, я обмяк и распластался по стене в глубоком сне…

Глава 15. Ад

Громкий хлопок, писк в левом ухе! От неожиданности и от испуга я дёрнулся на месте и повалился на бок. Ещё пока я даже не открыл глаза, серия ярчайших вспышек молнией пронеслась по черноте, застилавшей мой одурманенный сном рассудок. Открыв глаза, я невольно заслонил их ладонью. Несколько секунд глаза привыкали к невероятно ярким пятнам света в метре от меня – Гоша поливал из своего АКМа куда-то в черноту, вниз и налево, в сторону двери между прихожей и комнатой. В замкнутом пространстве «Калашников» грохотал так, что грохот этот уже сливался с писком, наполнявшим уши. Вскоре как будто из какого-то глубокого тоннеля до меня стал долетать отдалённый, как мне казалось, голос. Окончательно придя в себя после глубокого сна, я отвёл от глаз ладонь и посмотрел на Гошу. Да, голос, который я слышал будто бы издалека, принадлежал Гоше. Он отчаянно орал мне что-то, не отрываясь от стрельбы. Стрелял одиночными, но очень часто. Когда свист в ушах несколько спал, я начал слышать его слова.

– Лампу, Антоха, лампу! – уже совсем отчётливо услышал я. – Врубай лампу!

Я нащупал подле себя нашу ультрафиолетовую спасительницу и повернул рукоять в положение «ВКЛ».

Неяркий свет начал медленно расползаться по темноте, с каждой секундой набирая интенсивность… Я схватил свой автомат и вскочил на ноги. Чуть ниже, почти у начала лестницы что-то не то выло, не то ревело. Конечно же, это был афганец, или афганцы, которые пробрались-таки в здание, пока я спал. Если бы Гоша уподобился бы мне и уснул, то, пожалуй, ни он, ни я не проснулись бы уже никогда! Тем временем лампа светила уже в полную силу так, что я стал отчётливо видеть всё вокруг. В каких-то семи метрах, у подножья лестницы, кувыркался в конвульсиях афганец, в голову которого Гоша выпустил немалое количество свинца. Гоша прицелился поточнее и выпустил в голову бестии последний патрон, окончательно прервавший её дёргания.

– Этот единственный? – тяжело дыша от такого развития событий, протараторил я.

– Да! – отозвался Гоша. – И, слава всем святым, я его вовремя заметил, точнее услышал. Ты спишь, лежишь, а я сижу и сам кимарить начинаю. Но держусь, не поддаюсь сну, ибо пожить ещё ох, как охота. Вдруг слышу, в комнате мешок на пол грохнулся. Ну, я вскочил моментально. Глаза у меня к темноте привыкли уже, так что я сразу тварь эту в дверном проёме разглядел и решетить начал… Как пролез, сука, не понятно. Видать, они там что-то на что-то положили, хватило мозгов, чтоб до окна дотянуться. А мешки, что мы навалили – разве ж это преграда? Я-то надеялся, что они не допетрят, что там окно и, соответственно, не будут пытаться лезь туда. Ан нет! У гадов, видать, инстинкты ещё остались человеческие, понимают, что если не в дверь, то в окно…