Тайная жизнь растений - Ли Сын У

— Кофе свежий, очень ароматный, — сказал он, будто пытаясь сделать нам приятное.

Голос его, неожиданно тонкий и мягкий, не соответствовал внешнему облику. Может быть, из-за того что других посетителей в кафе не было, он был необыкновенно вежлив и внимателен к нам. Слегка наклонившись к Сунми, он едва слышно, почти шепотом, спросил, поставить ли «ту песню». Она смутилась и поспешно сделала знак рукой, показывая, что подобное внимание было несвоевременно.

Мужчина тут же отошел, но Сунми не сразу оправилась от смущения. Я не видел ничего особенного в том, чтобы поинтересоваться, о какой песне шла речь. Однако она отнеслась к ситуации не так просто, как я и, видимо желая поскорее сменить тему, ответила:

— Нет, нет, ничего особенного.

— Так что же это за песня? — повторил я громче, желая, чтобы меня услышала не только Сунми, но и тот мужчина. Я целился в него, а не в нее, и мой расчет оказался верным.

Он клал кофейные чашки в горячую воду.

— Ваша спутница, когда приходит сюда одна, всегда просит поставить ее любимую песню, — прозвучал вежливый ответ.

Не осознавая, насколько неуместно было сейчас то, что я делал и говорил, я взглянул на Сунми, которая сидела с опущенной головой и теребила ручку чашки, и крикнул бородачу:

— Ну, так поставьте, мы не против.

Он, вместо того, чтобы послушаться меня, стоял, выпрямившись во весь рост, и смотрел в сторону нашего столика. Похоже, ждал реакции Сунми. В помещении было довольно темно, и вряд ли он мог разглядеть смущение, охватившее ее. Скорее всего, он, как и я, не видел ничего особенного в том, чтобы спросить у посетителя, какую песню он хотел бы послушать. С самого начала было ясно, что ставить музыку не входит в его основные обязанности. Вряд ли это была его работа — так, что-то вроде дополнительных услуг посетителям. Знак особого расположения хозяина кафе к избранным гостям. Этого мужчину не за что было винить: ты внимателен к гостям — получи от них благодарность, не проявил должной заботы — вот тебе нагоняй или выговор, он так привык. Нельзя было игнорировать и тот факт, что для него хорошо обслужить посетителя — это способ самоутвердиться в собственных глазах. Кроме того, мы были единственными посетителями в этот час, и ему не на кого было отвлечься.

Он решил во что бы то ни стало сделать для нас что-то приятное. Вытерев мокрые руки полотенцем, он сделал несколько шагов в сторону музыкального центра. Старая популярная мелодия, струившаяся по залу, оборвалась, несколько секунд тишины — и заиграла другая песня. Я обратил внимание, что в тот момент Сунми еще ниже, уже почти к самому столу, опустила голову и отвернулась к окну. Как только гитара заиграла вступление, я понял, почему Сунми так себя ведет. Знакомая песня, знакомая мелодия.

Вот моя душа, для тебя слепила ее.Так давно она ждет лишь тебя —Долго ли ждать еще будет сердце мое?Неужели не взглянешь хоть раз?Пока душа не растаяла,Пока не сгорела дотла, как свеча,Сделай фото души моей, мастер.Пока она, как огонь, горяча.

Я знал, кто был этот «мастер», знал, в честь кого была написана и для кого исполнялась эта песня. Но понятия не имел, как получилось, что ее ставили здесь, в этом кафе. Кассета с записью была у меня. Конечно, никто не мог гарантировать, что не было такой же второй. И еще. Песню пела не Сунми. Качество записи настолько превосходило кассету, которую я хранил у себя, что было понятно сразу — эту запись сделали не в домашних условиях. Я ждал от Сунми хоть каких-то объяснений и сидел, не сводя с нее глаз.

Такое настойчивое любопытство не могло укрыться от нее.

— Это случайность, — проведя рукой по волосам, тихо сказала она. — Однажды я зашла сюда, а здесь звучала эта песня.

Такого ответа мне было недостаточно, и она не могла этого не понимать.

— Я отдала эту песню студентам из моего университета курсом помладше, они хорошо поют, — добавила она так тихо, будто признавалась в каком-то проступке. — Они, вроде, выступали с ней на песенном конкурсе… Говорят, даже выиграли приз. Еще я слышала, что они записали диск, как-то пришла в это кафе — и правда, их диск ставят здесь. Вот так…

Вот в чем дело. Приятно удивленный, я попросил хозяина принести показать диск. Попросил поставить эту песню еще раз. Может быть, и сам подпевал. Так вот почему хозяин заботливо ставит запись «Сделай фото души моей, мастер», как только приходит Сунми. Он не знает, кто такой этот «мастер». Не знает таинственной истории о том, как связана песня с самой Сунми. Не знает, что смутные воспоминания о Сунми овладевают мной, стоит только мне услышать звуки этой мелодии…

Я ревновал ее к фотографу, который до сих пор был в ее сердце. С тех самых пор как я, двадцатилетний мальчишка, подслушивал ее пение, моим самым заветным желанием было, чтобы она спела только для меня, для меня одного. Но это была лишь мечта, надежды не было и теперь, я знал это, я убеждал себя в этом, но если бы только мне был дан малейший повод, я не смог бы справиться с собой, мои желания стали бы очевидны для окружающих, как сыпь на коже, которую ничем не скроешь. Человек слаб, это не новость.

— В последнее время фотограф не делает фотографий, — попытался я пошутить, чтобы немного отвлечься, потому что мое душевное возбуждение в тот момент показалось мне отвратительным.

— Поэтому вы… — начала она, будто ожидая от меня каких-то слов.

Я видел, что она не решается договорить. Наконец, она спросила:

— Если он встретиться со мной, он правда начнет опять фотографировать?

У меня помутилось в глазах, как будто мне вонзили иглу под ноготь. Сначала я хотел просить ее увидеться с братом. Но теперь мне казалось, что прошло слишком много времени с тех пор, как я начинал ее разыскивать. Я думал, что она — единственный человек в мире, который может помочь брату снова взять в руки фотоаппарат. Возможно, я просто хотел увидеть ее, и этот мотив руководил моими поступками в первую очередь, но я пытался убедить себя, что хочу помочь брату вернуться к жизни. Не избегал ли я честного взгляда в собственную душу, не боялся ли обнаружить там подтверждение тому, что не такой уж я альтруист; не была ли история с братом просто поводом встретиться с ней? Может быть, желание увидеть Сунми застило мне глаза, но раньше мне казалось, что стоит только ее найти, как брат будет спасен. Правда ли, что он начнет фотографировать снова, если увидит Сунми? Ее вопрос заставил мое сердце биться чаще. Сколько прошло времени с тех пор, как мы вернулись из Намчхона — всего ничего. А мне вдруг показалось, что прошли десятки лет. Не только пространство Намчхона казалось нереальным. Там было невозможно уследить и за течением времени. В Намчхоне время то ли тянулось, то ли бежало, то ли шло по кругу, то ли летело так, что захватывало дух.