Отработанный материал - Ерофей Трофимов

— Дурак он, этот куратор, — огрызнулась Лина. — Жил дураком, дураком и подохнет.

— Чёрт с ним, с куратором. Лучше скажи, почему ваши мужики себя так странно ведут?

— В каком смысле — странно?

— В прямом. Этот вон, сосед, сказал, что в двух шагах от охранников сидел, и даже не попытался вмешаться. Почему?

— Они не знают тебя. Не понимают, чего ты добиваешься, — помолчав, ответила Лина. — А ещё никто из них не хочет, глупо погибнув, оставить свою семью на произвол корпорации. Поверь, быть вдовой с маленьким ребёнком на руках — незавидная участь. А самое главное, они не верят тебе.

— Очень интересно?! А почему тогда помогают избавиться от трупов и спрятать трофейные снегоходы? Что-то у тебя концы с концами не вяжутся.

— Всё просто. Сейчас ты дерёшься с охранниками за свою свободу, а это значит, что это только твоя драка. А снегоходы ты всегда сможешь получить обратно, если захочешь. Причём все сразу. Тебе ещё и заплатят за их использование. Охотникам нужно на чём-то в лес уходить.

— Хочешь сказать, они их спрячут, перекрасят и пригонят мне обратно по первому моему требованию, да ещё и приплатят за всё это? — не понял Влад.

— Конечно. У нас такой техники почти нет. Все наши машины обычного, гражданского назначения, а тем вездеходам в лесу цены нет. Так что чем дольше охотники ими пользуются, тем ты богаче.

— Как это богаче? — окончательно запутался разведчик.

— Охотники будут откладывать за каждую поездку по три шкурки лично для тебя и, вернувшись с промысла, просто принесут их тебе в дом. Обманывать и хитрить никто не станет.

— Весело! А то, что я эти машины у корпорации отбил, можно сказать, украл, не считается?

— Твои разногласия с корпорацией — это только твои дела, — пожала плечами Лина. — Пойми, ты новый здесь человек, и все жители посёлка, да чего там посёлка, всего континента, внимательно наблюдают за тобой. Каждое твоё дело, каждый поступок, даже каждое слово, выслушивается и обсуждается. За те несколько дней, что ты провёл здесь, ты успел много раз удивить всех.

— Это чем?

— Ты начал с того, что не сел в машину к Рику. Не отказался от услуги девчонки, чтобы добраться до посёлка в более комфортных условиях. Ты спас Санни. Осадил Рика. Не побоялся выступить против куратора, а под конец выплатил в фактории мой долг, хотя совсем не обязан был этого делать. Деньги тебе и самому пригодятся.

— Откуда они про долг-то узнали? — растерянно проворчал Влад.

— Я сама рассказала. Люди должны знать, кто поселился рядом с ними.

— Не знаю, — помолчав, вздохнул разведчик. — Как-то у вас тут всё запутано. Вместо того чтобы прийти, познакомиться, поговорить, вы молчите и слухи собираете. А потом на основе этих слухов выводы делаете. Но ведь человек может сделать что-то с одной целью, а потом вдруг что-то пошло не так и результат получился совсем не тем, которого он добивался. Как тогда?

— Потому Дженни и задаёт тебе вопросы.

— Хочешь сказать, что она обсуждает меня с соседями за моей спиной?

— Тебя весь посёлок обсуждает, — рассмеялась в ответ Лина.

— И что говорят?

— Пока только хорошее. Потерпи. Скоро люди поймут, что ты не провокатор корпорации, и придут знакомиться. Вот тогда разговоров будет больше, чем нужно.

— Боюсь, пока они поймут, что я не провокатор, не с кем знакомиться будет.

— Почему ты всё время говоришь о смерти? Зачем зовёшь её? — неожиданно возмутилась женщина.

— Да никого я не зову, — отмахнулся Влад. — Я только говорю то, что мне сказал ваш доктор, и пытаюсь таким образом предупредить всех вокруг, что ко мне не надо привязываться. А ещё, наверное, пытаюсь себя к этой мысли приучить, — тихо добавил он. — Знаешь, я ведь всегда знал, что однажды умру. Но надеялся, что это будет как у других разведчиков. Что я успею охнуть: «твою мать» и уйти в драке, как положено мужчине. А теперь я вынужден сидеть и тупо ждать, когда это случится.

— Значит, ты, как и все, боишься смерти?

— Смерти только дураки не боятся и клинические идиоты. Как говорил наш доктор, смерть — это болезнь, которую невозможно излечить и от которой не существует лекарства.

— Значит, ты не хочешь умирать? — продолжала допытываться женщина.

— Конечно, нет. Я жить хочу. Только это не мне решать, — едва слышно ответил Влад.

— Тогда перестань постоянно вспоминать о ней и просто живи. Поверь, уже вся планета знает о твоей болезни, так что тебе нет необходимости напоминать нам об этом.

— Ладно. Не буду, — чуть заметно улыбнулся разведчик.

— Может, хочешь на охоту съездить? — сменила тему Лина.

— Не сейчас. В ближайшие три дня ко мне должны наведаться гости.

— Хочешь сказать, что твои друзья смогут получить у корпорации разрешение на посещение планеты?

— Эти ребята идут туда, куда им надо, ни у кого не спрашивая разрешения. А у того, кто пытается им помешать, обычно возникают серьёзные проблемы. Бывает, что и со здоровьем, — загадочно усмехнулся Влад.

— Это из-за того, то ты им сказал?

— Ага.

— Тогда корпорация тебя точно со свету сживёт.

— Всё может быть. Но сначала я им много крови попорчу.

— Зачем тебе это?

— Терпеть не могу, когда кто-то относится ко мне как к существу второго сорта. Всегда ненавидел. Хотят, чтобы я уважал их, пусть научатся уважать меня.

— А что в твоём понятии уважение? — зашла Лина на новый виток допроса.

— Смотря о ком идёт речь. Если это отдельный человек, значит, он должен обращаться ко мне вежливо, спокойно, а не по-хамски отдавая приказы. Если это фирма, значит, за мою работу мне должны платить достойное жалованье. А если меня ставят в рабские условия, заявляя, что я либо добываю много шкур, либо подыхаю с голоду, то такая контора может отправляться куда подальше.

— А разве на твоей службе ты не получал приказы?

— Конечно, получал. Только всё дело в том, что, каждый раз уходя в поиск, мы шли на смерть. И наши командиры об этом знали, и говорить старались соответственно. Знаешь, в нашей службе упорно ходят рассказы, как в самом начале, когда наша служба только создавалась, некоторые разведчики перед самой выброской просто расстреливали тех, кто осмеливался их оскорбить, и добровольно не возвращались с поверхности.

— Ты в это веришь?

— Не знаю. Точно я знаю только одно. За всю мою службу, даже в кадетском корпусе, на группу подготовки разведчиков ни один инструктор, ни один начальник, ни один командир не повысил голос и не попытался оскорбить.

— Как это может быть? — не поверила Лина.

— Нас с детства приучали к оружию. Настоящему, боевому. Мы с ним спали, ели, учились, гуляли. Так, постепенно, оружие становилось частью нашего тела. Ещё одним органом, которым мы учились пользоваться виртуозно. У кого-то это получалось, у кого-то не очень. Но оно всегда было обслужено, заряжено и готово к использованию. Именно поэтому я первым делом вцепился в карабин, как только получил разрешение от Дженни.