День космонавтики - Борис Борисович Батыршин

темпами разрабатывает одно из наших космических КБ совместно с французскими конструкторами в рамках «Космической Программы Трёх Держав». Удивительные, надо сказать, получаются малыши — сфера из закалённого толстенного стекла, играющая роль кабины, небольшой отсек с движками и запасом топлива — и огромные дистанционно управляемые клешни-манипуляторы, с помощью которых можно будет захватывать и надёжно фиксировать разные предметы. А ещё они проектируют такие же буксиры, но поменьше, в них космонавт будет находиться не в кабине, а снаружи, в скафандре, пристёгнутым к специальному сидению. Я тебе потом покажу эскизы — фантастика, да и только!

Слов не было — перед Димкиным мысленным взором уже мелькали огненные языки, вырывающиеся из маневровых дюз «космического буксира», поворачивался на фоне далёкой — тридцать шесть тысяч километров, это вам не жук чихнул! — Земли гигантский недостроенный тор космической станции и лиловые искры сварочных аппаратов на его поверхности... И он сам, конечно, в кресле-ложементе, с прозрачным шлемом скафандра на голове, и с руками, лежащими на рычагах управления стальными клешнями-захватами, тянущимися к рифлёной поверхности контейнера, только что заброшенного с Земли новым «космическим батутом»…

— Ну как, интересно? — спросил Геннадий Борисович.

Димка сумел лишь кивнуть в ответ, потрясённый открывающимися перспективами.

— То-то, братец ты мой… — инженер остановился и оглянулся. — Слушай, а не заглянуть ли нам в кафе-мороженое? Посидим, побеседуем — я ведь тебе ещё толком ничего не рассказал.

Потрясение — потрясением, но какая-то часть Димкиного мозга лихорадочно занималась анализом полученной информации, беспристрастно, взвешенно, в общем, как учили. И что-то тут не склеивалось — во всяком случае, с точки зрения небесной механики, которую, между прочим, в программе их ВУЗа нет…

— Можно вопрос, Григорий Борисыч? — сказал он, и, не дожидаясь ответа, зачастил:

— Я вот прикинул, так, начерно — не получается насчёт скоростей! Новый комплекс ведь будет тут, на Байконуре?

Инженер удивлённо посмотрел на собеседника.

— Где ж ещё? Сам же видел, где его строят, разве нет?

— Видел, потому и спрашиваю. Я к тому, что экваториальная скорость на широте Байконура — триста шестнадцать — триста двадцать метров в секунду, точнее не помню…. А скорость спутника на геостационарной орбите — три тысячи восемьсот шестьдесят метров в секунду! Не первая космическая, конечно, но всё равно солидно. Где недостающие три тысячи пятьсот с лишним метров в секунду брать?

— Да, мы в тебе, похоже, не ошиблись, парень… — Геннадий Борисович одобрительно улыбнулся и похлопал Димку по плечу. Чётко соображаешь, и быстро. Ты прав, конечно — разность в скоростях имеет место, и в обычном случае её пришлось бы компенсировать при помощи ракетных ускорителей. Собственно, так и придётся поступать с первыми партиями конструкций будущей станции. Но вот потом…

Он сделал интригующую паузу.

— Попробуй предположить, почему — кроме создания искусственного тяготения, разумеется, — выбрали именно тороидальную, кольцеобразную, то есть, схему для будущей космической станции?

— Ещё один «космический батут», только на орбите? — предположил Димка. — Вообще-то, у меня были такие мысли…

— И неудивительно! — Геннадий Борисович щёлкнул пальцами. — Собственно, за этим ты нам и понадобился в проекте — ты, и другие специалисты по криогенной технике, которых мне предстоит ещё найти. Новый, теперь уже во всех смыслах, космический «батут» будет снабжён сверхпроводящим бубликом ещё больших размеров, и ты можешь себе представить, какое количество сжиженных газов понадобится для его эксплуатации! Мы сейчас разрабатываем специальный транспортный контейнер, предназначенный специально для криогенных жидкостей — та ещё задачка, особенно, если учесть, что он должен быть потом стать частью конструкции самой станции. А сколько при этом возникает других проблем — одна защита от радиации, чего стоит, ведь на геостационарной орбите мы не будем прикрыты защитными зонтиками магнитного поля Земли! А компактный, но всё равно здоровый и тяжеленный ядерный реактор, который сначала предстоит забросить туда, а потом наладить его эксплуатацию? Это, брат, такие инженерные задачки — никакому фантасту в страшном сне не привиделись бы!

— Кстати, о «миномётном» запуске», о котором шла речь … — молодой человек заговорил несколько неуверенно. — Раз уж вы заговорили о писателях-фантастах — я тут недавно перечитал сборник «Навигатор Пиркс», Станислава Лема — так у него там упоминается миномёт, используемый для запуска грузовых капсул. Дело, правда, происходит на Луне, таким образом они там снабжают обсерваторию в труднодоступном кратере…

— «Условный рефлекс» — как же, помню… — сказал инженер. — Отличный рассказ, да и весь цикл просто превосходный. Конечно, там не совсем то, что мы делаем — но, в общем, идея правильная — особенно на луне с её одной шестой привычной, земной силы тяжести. Но сейчас у нас речь пойдёт о совсем других материях. Скажи, что тебе известно о принципах действия «космического батута»?

Димка замялся — правда, всего на секунду.

— Ну… наверное, то же, что и всем остальным неспециалистам. Принцип открыт нашими физиками-ядерщиками, работавшими над мирным использованием энергии атома. Кажется, какие-то работы по производству направленных ядерных взрывов, когда вся высвободившаяся энергия концентрируется в определённом направлении, подобно лучу лазера?

— Да, именно так и пишут, что у нас, что в Штатах, что в других странах. — кивнул Геннадий Борисович. Но это… как бы тебе объяснить… далеко не вся правда. Прикрытие, довольно удобное — тем более, что проект «космического батута» довольно долго разрабатывался в рамках ядерной программы СССР. Если точнее — то пятьдесят шестого года, когда было заключено советско-американское соглашение о совместной разработке этой темы, и проект передали в ведение НАСА и нашего Центра Космических исследований, активно работавших к тому моменту по «Программе Трёх». Но этому событию предшествовала много ещё чего, о чём тебе, как сотруднику проекта, надлежит знать.

— Но ведь я ещё не сотрудник! — опешил Димка. Уж очень быстро развивались сегодня события, и его воображение явно за ними не поспевало. — Вот и товарищ… э-э-э… Евгений Петрович просил дать ответ только через три дня…

— Только не говори, что ты подумываешь о том, чтобы отказаться! — инженер деланно нахмурился. — Я, видишь ли, довольно высокого мнения о своём умении разбираться в людях, так что не хотелось бы разочаровываться.

— Нет, но…

— А раз нет — то и говорить не о чем. Бумаги о неразглашении ты подписал?

— Да.

— Вот и хорошо. Будем считать, что помолвка состоялась, а свадьба, в смысле, оформление на работу в