Ночи Корусканта 1: Сумерки джедаев - Майкл Ривз

Джакс только не мог понять, как применять это требование к головоломной сборке электронных схем, которой по какой–то случайности довелось передвигаться на своих двоих.

Конечно, дроид не был застрахован от принудительной очистки и перезаписи памяти, хотя у Джакса было чувство, что И–5 сопротивлялся бы как мог. Что само по себе было весьма неоднозначным допущением. К тому же подобная процедура вряд ли была бы поддержана приятелем дроида, салластанином. Фактически, судя по проявленному Ником и Ларант интересу, убеждения Джакса – единственно разумные, между прочим, – стремительно теряли популярность.

И это не есть правильно. Если на то пошло, для Джакса это означало извращение самих основ функционирования вселенной. Жить в галактике, где дроиды обладают мышлением, чувствами и всем прочим, что прилагается к первым двум, было бы… страшно, в самом деле. В прошлом, каждый раз, когда ему случалось войти в столь непредсказуемый поворот, он мог обратиться к Силе. Сила обволакивала его, баюкала и успокаивала, принося в известной мере утешение. Но в какой–то момент и это стало ему недоступно: чем дольше Джакс будет утопать в ее объятиях, тем выше вероятность, что это привлечет внимание Дарта Вейдера.

Если он вообще сможет прикоснуться к ней…

В последние дни Республики джедаев зачастую обвиняли в том, что они проспали опасность, что были неспособны распознать присутствие темного владыки ситов, когда он в буквальном смысле слова находился с ними под одной крышей. «Почему же они не догадывались?» – размышлял Джакс. Орден и правда закоснел в своем благодушии. Читая исторические хроники, эпические саги о былых временах, поверить в это было легко. Их герои Номи Санрайдер, Горд Вес, Арка Джет и многие другие, несомненно, подняли планку очень высоко. Но с течением веков джедаи постепенно растеряли связь с народом, друг с другом и с Силой. Их сообщество стало слишком замкнутым и отрешенным, больше заботилось о возведении огромных библиотек и учебных центров, чем об охране правопорядка. Конечно, еще встречались отдельные геройские личности – такие, как Мейс Винду и Квай–Гон Джинн. И великие победоносные сражения тоже никуда не делись. Но вот быть столь слепыми и глухими в Силе, чтобы до последнего момента, когда уже поздно что–то предпринимать, не чувствовать, как сит строит против них же козни…

– Прибыли на место, – сообщил Ник. Скиммер начал заход на посадку.

Местечко выглядело так, как и подобало зоне отгремевших боев. Сюда попало несколько малых снарядов из тех, что сбросили в атмосферу сепаратисты; тротуар был покрыт трещинами да воронками. Помещение, некогда бывшее ночным клубом, теперь стояло в руинах и тьме, если не считать скачков напряжения, благодаря которым на останки то и дело выпрыгивала голопроекция популярной па'ловикской певицы.

Внимание Джакса привлекло сооружение на противоположной стороне улицы. По всей видимости, раньше там был офисный центр, но теперь в нем разбили поселение угноты.

– Эй, – окликнула его Ларант. – Ты чувствуешь?

Джакс кивнул. Там происходило нечто, будоражащее Силу, как штормовой ветер будоражит морскую пучину. Был ли в этом замешан 10–4TO, определить, конечно, невозможно, но в любом случае подобный всплеск требовал пристального изучения.

Так Джакс и заявил остальным. Ден предсказуемо озадачил вопросом:

– Зачем?

– Затем, что мы джедаи, – ответила Ларант.

Ден промолчал, но когда группа двинулась в сторону сооружения, пошел со всеми. Джакс не удержался:

– Ты–то не джедай, – напомнил он Дену. – Зачем тебе туда?

Салластанин вздохнул.

– Затем, что я репортер, – сказал он. – Как бы ни досадно было порой об этом вспоминать.

Глава 32

Каирд ощущал, как энергетический разряд сотрясает все внутри него, выжигает каждую клеточку тела. Вспомнилось, как когда–то давно он, совсем мелкий птенец, разорил колонию медузо–пчел. Одиночные стрекотания извивающихся щупалец особо не досаждали, но в каждом гнезде колонии было по двенадцать–пятнадцать особей, и на Каирда они набросились все разом. Он помнил, что его тело покрывали более сотни нитевидных воспалений, каждое из которых пульсировало болью. Вот и сейчас ощущения были те же: мучительные ожоги, каждый последующий болезненнее, чем предыдущий.

Постепенно, по прошествии его персональной бесконечности, судороги сошли на нет. Каирд пытался подняться, заговорить, отползти. Ему не удалось ни одно из этих действий. Казалось, будто тело его распалось, отделилось от сознания – за исключением клубка нервов, по которым передавались послания боли. Успешно доходящие до адресата послания.

В поле зрения Каирда вошел Ксизор и даже наклонился, чтобы тот лучше его видел. Фаллиин уже не улыбался. Лицо его было мрачно, коже вернулся обычный зеленоватый оттенок. Каирд не раз видел такое выражение на лице Ксизора и всегда чувствовал жалость к тем, кому оно было адресовано.

– Чтобы тебя прикончить, понадобится всего пара ударов, – сказал принц. – Прими это в расчет, обдумывая ответ на вопрос. Он у меня всего один. Ты действовал по собственной инициативе или о моей смерти распорядился теневой король?

Каирд не ответил. Его разум карабкался, как неуклюжка по обкатанным пикам величайших вершин Недиджа, отчаянно пытаясь нащупать опоры и не находя ничего.

Ксизор хлопнул его по щеке – не сильно, но и не так чтобы нежно.

– Я знаю, что ты в состоянии говорить, недиджи. Отвечай честно и, может быть, ты еще будешь жить.

– Йош, – огрызнулся Каирд. Он не был силен в фаллиинском, но где–то услышал, что это односложное ругательство крайне эффективно в своей грубости.

Как видно, услышал он правильно. Ксизор ударил наотмашь, аж в ушах зазвенело.

– Идиот! – прорычал принц, но потом, с видимым усилием, все–таки взял себя в руки. Он обернулся к дроиду, стоявшему за спиной. – Продолжать, – скомандовал Ксизор, выпрямившись в полный рост и отступая в сторону.

И мир вокруг Каирда снова был сметен потоком жаркой трескучей боли.

Ник и Джакс шли к турболифтам, позади тянулись Ларант, салластанин и дроид.

– Знаешь, – заметил Ник, – учитывая, что проект у тебя намечался сольный, ты слегка оброс фанатами.

– Так заметно, да? – в голосе джедая была нотка юмора, но ее перебивало раздражение.

– Я понимаю – Ларант; она прикрывает тебе спину. Мы не знакомы, но о ней я хотя бы наслышан. А на кой салластанин и дроид?

Джакс вздохнул:

– Сказать по правде, я и сам не знаю, зачем они ввязались в эту заварушку. Дроид пару раз спасал наши жизни. Да к тому же утверждает, что знал моего отца. Он без Дхура, салластанина, никуда.

– В смысле, это дроид Дхура.

Джакс снова вздохнул.

– Уж поверь, я бы тоже хотел видеть ситуацию в таком контексте.

Беседа привела Ника в еще большее замешательство, чем то, в котором он пребывал до ее начала, но к этому моменту они уже добрались до турболифтов. Лифты работали, но репульсорные пластины сильно разрядились и делали свое дело с великой неохотой. Ник старался не думать, что будет, если пластины решат вырубиться окончательно, предоставив им падать самим по себе на четыре этажа вниз. Впрочем, в определенном смысле он почти желал этого – тогда он был бы избавлен от необходимости завершить свое предательство.

В последний момент, уже в скиммере, он понял, что нервозность и беспокойство насчет предстоящей задачи могут легко его выдать. Если бы Джакс почувствовал тревогу Ника и направил «прожектор» собственной связи с Силой в его разум, то сразу понял бы, что что–то не в порядке. Он, возможно, и не разобрался бы, что именно, но неизбежное в таком случае подозрение заставило бы его приглядеться попристальней.

К счастью для Ника, хотя его взаимодействие с Силой по сравнению с остальными было каким–то размытым, зато, направленное внутрь, становилось несколько крепче. Нику всегда удавалось контролировать реакции нервной системы, и в большинстве случаев он преодолевал чрезвычайные обстоятельства со спокойствием и хладнокровием. Точно так он поступил и в данном случае: сердцебиение стало спокойней, дыхание – размереннее, температура нормализовалась. Краем глаза Ник заметил, что Джакс наблюдает за ним, и почувствовал мягкое прикосновение чужого разума к своему. Мгновение спустя все прекратилось, и Джакс, явно удовлетворенный результатом, выпрямился и что–то пробурчал дроиду. Пронесло, однако.

До четвертого этажа добрались без происшествий, только редкие угноты и иши–тибы пялились на проходящих из своих пещероподобных гнездовищ. Ник понимал их беспокойство – судя по выщербленному полу и следам бластерных выстрелов на стенах, ночка и так выдалась богатой на события, а появление столь разношерстной компании только добавляло неразберихи.