Непал для братвы - Сергей Николаевич Окунев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все, – сказал Глюк, – если хотим жить, выметаемся отсюда поскорее. Геологи на английском и знаками сначала показывали, как им плохо и как им надо хорошенько собраться с силами, но Комбижире нарисовал на земле знак радиационной опасности, они достали радиометр, слегка побледнели и хотели рвануть вниз, но железной рукой были остановлены, и им на плохом английском, но с очень понятной жестикуляцией показа ли, что надо нести носилки по очереди, иначе шеф (так стали называть Глюка) пристрелит их как дезертиров. Геологи вняли этому аргументу и всем своим видом выразили согласие; видимо, до них дошло, что русские – ребят; опытные, и без их помощи им спастись вообще едва ли удастся, тем более что ящик с их радиооборудование! валялся где-то на полкилометра ниже, а радиотелефоны, как и у братков, не выдержали соседства с радиоактивным источником.
Спускаться – не подниматься! Но в горах любые передвижения требуют максимальной концентрации и напряжения сил, поэтому носильщики менялись буквально каждые пятнадцать минут, и все взмокли, как мыши, хотя порывы ветра очень напоминали осень в родном Питере. Часа через три, преодолев не более семи-восьми километров, вышли к сухой расщелине, по которой некогда текла вода. Сделали небольшой привал; все повалились на землю, тупо глядя вверх. Только Клюгенштейн, действительно, ставший шефом (то бишь руководителем, выдвинутым обстоятельствами и всеобщим доверием), тщательно осмотрел дно и тропку метров на сто вверх и вниз и, не обнаружив каких-либо следов человека или животных, сделал вывод, что, если немецкие этнографы и вышли на встречу, то пока до этого места не дошли, иначе oставили бы хоть какой-то знак. У альпинистов и туристов свой международный свод правил и кодов, а там peбята все-таки не новички и, судя по имевшим место беседам, на Кавказе еще и определенные навыки получили.
Через полчаса, которые показались всем лишь парой минут, Глюк скомандовал встать и двигаться дальше. Он понимал, что все пока держится на эмоциональном подъеме, и стоит его немного ослабить, так не то что кого-то нести, но и просто идти сил ни у кого не будет. С кряхтением, стонами, но все поднялись и двинулись вниз по тропинке. Идти вроде было легче, но силы (особенно моральные), похоже, истощались вроде заряда аккумуляторов. Уже и пошатывало, и какое-то безразличие появилось, и, казалось, что так вот идут и будут идти они еще целую вечность. Солнце начало склоняться к закату, и оставалось не более двух часов светлого времени, что стало вызывать обще беспокойство, как вдруг откуда-то спереди раздались далекие (буквально на грани слышимости) звуки сначала одиночного выстрела, а за ним, с коротким промежутком, еще двух. Все встрепенулись.
– Похоже, люди, – радостно выразил общую мысль Мизинчик, – и, похоже, они нас ищут. Это не охотничья стрельба.
Тулип, руки которого не были заняты носилками, вскинул карабин, и в сторону, откуда слышались звуки, ответил двумя беглыми выстрелами, а потом одиночным.
Через несколько томительных минут раздался ответ, и то ли показалось, то ли это действительно было так, но выстрелы звучали чуть-чуть громче.
– Ну, братва, – крикнул Глюк, – поднажмем, немного осталось и, вспомнив какой-то фильм или крик Дениса, добавил, – шнель, шнель, русишен культуришен камараден! Ордрунг!
Шаг особенно не прибавили, но пошли чуток побыстрее. Молчавшие геологи попытались что-то сказать, но их не очень поняли.
Еще минут через пятнадцать услышали отчетливо три выстрела, ответили, и когда в расщелину уже начали быстро надвигаться сумерки, и неосторожный шаг мог очень дорого стоить, впереди заметили несколько ярких точек. Тулип выстрелил в воздух; стой стороны ответили красной ракетой.
Комбижирик на всякий случай тоже развел небольшой костерок, так что визуальный контакт был установлен.
– Ну, вроде бы все как договаривались, – засмеялся Глюк, – все-таки молодец этот Громов, хотя и москвич! Надо же, сорганизовать мог, да и эти тоже молотки, чувствуется закалка социалистического лагеря, в смысле, альпинистского. Носилки с ранеными положили на землю. У пострадавших, видимо, началась реакция– отходняк на раны и тряску. Индиец тихонько бредил, Коля стучал зубами и тоже не всегда адекватно говорил. Глюк, на всякий случай, влил в него пару крышек виски из литровой фляги, которую он, кажется, не снимал даже во сне, взял несколько веток, соорудил факел и в сопровождении Мизинчика осторожно двинулся навстречу приближающимся. Минут через двадцать, когда стало почти темно, они встретились. Первым из шестерых встречающих они увидели Арендта.
– О, какой сюрприз, ельки-пальки! – заорал он, – Паша!
Опять мы встретились. Наверное, судьба, вот уж полная неожиданность.
Кстати, сколько бы лет настоящий урожденный в Германии немец не прожил в России, если его попросить быстро и не задумываясь повторить «елки, палки», он обязательно произнесет «ельки, пальки», таков уж стереотип языков. Таким образом, можно было бы вылавливать шпионов во время «холодной войны». Всех бы выловили!
– Здорово! Фройшан! – ответил Павел, – как говорится, гора с горой не сходится, а нам это по фигу!
Они заключили друг друга в объятья, потом этот же ритуал совершили с остальными встречающими. Небольшая заминка произошла, когда очередь дошла до симпатичной блондинки. Но фрау Герда сама облобызала слегка смутившихся верзил.
– Она у нас доктор, – сказал Зиг, – пошли скорее к остальным. Насколько тяжелые травмы вы получили? – перевел вопрос фрау Герды Зигфрид.
– Ну, наши, в основном, побились и поцарапались, – ответил Глюк, – все-таки летели с высоты метров триста-четыреста. А вот местные (так он назвал «водил» вертолета, русского и индийца) оказались то ли слабаками, то ли неуклюжими. Один руку сломал вроде, и с ногами что-то, второй от удара в себя придти не может, наверное, тоже что-то отбил, но говорит только по-своему, а по какому – непонятно, он из Индии.
– Да, там народ слабый, – согласился Зиг, – ну, давайте, мы их понесем, тут до лагеря километров пять осталось, а вы путь освещайте, фонари часов пять еще светить могут; оставлять их здесь никак нельзя, а у нас там и медицинская палатка, и дизель есть. Ведь мы, немцы, народ основательный, – добавил он.
Только тут братки поняли, как они, наверное, впервые в жизни, выложились. Рюкзаки, ну совсем плевые, килограмм по тридцать, казались бетонными плитами, ноги с трудом отрывались от земли. Поэтому путь, эти последние километры, показался им почти нескончаемым. Наконец, к изумлению всех, они подошли к относительно ровной площадке,
