Французский связной - Робин Мур

– Тут мы его видели в тот вечер, когда он приехал играть в карты, – сказал Уотерс, – хотя...

– Не забывай, – заметил Сонни, – что на этой же улице живет его бабушка.

Не желая въезжать в забитую улицу вслед за Петси, Игэн и Сонни проехали до Пайк-стрит до Генри-стрит перед тем как повернуть, тогда как Уотерс поехал по Восточному Бродвею, намереваясь обогнуть квартал и перекрыть Генри-стрит с другой стороны.

Но к тому моменту, когда все трое расположились с обоих концов Генри-стрит, "кадиллака" там уже не было. Пока Сонни и Уотерс ждали каждый со своей стороны, Игэн быстро прошел по жилому кварталу от Пайк до Роджерс-стрит. "Кадиллак" исчез. Единственный ответ состоял в том, что, пока они осторожно маневрировали, Петси или стремительно промчался по Генри-стрит, или свернул в какую-то другую улицу. Теперь он мог быть где угодно. Пришлось поднять тревогу по радио.

Потом они поехали по Восточному Бродвею, направляясь к мастерской Энтони. Серого "кадиллака" нигде не было видно. Сонни прошел в гараж и огляделся. Итальянцу – механику он сказал, что у него текут прокладки и он хотел бы их поменять. Но механик заявил, что они закрываются, и предложил приехать завтра. Машины Ники там не было.

Они вернулись к отелю "Пайк-слип" и Сонни вошел внутрь. Через несколько минут он вернулся с печальной миной.

– Тони тоже исчез.

Они снова поехали вдоль Генри-стрит. Ничего. Петси ещё раз проскользнул у них между пальцами. И, судя по тому, как он это сделал, это могло быть их последней встречей.

В пять часов тридцать минут вечера Олд-слип-стрит и другие узкие улочки, прилегающие к первому полицейскому участку, быстро пустели. Сейчас по периметру этого района вдоль Саут-стрит машины тонкими ручейками выбирались с дневных стоянок, наверху на виадуке они двигались бампер к бамперу в сторону парома на Стейтен-айленд и ко входам в тоннель Бруклин-Беттери; но через пару часов на эти улицы опустится тишина и одиночество. Одинокие шаги будут эхом отдаваться от темных зданий, и самым заметным признаком движения будет случайный свет фар. Даже в пять тридцать единственными видимыми признаками активности были желтые проблески света, из застекленных дверей пожарного депо, да напротив на Франт-стрит, зеленые шары указывали вход в первый полицейский участок.

Внутри тоже стояла тишина. Тикали часы и время от времени шипели и щелкали калориферы. Дежурный сержант одиноко сидел за столом и что-то читал. Двое молодых патрульных с расстегнутыми воротничками, без поясных ремней и полицейских значков о чем-то беседовали возле доски объявлений. Команда, которой предстояло дежурить с четырех до двенадцати, недавно заступила, и пройдет несколько часов, пока не начнет собираться ночная смена. На втором этаже детектив в свитере устроился в кресле и, вытянув ноги, читал журнал, другой в белой рубашке с коричневым галстуком склонился над столом и что-то писал в разлинованном блокноте.

Зато этажом выше царила странная напряженность. В комнате допросов справа от лестницы несколько человек склонились над столами, освещенными рассеянным светом; большая часть комнаты была в тени. Кабинет шефа Кери в дальнем углу оставался темным, но из соседнего падал свет. Однако Хоукса за его столом не было. Он и ещё пять сотрудников с мрачными лицами сидели за столом для совещаний в небольшой комнате на другом конце этажа, где работала группа специальных расследований. Вместе с Хоуксом вокруг стола разместились Эдди Игэн, Сонни Гроссо, агент Фрэнк Уотерс, сержант Джек Флеминг и детектив Джек Гилди из группы специальных расследований.

Все молчали. Утомленное лицо Игэна покрывала рыжая щетина. На нем был фланелевая рубашка в голубую и желтую полоску; черный кожаный пиджак висел на спинке стула. Сонни был в черной рубашке с высоким стоячим воротом; он тоже был небрит, глаза его покраснели и припухли. Остальные были в обычных рубашках с галстуками, но воротники расстегнуты, галстуки распущены, а рукава закатаны до локтей. Пиджаки висели на дверных ручках или лежали на столах. У всех позади остался длинный день. Предполагалось, что они должны вновь рассмотреть дело Петси, но сказать было почти нечего. Оставался единственный факт – наблюдение за Петси провалилось.

Хоукс прокашлялся.

– Ну, и что мы имеем?

Все нервно заерзали на стульях, но никто не хотел говорить первым. Потом Фрэнк Уотерс подчеркнуто медленно произнес:

– Что касается нашей конторы, похоже, что дело лопнуло. Что мы имеем на сегодняшний день? Французы исчезли, а теперь исчез и Петси, и похоже на то, что сегодня он скрылся совсем.

Он мельком покосился на Игэна.

Детектив ответил хмурым взглядом. Уотерс начинал его раздражать. Все, что агент говорил последнее время, выглядело косвенной критикой в адрес полиции, или по крайней мере их с Сонни.

– Должен же он где-то быть, – апатично заметил Сонни.

Игэн поднялся.

– А я считаю, что нужно воспользоваться ордерами и прочесать все подряд.

– И кого или что искать? – спросил Уотерс. – У нас же ничего нет!

– Он прав, Эдди, – спокойно кивнул Хоукс. – Мы знаем, что Петси нет ни дома, ни в заведении. Тони нет дома – он в заведении. Тровато дома, но его машины нет, и это ничего не значит, пока мы не найдем Петси. Кто знает, где искать французов? Так куда же ты собираешься ударить?

– Действие ордеров кончается завтра вечером, – продолжал настаивать Игэн.

– У нас ещё есть больше двадцати четырех часов. – Игэна удивило оптимистическое замечание его обычно скептического напарника.

– Мы можем надеяться, что что-то произойдет, – добавил Уотерс и продолжал: – Если есть хотя бы малейший шанс, то ордера следует поберечь до последней минуты. Или все наше дело...

– Наше дело, мое и Сонни, Нью-йоркского отделения полиции, но не Федерального Бюро! – выкрикнул Игэн и немедленно пожалел о своих словах.

Заговорил Джек Флеминг:

– Если так обстоят дела, то это нас вообще никуда не приведет.

Сонни встал и потянулся.

– Ну, если ни у кого нет свежих идей, я скажу, что собираюсь делать. Я уже три недели пропускаю игры в клубе боулинга, где мы занимаемся по средам вечером. Думаю, пойду покатаю немного шары. Вы всегда сможете меня там найти...

Джим Гилди рассмеялся.

– Я не возражал бы провести вечер дома. Дети скоро перестанут меня узнавать.

Игэн вскочил.

– Ладно, но я надеюсь, что вам придется отказаться от планов на отдых. – Он подхватил свой пиджак и зашагал к лестнице.

Было 6 часов 35 минут вечера. Игэн прошел по темной улице к своей машине. Ему снова пришла в голову мысль о Кэрол Гэлвин. Сейчас она должна быть на работе. Он не видел её больше недели. Сейчас время казалось как раз подходящим.

Глава 15

Закусочная, где работала Кэрол Гэлвин, располагалась на углу Нассау и Джон стрит, в пяти кварталах к северу от Нью-йоркской фондовой биржи и Уол стрит. Игэн решил проехать в обход узких улочек с односторонним движением и повел свой "конвейр" по почти пустынной Саут-стрит, где лишь несколько тяжелых грузовиков все ещё стояли у причалов. Он устал и отупел от череды разочарований и не хотел больше ни о чем думать. Сегодня он собирался уладить свои отношения с Кэрол.

Нельзя было сказать, что это будет легко. Они не разговаривали с Рождества. Тогда она все щебетала про богатого старика – покровителя из Джерси и не могла понять, почему Игэн так решительно противится их общему благу. Но в те немногие моменты на этой тяжелой неделе, когда он был предоставлен самому себе, Игэн понял, как её ему недостает. При одном воспоминании о её золотистых кудрях он ощущал легкое покалывание в позвоночнике. Но это одновременно заставляло подумать: не было ли причиной их тяги друг к другу просто физическое влечение? Ну, ладно, даже если это было так, он будет дураком, если им не воспользуется. Сегодня вечером он попытается забыться с помощью Кэрол.

Только когда перед ним появились очертания Бруклинского моста, Игэн понял, что проскочил гораздо дальше того места, где собирался повернуть на Фултон-стрит, и оказался в районе основной активности Петси Фуке. Он угрюмо хмыкнул. Ну, ладно, раз его занесло так далеко, просто для порядка стоит ещё разок осмотреться вокруг. У него оставалась ещё масса времени, чтобы добраться до закусочной на Нассау: Кэрол никогда не уходила раньше одиннадцати.

Он повернул налево на Пайк-стрит мимо отеля Блейра, потом проехал по Генри-стрит. В этом темном и грязном квартале было тихо. Возле Роджерс-стрит он повернул в сторону Восточного Бродвея и свернул в нижнюю часть города. Справа промелькнула мастерская Энтони, рядом – единственное свободное место в сплошной линии оставленных на стоянке машин. У Энтони было темно, закрыто на ночь.