Тайная жизнь растений - Ли Сын У

Но длинные гудки следовали один за другим, и ничто не предвещало изменений. Он и она были целиком сосредоточены на исполнении каждый своей роли.

Я выкинул банку из-под пива и кинулся вниз. У меня не было плана действий. Только одна мысль — вырвать Сунми из его рук — гнала меня вперед.

Я в мгновение ока домчался до ее дома, вот я уже звоню в дверь. Еще и еще раз.

— Есть кто-нибудь? — закричал я, колотя в дверь кулаком.

— Кто там? — послышался его раздраженный голос.

Что это такое, посреди ночи стучаться в чужую дверь — будто слышалось в этом голосе. Вряд ли он так просто откроет. Я выпалил первое, что пришло в голову, — что я охранник, что этажом ниже пожар и что им срочно нужно выходить из здания.

— Какой еще пожар, — пробормотал он, однако в его голосе уже не было прежнего раздражения.

Я был согласен, чтобы, и вправду, где-нибудь случился пожар, только бы прекратился этот кошмар.

— Быстрее, быстрее! Торопитесь! — твердил я, думая, что тоже неплохо справляюсь со своей ролью.

Я был так уверен в себе, потому что не сомневался в том, что дверь рано или поздно откроется. Я с нетерпением смотрел на эту железную серую дверь, неприветливую, какими бывают лица необщительных, вечно угрюмых людей, и мое сердце горело от ревности. Ревность была источником моей любви, ее оборотной стороной — прекрасная, чистая, священная ревность. Я был готов на все, чтобы защитить Сунми. На все. Мне казалось, я сейчас взорвусь от переполнявших меня чувств.

Но серая дверь открылась до того, как это произошло. Когда я увидел его лицо в проеме наполовину приоткрывшейся двери, я понял, какой выход найдет из моего сердца укоренившаяся там ревность. Я почувствовал напряжение в мышцах. Руки отвердели. Прекрасная, чистая, священная ревность сделала стальными мои кулаки. Я бил его в лицо, в грудь, в живот: «Еще, пожалуй, убью так», — мелькнуло у меня в голове. Я наносил сокрушительные удары, понимая, что мне все равно, останется он в живых или нет.

28

Сунми плакала. Ее нежная душа не могла выразить себя по-другому.

Я, не раздумывая ни секунды, схватил Сунми за руку и повел к своей машине. Прежде чем уехать, я нашел его темно-синий автомобиль и проколол все четыре шины. Этого мне было недостаточно, и я, выломав металлическое ограждение, отделявшее газон от дороги, раз пять ударил им в оконное стекло. На стекле появился мелкий узор, напоминающий паутину. Она плакала. Как ребенок, который не знает другого способа сказать о своих чувствах. В нашу сторону бежал, что-то крича, охранник — я завел машину и нажал на педаль газа. Вмиг мы выехали со двора.

Было темно — хоть глаз выколи. За пределами двора ни одного фонаря. Я увеличивал скорость, не думая, куда приведет меня дорога и куда мне нужно ехать. Куда угодно. Главное, не оставаться здесь. Она плакала. Я почувствовал, что ее бьет озноб. Мне это не понравилось.

— Хватит трястись, — прикрикнул я.

И тут понял, почему это меня так раздражало. Трясло на самом деле меня. Я этого даже не заметил. Почему я так гоню машину, чего я боюсь? Автомобиль несся как истребитель, разрывая темноту, которая словно шатер накрывала дорогу со всех сторон. Мне казалось, что мы едем куда-то, где произойдет взрыв. А вдруг это правда? Вдруг мое тело — это только оболочка, под которой спрятана взрывчатка? Вдруг я хочу поехать куда-то и там взорваться? Может быть, я хочу взорваться вместе с ней?

Сунми не переставала содрогаться от рыданий. Я изо всех сил нажимал на педаль газа и кричал, вымещая на ней злость:

— Как вы могли? Вы что, не знали, что он за тип? Он смешал с грязью ваше тело, вашу душу — неужели вы не чувствовали, что от вас останутся одни обломки? Вы что, ничего не понимали? Вы что, не соображаете? Как это все могло случиться? Как? Почему он? Я не понимаю! Почему вы не берегли себя? Почему позволили выкинуть себя на помойку? Не знаете? Да он просто дьявол. Этот человек дьявол.

Она продолжала плакать. Как будто забыла, что можно и по-другому сказать о том, что на душе. От жалости к ней я чуть не заплакал сам. Но преодолел внезапную слабость. Смягчившись, я сказал:

— Не волнуйтесь теперь. Не волнуйтесь. Теперь я буду защищать вас. Я не могу видеть, как вы мучаетесь. Если кто-то посмеет обидеть вас, я не прощу его — кто бы он ни был. Не волнуйтесь. Я буду рядом… — торжественно повторял я, словно произнося клятву.

Но она плакала. Еще горше, чем раньше. У меня опять глаза были на мокром месте. Неужели ее тронули мои слова? Впервые я был с ней откровенен. А, может, дело было в другом. Может быть, она, наоборот, не верила мне. Может быть, именно в эту минуту для нее стала очевидной та темная глубокая пропасть, разделяющая слова и реальность. Мне не оставалась ничего, кроме как продолжать что-то говорить плачущей Сунми. «Он дьявол!» — кричал я, и в моей душе бушевала буря. «Что бы ни случилось, я буду защищать вас!» — клялся я, и мне казалось, что я лечу в бездну.

Куда приведет нас дорога? Одна дорога вела к следующей, за ней — другая. Куда бы мы ни ехали, перед нами — дорога. Машина, летевшая, как истребитель в неизвестном направлении на полной скорости, в какой-то момент выскочила на пригородную трассу и продолжила свой бег. Водители удивленно уступали мне дорогу. Гудели предупреждающие сигналы, скрипели тормоза. Но я как будто оглох. Может быть, кто-то из водителей, оказавшихся в тот час на одной дороге со мной, позвонил в 119 или 112 и сообщил, что по шоссе на ужасающей скорости несется потерявшая управление машина. Но я не видел, следует ли за мной патруль. А, может быть, никто не сообщил обо мне. В тот момент мне было все равно.

Самым поразительным было следующее. Моя машина до рассвета неслась куда-то по шоссе, но мы не попали в аварию — наверно, надо сказать спасибо другим людям за их аккуратное вождение; мы выехали со скоростной трассы, сидевшая на соседнем сиденье Сунми устала плакать и, будто пряча следы слез на обеих щеках, уткнулась в спинку сиденья и заснула; бензин кончился, когда небо на востоке начало светлеть, и мы остановились на обочине пустынной дороги. Машина, которая неслась на дикой скорости, внезапно словно погрузилась в сон.

Я чувствовал пустоту, будто лишился чего-то, что заполняло все мое существо. Я откинул голову на спинку сидения и закрыл глаза. События, произошедшие всего несколько часов назад, казалось, случились в далеком прошлом. Все было лишь смутным воспоминанием, словно виденное во сне. Как будто прошло не несколько часов, а несколько столетий, как будто мы на дикой скорости вырвались из ночного кошмара и попали в реальность. Все, что было вчера, казалось теперь таким далеким…