Счастье само не приходит - Григорий Терещенко

«Наказать, — отметил про себя Сергей Сергеевич.— Значит, не сняли...»

— Особенно возмущался министр тем, что передали в аренду дробильную установку. И еще: эти пять тысяч кубометров загрязненного щебня! В нашем министерстве его не хватает, а вы сельскому хозяйству отдаете, колхозам! Щебень сильно загрязнен?

— До десяти процентов.

— Наши строители взяли бы такой щебень?

Григоренко пожал плечами. Откуда ему знать, взяли бы они или не взяли. Иногда из-за двухпроцентной засоренности рекламации подают на продукцию да жалобы пишут.

— Почему получался такой щебень?

— Жаль было грязный гранит в отвал выбрасывать. Ведь камень тоже денег стоит. Вот и передробили на щебень. На свою беду, как теперь оказалось.

— Согласен, колхозам помогать надо, но не в таких размерах. Понимать нужно: ведомственные интересы... Партийные органы, и даже ЦК республики, за вас горой. Однако, не накажи вас, весь щебень отдадите области. Спасли себя от худшего — вы сами. Тем, что прирост продукции обеспечили. Когда министру доложили, что выпуск щебня увеличен более чем на четыреста тысяч кубометров, он сразу подобрел. Гранитные плиты тоже помогли. Да и председателя комиссии вы чем-то очаровали... По правде говоря, после проверки вашего комбината и нам досталось... А как дела с заводом вторичного дробления?

— К маю сдадим в эксплуатацию.

— Так. А пихта вам зачем?

— Для пола на заводе.

— Ну знаете! Это — партизанщина! С проектной организацией согласовали? Нет. Значит, сами решили! Ну, автоматика, телеустановки — это можно понять. Но для чего вам пол из пихты? Масло масленое выходит! Кое-где пихта в сто раз нужнее. Пихту мы отберем. Сколько ее у вас?

— Два вагона.

— Один вагон немедленно отгрузите на базу главка... На сколько меньше потребуется вам людей после пуска завода вторичного дробления?

— На двадцать три процента.

— Хорошо. Летом проведем экономическую конференцию на вашем комбинате. Если, конечно, не возражаете,— улыбнулся Шер.

«Мирон Моисеевич, оказывается, не такой уж сухарь, как многие считают», — подумал Григоренко.

— Постараемся принять как положено, — ответил он.

— За договор с институтом геотехнической механики Академии наук — хвалю. Другие наши комбинаты тоже возьмут на вооружение лазерные лучи.

Начальник главка встал. Поднялся и Григоренко, но Шер задержал его жестом руки:

— Сидите! Сидите! Разговор еще не окончен.

Мирон Моисеевич прошелся размашистым шагом по кабинету и снова вернулся к столу.

— Я вызвал вас, товарищ Григоренко, собственно говоря, по другому поводу. Как вы смотрите на то, что мы хотим назначить вас заместителем начальника главка?

Сергей Сергеевич от удивления широко открыл глаза. Не послышалось ли? Может, не так понял? Вот так сюрприз!

— Вместо Егорова, — добавил Шер, садясь.

— А куда Егорова? — невольно вырвалось у Сергея Сергеевича.

— Егоров на пенсию просится.

«На пенсию, — с сомнением подумал Григоренко.— Выглядит он далеко не пенсионером».

— Для меня это слишком неожиданно... Даже не думал никогда о такой работе... — признался Григоренко.

«Как бы обрадовалась Оксана моему повышению. ..» — невольно явилась мысль.

Наступило молчание. Оно показалось обоим слишком долгим. Однако Сергею Сергеевичу едва хватило времени, чтобы собраться с духом.

— Благодарю за доверие, Мирон Моисеевич, — спокойно произнес Григоренко. — Но согласиться я не могу. Рано. У меня еде очень много дел в Днепровске.

— Значит, возражаете против назначения вас заместителем начальника главка? Так я вас понял?

— Да, так.

Шер снова вышел из-за стола, зашагал по кабинету.

— Ну что ж, настаивать не будем, — сказал он, о чем-то раздумывая. — Может, вы, товарищ Григоренко, и правы. Но к этому вопросу мы еще вернемся. Определенно вернемся. Только немного позднее... Да, кстати, Петров говорил, что вы против кандидатуры Соловушкина на должность главного инженера вашего комбината. Это верно?

— Верно. Недалекого ума человек. Ограниченный. Не позавидую тому директору, где будет работать Соловушкин. Простите за откровенность.

— Вы не сшибаетесь? Голова у него соображает. Вспомните его предложение о взрывах в зажатой среде. Потом предложение подрывать гранит порохом? Я смотрел все утвержденные вами акты. Результаты замечательные! Какая экономия средств!..

— Мирон Моисеевич, при чем здесь Соловушкин?! — не сдержавшись, воскликнул Григоренко.

— Как это — при чем? — недовольно спросил Шер.

— Да все эго предложил Борзов! Начальник нашего горного цеха! Соловушкин присутствовал лишь при одном взрыве, как куратор...

Шер хмуро свел брови, заметно посуровел и как-то искоса взглянув на Григоренко.

— Хорошо, я разберусь! — произнес он после неприятной для обоих паузы.

«Не напрасно ли я это сказал? Нет, не напрасно. Пусть знает начальник главка правду о своем ответственном работнике».

— У вас есть кандидатура на место главного инженера?— сухо спросил Мирон Моисеевич.

— Есть. Борзов Валерий Ильич.

— Так, может, у вас и кандидатура на должность директора завода вторичного дробления есть?

Григоренко задумался. Кого? Конечно, Остапа Вавиловича Белошапку он бы рекомендовал без колебаний. Но не утвердят. Человек еще учится в институте...

— А мы думали послать к вам директором Козырева. Молодой и, как вы говорите, творчески мыслящий инженер. Энергичный. Требовательный. Нужно, чтобы непосредственно на производстве поработал. Потом хорошим начальником отдела будет...

«А Шер с далеким прицелом, — подумал Григоренко,— он уже и директора комбината подобрал, хоть я еще и не сказал «да» на его предложение перейти в главк... Оксана, конечно, охотно поехала бы в Москву. Вот обрадовалась бы. С Клинского карьера она готова уйти куда угодно, только бы не видеться с Марченко. А я? Хочу ли я в главк? Нет, по-честному — еще рано. Не закончено строительство завода вторичного дробления, не освоена художественная резьба по граниту. И многое еще нужно сделать из того, что намечено. А в главке? Еще неизвестно — справлюсь ли? Должность высокая, ответственная. Сейчас у меня один комбинат. А там — больше восьмидесяти предприятий...»

Взвизгнули тормоза, и самосвал остановился рядом с Оксаной Васильевной. Она испуганно отскочила в сторону.

— Садись, подвезу! — крикнул Марченко из кабины.

— Спасибо, дойду сама. Здесь недалеко.

— Садись. Чего боишься. Не съем...

Он распахнул дверцу. Оксана подумала немного, а затем поднялась в кабину и устроилась на высоком сиденье. Марченко, косясь на округлые колени бывшей жены, дотянулся до дверцы и захлопнул ее.

В кабине чисто, ни пылинки. «Ухаживает за машиной»,— отметила про себя Оксана.

— Возвращайся ко мне. Не пожалеешь! Любое желание исполню... На руках носить буду!..

«Водкой от него несет, — поморщилась Оксана,— а говорил, что капли в рот не берет. К тому же сейчас за рулем...»

— Не стоит об этом говорить, — взглянула мельком на него Оксана. — У меня новая семья... Женился бы ты...

Марченко обогнал машину, которая шла за гранитом, потом свернул на бетонку. Люди по этой дороге не ходили, и машины неслись здесь на повышенной скорости. Еще километр, и дорога пойдет по крутому спуску.

— Конечно, там директор, — с издевкой сказал Марченко,— не то что я — простой рабочий. Шофер. Но, может, и твой директор завтра станет никем. Поговаривают, что снимут. Проворовался... Ну, чего молчишь?..

— Жду, может, что толковое скажешь.

— Где уж нам, темным...

— Останови машину! Я больше не желаю слушать твою болтовню. Мы с тобою развелись. Устраивай свою жизнь сам. Я тебе не мешаю. И ты мне не мешай...

— Нет, ты послушай меня! Послушай!..

— Ну, что еще?

— Значит, на чужом несчастье свое счастье строите? — выдавил сквозь зубы Марченко и весь напрягся.— Не будет этого! Слышишь, не будет! — закричал он, зверея, и нажал на педаль газа. Самосвал помчался еще быстрей.

Смуглое лицо Марченко потемнело, нижняя губа отвисла.

Вдруг он резко повернул руль вправо.

— Что ты делаешь, сумасшедший!—закричала Оксана. — Дочка у нас! Опомнись!..

У нее зарябило в глазах.

Мгновение спустя Марченко сбросил газ, вывернул руль влево, к бетонке, но было уже поздно. Машина стремительно полетела вниз, в лиловую пустоту...

— Так-то оно лучше, — донеслись до Оксаны последние слова ее бывшего мужа.

Ребята сидели после обеда на досках, ждали взрыва. Блоки теперь подрывают порохом. Далеко отходить не нужно, осколки дальше двухсот метров не летят. Бригада сейчас сплоченная, дружная. Все их уважают. Полированная плита, наконец, пошла! Сегодня, при вручении бригаде переходящего знамени, читали поздравительную телеграмму самого министра.