Корона мечей - Роберт Джордан

– Милорд Дракон! – внезапно окликнул Ранда один из Аша’манов, почти совсем мальчик, с темными глазами, большими, как у девушки, без меча и Дракона на воротнике черного мундира, который он тем не менее носил с большим достоинством. Наришма, так его звали, насколько помнилось Перрину. – Взгляните на юго-запад.

Со стороны леса, на расстоянии мили или чуть больше, показалась бегущая женщина в высоко подоткнутых юбках. Перрин сразу определил – айилка. Хранительница Мудрости, хотя пока поручиться за это было трудно. И все же он почти не сомневался. При виде нее все его опасения вспыхнули с новой силой. Стоило им пройти через проход, и тут же, точно из-под земли, возникает кто-то из местных. Вряд ли это сулило хорошие новости. Когда он отправился вызволять Ранда, в Кайриэне снова стали появляться Шайдо, но для айильцев Хранительница Мудрости оставалась Хранительницей Мудрости, к какому бы клану она ни принадлежала. Пока их кланы убивали один другой, эти женщины ходили в гости к друг другу, точно соседи на чашку чая. Два айильца, дерущиеся не на жизнь, а на смерть, расступались, чтобы позволить Хранительнице Мудрости пройти между ними. Может быть, со вчерашнего дня все стало иначе, а может быть, и нет. Перрин тяжело вздохнул. Даже в самом лучшем случае вряд ли ее появление означало хорошие вести.

Почти все, кто находился рядом с ним, испытывали те же чувства. Рябь пробежала по рядам, каждый взял копье наизготовку или натянул тетиву лука. Кайриэнцы и майенцы понадежнее устроились в седлах, Айрам с горящими от возбуждения глазами вытащил меч. Лойал, опираясь на огромный топор, с видом сожаления поглаживал пальцами острие. Топор был инкрустирован золотом и украшен выгравированными на нем листьями и завитками. Инкрустация немного стерлась от частого использования топора. Если Лойалу придется снова пустить его в ход, он сделает это, но с такой же неохотой, как и Перрин, и в большой степени по тем же самым причинам.

Ранд просто неподвижно сидел на коне с непроницаемым выражением лица. Мин подъехала поближе и погладила его по плечу – так человек пытается успокоить мастиффа, у которого шерсть встала дыбом.

Хранительницы Мудрости не проявляли внешних признаков беспокойства, но это не означало, что они бездействовали. Сорилея сделала жест рукой, и дюжина женщин из тех, которые охраняли Айз Седай, присоединились к ней и Эмис, держась на значительном расстоянии от Ранда и Перрина. У немногих из них в волосах виднелась седина, и только у Сорилеи было морщинистое лицо, но это ни о чем не говорило, потому что среди тех Хранительниц Мудрости, которые находились здесь, вообще мало у кого заметна седина в волосах. Факт оставался фактом – немногие айильцы доживали до седых волос. И все же эти женщины обладали определенным положением или влиянием, как там это называется у Хранительниц Мудрости. Перрин видел, что Сорилея и Эмис неоднократно советовались с ними и прежде, хотя «советовались» не совсем точное слово. Говорила только Сорилея, иногда Эмис вставляла слово, а остальные слушали. В какой-то момент Эдарра явно принялась возражать, но Сорилея без особых усилий подавила этот протест и сделала знак двум другим, Сотарин и Косайн. Те тут же подобрали руками юбки и быстро, только ноги замелькали, устремились навстречу бегущей женщине.

Перрин успокаивающе похлопал Ходока по шее. Еще не пришло время убивать. Пока еще нет.

Три Хранительницы Мудрости встретились примерно в полумиле от холма и остановились. Они поговорили, совсем немного, а потом вместе побежали к холму. Прямо к Сорилее. Вновь пришедшая, молодая, длинноносая женщина с массой неправдоподобно ярких рыжих волос, торопливо начала что-то объяснять. По мере того как она говорила, лицо Сорилеи каменело. В конце концов огненноволосая женщина замолчала, и все Хранительницы повернулись к Ранду. Однако никто не сделал движения в его сторону. Они просто ждали, сложив руки на животе, не менее загадочные и непостижимые, чем Айз Седай.

– Кар’а’карн, – скривив губы, пробормотал Ранд себе под нос. Перенеся ногу через спину коня, он спрыгнул на землю и помог спешиться Мин.

Перрин тоже слез с коня и повел его за собой к Хранительницам Мудрости. Лойал шел следом, а Айрам ехал верхом и слез, только когда Перрин жестом велел ему спешиться. Айильцы не ездили верхом без крайней необходимости и считали оскорблением для себя, если кто-то беседовал с ними, сидя в седле. Руарк присоединился к ним, и неизвестно чем недовольный Гаул тоже. Все это послужило безмолвным указанием Нандере, Сулин и Девам подойти поближе.

Рыжеволосая женщина заговорила, как только Ранд оказался рядом:

– Бэйр и Мегана расставили наблюдателей на всех дорогах, по которым ты мог направиться к городу древоубийц, Кар’а’карн, хотя, по правде говоря, никто не думал, что это будет...

– Ферейгин! – сердито оборвала ее Сорилея, и та залилась краской. Ее зубы щелкнули – по-видимому, она слишком резко захлопнула рот, – и она уставилась на Ранда сверкающими голубыми глазами, избегая взгляда Сорилеи.

Сорилея глубоко вздохнула и тоже посмотрела на Ранда.

– В палатках волнение, – сказала она ровным голосом, имея в виду лагерь айильцев. – Среди древоубийц распространились слухи, что ты вместе с Айз Седай отправился в Белую Башню, отправился, чтобы преклонить колени перед Престолом Амерлин. Те, кому известно, как обстоит дело, не решались опровергать эти слухи, боясь причинить еще больший вред.

– И к чему это привело? – негромко спросил Ранд. От него исходило такое напряжение, что Мин снова погладила его по плечу.

– Многие поверили в то, что ты бросил айильцев, – точно так же негромко ответила Эмис. – Многие вновь охвачены унынием, как было после откровения. Ежедневно тысяча или даже больше бросают копья и уходят, не в силах взглянуть в глаза нашему будущему или нашему прошлому. Возможно, некоторые присоединяются к Шайдо. – В ее голосе зазвенело презрение. – По углам шепчут, что истинный Кар’а’карн никогда не сдался бы на милость Айз Седай. Индириан заявляет, что по доброй воле ты никогда не отправился бы в Белую Башню. Он готов повести Кодарру на север, на Тар Валон, и станцевать танец копий с любой Айз Седай, которая ему попадется. Или с любым мокроземцем; он говорит, что тебя, наверно, предали. Тимолан ворчит, что, если верить слухам, это ты нас предал, и он уведет свой клан, Миагома, обратно в Трехкратную Землю. Но только после того, как своими глазами увидит тебя мертвым. Манделайн и Джанвин еще не определились, но они прислушиваются и к Тимолану, и к Индириану.

Руарк состроил гримасу, с присвистом втянув в себя воздух; для айильца это почти то же самое, что в отчаянии рвать на себе волосы.