Перебежчик - Бернард Корнуэлл

- Боюсь, что политические соображения требуют оставить в живых этих подонков, а то вдруг их смерть разубедит британцев оказывать нам помощь. Но даже британцы не вправе ожидать, что мы будем содержать их в комфорте. Поместите их в негритянский блок, пусть несколько месяцев поработают в поте лица, - вынув сигару он нахмурился и распорядился, чтобы письмо, адресованное почетному секретарю Общества снабжения армии Конфедерации библиями, было оставлено в вестибюле церкви Святого Павла под круглосуточным наблюдением, на случай если шпион за ним придет.

- Но сперва арестуйте Уэбстера.

- Конечно, сэр. - ответил Александер.

Старик вытащил из кармана прекрасное золотое кольцо. Оно было украшено старинным гербом, свидетельством его длинной родословной.

- Дождь еще идет? - спросил он, надев кольцо на палец.

- Да, сэр, идет, - ответил Александер.

- Это задержит наступление янки, не так ли? - ухмыльнулся старик.

Продвижение янки на Йорктаун замедлялось грязью и дождями, но старик осознавал, перед лицом какой ужасной опасности находится Конфедерация.

Времени в обрез, но по крайней мере, этой ночью его трудами был раскрыт еще один шпион, и они даже смогут выйти на предателя, скрывающегося под маской почетного секретаря Общества снабжения армии Конфедерации библиями.

Старику не терпелось найти этого человека и увидеть его раскачивающимся в петле. Он вынул пистолет Дерринджера из кармана сюртука и проверил, заряжен ли он, а потом взял плащ и шляпу.

- Я приду утром лично повидаться с Уэбстером. Доброго дня, джентльмены

Он нахлобучил шляпу на длинные волосы и вышел на улицу, где под дождем его ожидал старинный экипаж с лакированными панелями и позолоченными осями. Раб открыл дверь и примостился на ступеньках экипажа.

С уходом старика Александер облегченно вздохнул, словно почувствовав, что само сосредоточие зла покинуло тюрьму. Затем он вытащил револьвер и проверил, все ли капсюли на месте.

- За работу, - сказал он Гиллеспи. - За работу! Давайте найдем мистера Уэбстера! За работу!

Дождь превратил дороги, ведущие из Форта Монро вглубь Виргинии, в полоски скользкой желтой грязи. Светлые полоски выглядели достаточно прочными, но стоило лошади поставить копыто, как песчаная корка ломалась, обнажая болото клейкой красной грязи.

Отряд кавалерии северян сошел с дороги, направившись на юг под низкими серыми облаками и моросящим дождем. На дворе стоял апрель, на деревьях набухли почки и луга красиво зазеленели, но дул холодный ветер, и кавалеристы ехали с поднятыми воротниками и низко нахлобученными шляпами.

Их командир, капитан, вглядывался в дождь, на случай если подобно серым дьяволам в ночи неожиданно появится кавалерия противника, но к его облечению местность казалась пустынной.

Через полтора часа после того, как они съехали с дороги, патруль вышел из-под укрытия редких тонких сосен, увидев красные рубцы свежевырытой земли, отмечавшее линию укреплений мятежников, растянувшихся от Йорктауна до острова Малберри.

Земляные укрепления не были длинными, а в основном состояли из земляных фортов с тяжелыми пушками, простреливавшими ближайшие участки заболоченных низин.

Капитан повел патруль на юг, каждые сто ярдов останавливаясь, чтобы осмотреть в небольшую подзорную трубу укрепления неприятеля.

Полковник настоятельно требовал от своих кавалерийских патрулей попытаться определить, были ли пушки неприятеля настоящими или деревянными, и капитан угрюмо размышлял о том, как, во имя Господа, он должен это исполнить.

- Хотите подъехать к бастиону и постучать по одной из этих пушек, а, сержант? – спросил капитан всадника, ехавшего рядом с ним. Сержант хохотнул и исчез под шинелью, закуривая.

- Как по мне, так пушки настоящие, капитан! – отозвался один из солдат.

- Так же выглядели и пушки в Манассасе, - ответил капитан и подскочил от удивления, когда одна из далеких пушек неожиданно выстрелила. Дым из ее поднялся на тридцать ярдов от амбразуры, а из самого центра дымового облака высунулся язычок пламени. Снаряд, очевидно, длинный железный цилиндр или круглое ядро, разорвался среди зеленеющих деревьев прямо позади патруля.

- Ублюдки, - выругался сержант и рванул назад. Никого из кавалеристов не задело, но то, как они резко прибавили скорости, вызвало насмешки далеких артиллеристов-южан.

Через полмили капитан набрел на небольшой холм, который выдавался на несколько футов над плоской заболоченной местностью. Он повел своих людей на вершину холма, где они спешились, а капитан обнаружил дерево с удобным подножием, куда он мог прислонить подзорную трубу.

Отсюда ему открылся вид на два редута повстанцев и на заболоченный участок, где глубоко в тылу мятежников ярко цвели гиацинты можно было различить дорогу, бегущую среди редких, погруженных в тень сосен.

По этой дороге шли войска, точнее, пробирались по грязным обочинам дороги . Он сосчитал их, роту за ротой, и понял, что видит целый батальон мятежников, шагающих на юг.

- Прислушайтесь, сэр, – сержант подошел, встав рядом с капитаном.

- Вы слышите это, сэр?

Капитан опустил воротник и, усиленно прислушавшись, уловил разносившийся в холодном воздухе звук далекого горна. Звук был слабым и очень далеким.

Одна труба звала, другая отвечала ей, и теперь, когда капитан обратил свой слух к этим эльфийским нотам, ему показалось, что вся болотистая местность наполнилась этими звуками.

- Да там полно этих сволочей, - вздрогнув, произнес сержант, словно призрачные звуки предвещали появление таинственного врага.

- Мы видели всего лишь один батальон, - возразил капитан, но затем на дороге появилась очередная колонна серомундирников. Наблюдая в подзорную трубу, он насчитал еще восемь рот.

- Два батальона, - сказал он, но не успел он договорить, как появился третий.

Кавалерия простояла на холме два часа, и за это время капитан рассмотрел восемь батальонов мятежников, идущие на юг. Один из оптимистичных слушков утверждал, что у южан было всего лишь двадцать батальонов для защиты укреплений Йорктауна, но здесь, в пяти милях к югу от знаменитого города, капитан видел, как проходил батальон за батальоном. Противник, очевидно, был намного сильнее, чем на то надеялись оптимисты.

Кавалерия вернулась в седло к полудню. Капитан последним покинул холм. В последний момент он обернулся и заметил еще один батальон, появившийся из дальнего леса.

Он не остался, чтобы подсчитать солдат, а отправился с вестями на восток, через поросшие клевером заболоченные луга и мимо мрачных домов, где угрюмые люди смотрели, как проходят враги.

Все патрули кавалерии северян вернулись с идентичными сведениями о внушительных передвижениях войск позади линии обороны мятежников и о настоящих пушках на свежевырытых земляных укреплениях. Выслушав доклады, Макклелан поежился.

– Вы были правы, - сказал он Пинкертону. – Нам противостоят по крайней мере семьдесят тысяч человек, может, даже сто тысяч!

Генерал занял уютное жилище коменданта Форта Монро, откуда ему открывался вид на интенсивное движение кораблей, перевозящих его армию из Александрии на юг.

Теперь эта армия была готова к боевым действиям, и Макклелан надеялся устроить молниеносный бросок на Ричмонд, маневр, который прорвет хрупкие укрепления, защищающие Йорктаун, но сегодняшние кавалерийские рекогносцировки означали, что никакого неожиданного прорыва не будет.

Захват Йорктауна и Ричмонда придется вести по-старинке тяжело, с осадными орудиями, терпением и контр-апрошами [15].

Его ста двадцати тысячам солдат придется подождать, пока будут сооружены осадные редуты и по кошмарным дорогам перевезены тяжелые осадные орудия из Форта Монро.

Досадная задержка, но Пинкертон предупредил его, что оборонительные укрепления мятежников вопреки всем ожиданиям обороняются гораздо лучше, чем кто-либо ожидал, и генерал поблагодарил начальника своей Секретной службы за своевременные и точные разведданные.

Тем временем позади земляных укреплений мятежников единственный батальон солдат из Джорджии, девять раз продефилировавший по одному и тому же участку грязной дороги и возвращавшийся назад всё тем же маршрутом по лесу, прежде чем опять тащиться по дороге, дрожал в сумерках и ворчал, что время потрачено зря.

Они присоединились к армии, чтобы устроить янки сущий ад, а не ходить чертовыми кругами, слушая серенады затаившихся среди деревьев горнистов.

Теперь они разожгли в пустынном лесу костры и гадали, прекратится ли когда-нибудь дождь. Они чувствовали себя покинутыми, и неудивительно, ведь в радиусе трех миль не было ни одного другого пехотного батальона. В действительности, всего лишь тринадцать тысяч человек растянулись по всему заболоченному полуострову, и эти тринадцать тысяч должны были остановить самую большую армию, когда-либо собранную в Америке.