Лили сама по себе - Жаклин Уилсон

– Полиция сейчас наводит справки, ты же знаешь, как это происходит. Они всё выяснят про твою маму. А пока я собираюсь отвести вас троих и чем-нибудь накормить, и потом найти вам место для ночлега, если мама не вернётся.

– Мы останемся здесь! Мы не можем покинуть Блисс!

– Нельзя разбить палаточный лагерь в больнице – здесь нет места. Медсёстры присмотрят за твоей младшей сестрёнкой.

– Я не могу её оставить! Она испугается. Я ей нужна. Мы все ей нужны, – уговаривала я. – Мама говорила, что мы должны держаться вместе.

– Боюсь, теперь тебе придётся делать то, что я скажу. Поцелуй свою сестричку на прощание и пойдём.

Я разрешила Бэкстеру первым попрощаться с Блисс.

– Передай этим медсёстрам, что если они сделают тебе больно, я приду и наподдам им, моя Блисс, – прошептал он, гладя ей макушку. – Я тебя люблю.

Я подняла на кровать Пикси.

– Люблю тебя, Блисс, – сказала она, звонко поцеловав её в щёку.

– И я тебя люблю, моя Блубелл-Блисс. Не волнуйся, я сделаю всё возможное, чтобы мы все были вместе. Ты такая храбрая девочка! Смелее, чем мы все вместе взятые. Мы скоро тебя навестим.

Блисс протянула руку, и наши пальцы переплелись, по потом мне пришлось выпустить её руку из своей. Нас забрали – Бэкстера, Пикси и меня. Соцработник отвела нас в столовую больницы и сказала, что мы можем выбрать всё что захотим. Мы были так потрясены случившимся, что ей пришлось выбрать за нас – рыбу с картошкой и горошком. Мы толком не могли есть, даже Бэкстер. Просто сжевали по несколько кусочков картошки.

– Доедайте, опоссумы! – весело сказала соцработник, потягивая свой кофе.

Достав свой мобильный телефон, она села за другой стол, чтобы куда-то позвонить.

– Опоссумы! – возмутился Бэкстер. – Она тупая.

– Она теперь наша мама? – спросила Пикси.

– Нет, конечно нет! У нас есть наша мама, глупышка! – огрызнулась я.

– Я хочу к ней, – заявил Бэкстер.

– Я знаю, мы её вернём, вот увидишь!

– Эта тётка на нас не смотрит. Попробуем удрать? – спросил Бэкстер.

– Если бы… но я не знаю, куда нам бежать. Ш-ш-ш, Бэкстер, я хочу послушать, что она скажет.

Я не смогла многого разобрать. «Трое детей, четвёртая в больнице – срочно найти семью – возможно, придётся их разлучить».

Я встала, подошла к ней и схватила её за руку.

– Вам нельзя нас разлучать! – возмутилась я. – Мы должны быть вместе. Поместите нас куда угодно, но нас должно быть четверо, когда Блисс станет лучше.

– Я делаю всё возможное, Лили, – сказала она.

– Разве нам нельзя просто пойти домой? Я умею смотреть за малышами. Я всю неделю только этим и занималась, я всегда за ними ухаживаю. Пожалуйста!

Она посмотрела мне прямо в глаза:

– Я не могу тебе это позволить, Лили. Я знаю, что ты можешь присмотреть за ребятами, но это не разрешается. Извини. Я делаю всё, что в моих силах, чтобы найти вам подходящее место. Возможно, это только на ночь, пока мы не узнаем, что будет с твоей мамой. Не смотри на меня так. Я на твоей стороне.

Она действительно старалась, но не могла найти такую семью, в которую бы взяли нас всех. Сначала она нашла место для Пикси – женщину, которая брала малышей. Обычно она отказывалась от подопечных старше пяти лет, но соцработник убедила её взять и Бэкстера.

– А не могла бы она взять и меня тоже? – спросила я. – Обещаю, со мной не будет хлопот, и я помогу присмотреть за детьми. Я буду им очень нужна. Пикси ещё маленькая, она до сих пор любит, чтобы я несла её на руках, и Бэкстер не может без Блисс, и, если не найти к нему подход, он расхулиганится.

Они меня не слушали. Мне пришлось обнять малышей и оставить их с незнакомой женщиной в затрапезном домишке на другом конце города. Когда малыши заплакали, женщина, взяла их обоих на руки, хотя Бэкстер весил целый пуд. Казалось, она относится к ним по-доброму, но она была чужой.

– Как вы могли подумать, что эта тётя лучше присмотрит за малышами, чем я? – плакала я, сидя с соцработником в машине.

– Я знаю, что ты замечательно присматриваешь за детьми, Лили, но это не твоя обязанность. Тебе только одиннадцать лет – ты сама ребёнок. Не плачь, давай теперь попробуем пристроить тебя.

Оказалось, никто не хочет меня брать. Она обзвонила три семьи, и все они находили какой-нибудь предлог для отказа. В конце концов я оказалась в детском доме.

– Это временно, Лили, пока мы не узнаем, что решат с твоей мамой, – повторяла соцработник. – Не смотри на меня так! Я знаю, это очень тяжело, но я делаю для тебя всё что могу.

И у неё получилось – она нашла противный детский дом с кишащими в нём чокнутыми детьми, которые все кричали, дрались и ругались.

– У нас тут немножко сумасшедший дом, – сказала Стиви, улыбаясь мне. Она была там главной – крупная женщина, плохо подстриженная, в толстовке, на которой были нарисованы животные.

Там носились восемь или девять мальчишек, с волосами ёршиком и в полосатых футбольных формах. Даже при большом желании я бы не смогла их различить. Ещё там была одна девочка – малышка, почти ровесница Блисс, но с ней было что-то не в порядке. Она не хотела со мной нормально разговаривать, а когда я погладила её по плечу, она вскрикнула и отшатнулась.

– Шэрон нужно немножко привыкнуть, прежде чем она сможет подружиться, Лили, – сказала Стиви. – Она к тебе привыкнет. Ей будет приятно, что ты рядом, как старшая сестра.

Я не хотела, чтобы она ко мне привыкала. Я не хотела брать её себе в сёстры – у меня были две свои. Я не могла оставаться в обшарпанной комнате с включённым на полную громкость каналом мультфильмов. Я пошла и села в своей каморке. Она была не больше буфета, но по крайней мере мне не нужно делить её ни с одним из мальчишек.

Я лежала на кровати, покрытой ужасным одеялом с Человеком-пауком, и старалась придумать план. Я пыталась запомнить названия улиц от дома той женщины, которая берёт только малышей, до детского дома, но потом дорога стала петлять, и я запуталась. Однако я могла бы попытаться найти дорогу к Бэкстеру и Пикси и как-нибудь их спасти. Потом нам придётся пойти за Блисс. Она пока не сможет ходить. Но мы ведь могли вернуться в парк и забрать коляску Пикси. Тогда бы мы вчетвером пошли в полицию и заявили, что добровольно мама нас никогда не оставляла, и что кредитную карточку дал ей кто-то другой, и в этом нет маминой вины – она ничего плохого не делала.

Мы бы вышли из участка все впятером, держась за руки, а потом вернулись бы в нашу квартиру и устроили пир. Легли бы на диван – мама в середине, а я бы их всех крепко держала за руки и никогда бы не отпустила. Я больше не хотела быть Лили самой по себе.

Я сидела в маленькой комнатке и держалась за края кровати как за спасительный плот. В дверном проёме появилась Стиви и предложила мне присоединиться к другим ребятам, но я покачала головой, и она не стала меня заставлять. Затем один из мальчишек ворвался в комнату и плюхнулся в ногах моей кровати.

– Меня зовут Ян, – представился он, подпрыгивая на матрасе.

– Слушай, не сиди на моей кровати.

– У, вот тебе на! Это не твоя кровать, а, в общем-то, моя. Из-за тебя мне теперь приходится спать с Дунканом.

– Ну, я здесь ненадолго, поэтому скоро поспишь на своей дурацкой кровати, не волнуйся.

– А за что ты тогда здесь? Что ты сделала?

– Ничего не сделала.

– Да ладно! Что-то же ты сделала? Мы с моим братом Дунканом поджигали мусорные бачки в наших квартирах. Это было круто! Однажды мы брызнули слишком много бензина и бум — уи-у, уи-у, уи-у, – тут как тут четыре пожарные машины, копы бегут… Прикольней, чем салют, точно тебе говорю! – И он потёр руки, словно грелся у своего дурацкого огня.

– Глупо, – сказала я. – Глупо и бессмысленно.

– Да нет, подруга, это было здорово! Если ты ничего не сделала, то ты здесь из-за мамы или папы.

– У меня даже нет папы.

– Тогда из-за отчима. Твой тебя бил?

– Я бы его сама побила, если б он ко мне только пальцем прикоснулся.

– А твоя мама? Что она сделала? Бросила тебя?

– Нет, не бросила! – садясь, возмутилась я. – Убирайся! Вон из моей комнаты!

– Ладно-ладно. Я просто пришёл сказать тебе, что ужин почти готов.

– Не хочу никакого ужина!

– Пицца!

– Мне всё равно.

– Да, ты точно спятила. Можно мне твою порцию?

– На здоровье!

Стиви заставила меня спуститься к ужину и сказала, что я должна съесть свою пиццу, но принудить меня она не может.

– Мне что, придётся кормить тебя как Шэрон? – спросила она, шутя, пихая мне в рот кусочек пиццы, подцепив его вилкой.

Я его отшвырнула, и она прекратила игру, оставив меня в покое. После ужина ребята играли в дурацкий футбол, перекидывая друг другу мяч, стоя на лестнице в коридоре. Ян кинул мячом в меня, приглашая к ним присоединиться, но я ушла одна и села, шлёпнувшись у входной двери. Я не знала, заперта она или нет, и сидела там, дожидаясь удобного случая.