Русский бог (декабрь 2007) - журнал Русская жизнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это правда - вещи наплывали волнами, и всякий из нас помнит чередование зим, каждая из которых была отмечена Главной вещью сезона, массовым объектом желания. Чешские дубленки с воротниками-стойками и «гусарской» застежкой на шелковых шнурах. ГДРэшные дубленки (рыжие с белой овчиной), чрезвычайно модные после кинокартины «Мужчина и женщина», но дошедшие до Москвы лет через десять после фильмовой премьеры. Венгерские пальто с меховыми воротниками, крашенными «в тон» пальтовой ткани. «Аляски» - синие куртки с оранжевым изнутри капюшоном, отороченным мехом молодого шакала - униформа младших научных сотрудников и начинающих комсомольских активистов. Незабвенный период китайских пуховиков и кожаных курток. Рыжие собачьи шубы в пол, и одновременно первые песцовые жакетики из лапок и хвостиков («с Рижского рынка»). И (опять же одновременно) на Тверской появились первые настоящие ШУБЫ.
Все, время пошло. Товар попер. Счетчик заработал. Я запомнила день, когда последний раз видела красивую, бедно одетую девушку. Это было поздним летом 1992 года. С тех пор таких красивых девиц я видела только в собольих шубах (летом они мне вообще больше на глаза не попадаются: у нас миграционные пути разные).
Тут нужно, конечно, объясниться, что я имею в виду, употребляя жалостливое выражение «бедно одетая».
Сейчас - это когда молодуха носит недорогие вещи вызывающего вида, вещи-имитанты. А тогда - это когда на девице, например, откровенно старые, стоптанные туфли. Девушку я приметила в полупустом троллейбусе, и была она так хороша, что троллейбусные пассажиры как-то подобрались, заговорили громче обычного, этак, знаете, заиграли «на публику». Есть такие молчаливые отроковицы, в присутствии которых хочется говорить умно и долго.
- А ведь сегодня, помните ли, Яблочный Спас, - мечтательно сказал господин средних годов (душеспасительные темы в то время были в чрезвычайной моде).
- Неужто такой большой урожай? Что ж, дело хорошее. Яблоки и впрямь спасать надо! - бодро откликнулся его спутник, публично проваливаясь в бездну откровеннейшего конфуза.
III.
Чудесные названия у нынешних меховых магазинов! «Шубкин дом», «Встреча с шубой», «Любимая женщина», «Венера», «Мехград», «Меха от Мэри».
И реклама у них чудесная: «В России лучшие друзья девушек - меха»; «Шуба - это не только ценный мех, это витрина вашего благополучия»; «Мы рассчитываем на разные классы общества, поэтому Вы найдете то, что ищете. Будет ли это норковая шуба „на каждый день“ или парадная соболья - решать только Вам»; «Надоело испытывать дискомфорт от того, что деньги есть, машина есть, квартира с евроремонтом есть, а шубы у жены нет?» С начала девяностых минуло каких-нибудь пятнадцать лет, а сколь многого отечественная буржуазка достигла за это время! Если верить хищным рекламщикам, «средний класс уже наелся недорогими норковыми шубами ценовой категории до трех тысяч долларов», шуб-туры в Грецию не только не в моде, но уже и дурной тон, «наконец-то покупательницы поняли, что настоящая стильная шубка покупается не на всю жизнь, а максимум на два года», «настоящие модницы носят шубы от Fendi за четыpеста тысяч доллаpов из дикого соболя - именно из дикого, потому что уникальные свойства этого меха во многом теряются, если животное разводят в неволе».
Ну, нас- то то разводят не в неволе, а в большом городе под названием Москва, но разводят умеючи.
И если не верить рекламщикам, этим мифологам и мистагогам, а оглядеться окрест самостоятельно, что мы увидим собственными-то глазами? Увы, мы увидим, что представляем собою лакомую и легкую добычу.
Мы увидим, что шуба имеет чрезвычайную важность для всякой русской женщины. Это желанная вещь, и ее «принято» хотеть. При этом «ценовая категория» не так и важна - важна сила желания. Пускай одна девица вожделеет шубу из новомодной свакары (Swakara - фирма в Южной Африке, выделывающая специальную каракульчу с рельефным хребтовым рисунком), а другая согласна на позорную греческую норку - велика ли разница? Эти девушки не встретятся в одном магазине, разминутся на улице, буде познакомлены, разойдутся с улыбкой на устах и убийством в глазах - но они сестры по духу, и близость их бесконечна.
IV.
«Вопрос не в том, куда я буду в ней ходить, - взволнованно пишет в своем живеньком журнале молодая супруга, объясняя подружкам причину ссоры с мужем (ссорились из-за шубы), - я просто хочу, чтобы она была. Чтобы я могла ее трогать, гладить руками. Я говорю ему - ты будешь меня в ней фотографировать. А уж куда в ней пойти - найду, можешь не сомневаться».
И фонтан сочувственных комментариев: «Нет, им не понять этого никогда - они не гладят рукав и не разговаривают с ней. Они не закапывают щеки в теплый мех и не начинают чувствовать себя от этого защищенными! Им вообще ничего не нужно, кроме того, чтобы спать в трусах…» «О, шуба - великое дело, так же, как и каблуки».
«Объясни своему мужу, что шуба для тетки - это то же самое, что „Мерседес“ для дядьки».
Что ж, девушки правы. Они «нащупали» главную дихотомию нового времени - машина и шуба суть одно и то же. И вовсе не потому, что и то, и другое - инструменты тщеславия. Нет: и то и другое - защита, броня. Это внешние границы «социального тела», и границы эти должны быть укреплены. «Шуба выгодно подчеркнет Ваши достоинства», - пишет глупый креативщик. Разве же в этом главное? Главное, что она скроет недостатки! В мире, где достаток - бог, недостаток чего бы то ни было страшен.
Шуба - это покров. Что говорит человек, признающий свое поражение, не знающий, что делать? Он говорит: «Нечем крыть…» Стыдно, когда видно - а что видно? Что не все сложилось, как хотелось, что жизнь уже почти прожита, что у соседей щи погуще и бриллианты покрупнее. Мы скорее спрячем, укроем от посторонних глаз не сокровище, а то обстоятельство, что никакого сокровища у нас нет.
Скорее, скорее накинуть на себя спасительный покров, пахнущий мездрой и покоем! «Когда я в шубе, - говорила мне актриса Вера Могилевская, - меня меньше толкают в автобусе…»
V.
Недавно я наткнулась на интереснейшую книжку - сборник городских, посадских, мещанских пословиц. Одна из них несет в себе заряд такой эпической силы, что впору ежиться, как от сквозняка: «Не дай Бог владети смердьему сыну собольею шубой». Но вообще-то ничего нет нового даже в самых новых временах! Некоторые пословицы удивительно подходят к теме: «Поживем, шубу наживем, а не наживем, хоть скажем, что нажили!»; «Зимой без шубы не стыдно, а обидно».
Одна из моих собеседниц, благополучнейшая молодая женщина, супруга веселого удачливого клерка, говорила мне:
- И однажды я почувствовала - меня прет на шубу. Вот если в этом году не куплю, буду всю зиму на улице чувствовать себя неудобно, неловко.
- Но у тебя же удобный дорогой пуховик…
- Вот я в удобном пуховике буду чувствовать себя неудобно. Не в своей тарелке. Перестану любить себя. Буду ходить и чесаться от неловкости. Неужели это непонятно?
Не менее благополучная тележурналистка (я старалась собрать как можно больше свидетельств) пришла к выводу, что шуба - это род паранджи. Скафандр. Кокон.
- Если на мне шуба, - говорила она, - я могу выйти из дома ненакрашенной. С шестнадцати лет такого себе не позволяла. Но тут, чувствую - шуба все спишет! Никто меня в такой шубе не осудит.
- Лена, - спрашивала я ее, - а вот существует такое тривиальное размышление, что если женщина хочет шубу, значит, ей недостает тепла. Это высказывание такое - «Мне холодно. Меня ничего не греет».
- Шуба - не батарея, - строго сказала Лена, - она не греет, она сберегает то, что есть.
Ну что ж - женщины большой, равнодушной холодной страны мечтают о шубах не потому, что им холодно, а потому, что им страшно. Они боятся растерять то, что у них уже есть. Они натягивают греческую норковую шубейку и идут на работу. Маловата кольчужка, но все ж какая-никакая защита. Следом от подъезда отъезжает муж на боевом «Ниссане» - внешние границы его социального тела защищены. И только ребенок бежит в школу в курточке на рыбьем меху, оскалившись от холода и ветра. Ему страшно. У него все впереди - строить и строить ему еще свою маленькую крепость.
* ХУДОЖЕСТВО *
Денис Горелов
Экзорцизм сегодня
«Преступление и наказание» Дмитрия Светозарова
Отрадная весть: как и во всякой взрослой киноиндустрии, качество экранизаций и у нас теперь заведомо определяется кастингом. Печорин - Игорь Петренко. Свидание окончено, прощаемся. Мелехов - Руперт Эверетт. Спасибо, Сергей Федорович, приходите через годик. Соловьев пробовал Абдулова на Каренина и забраковал. Да где ж глаза-то ваши были, Сергей Александрович? Такого стопроцентного попадания в роль вы днем с фонарем не сыщете, никогда, слово.
