Из недр царского флота к Великому Октябрю - Павел Дыбенко

Товарищ Коллонтай говорит о структуре Советской власти, будто она уже в наших руках. Не призывает к восстанию, почувствовав, что среди матросов это излишне. Тут все готово. Ждут только сигнала.

- У себя вы уже совершили переворот, - признает и товарищ Коллонтай,-теперь от вас ждет помощи Петроград.

Занимаю место в президиуме, как раз когда Коллонтай полушутливо называет кандидатов в новое Советское правительство. Шутка вызывает шумные аплодисменты, будто теперь яснее стало, что собой будет представлять Советская власть. К концу заседания присутствующие, приветствуя петроградских гостей, просят скорее пригласить Балтфлот "в гости" в Петроград. И опять ликование, аплодисменты, крики "ура"... Только тем и живут, что ждут сигнала.

Борьба внутри Советов

Преобладающее влияние меньшевиков, эсеров и им сочувствующих в составе Гельсингфорсского, Финляндского и областного Советов первого созыва весьма резко падает после сентябрьских перевыборов. Банкротство Временного правительства, поход Корнилова, непрекращающаяся война и опасение затягивания таковой и на зимнюю кампанию 1918 года, усиливающийся общеэкономический и хозяйственный кризис в стране и на фронте - все это окончательно вырывает солдатскую и матросскую массу из-под влияния меньшевистско-эсеровских партий. Деятельность большевиков среди масс не замедлила дать свои ощутительные результаты при новых сентябрьских выборах на съезды и в Советы, где большевики получили две трети голосов. Столь резкий поворот окончательно выбил почву из-под ног мелкобуржуазных партий и внес в их среду полную растерянность. Их все одни и те же разговоры об анархии, гибели революции и родины теперь никого уже не пугали. Люди, пережившие и достаточно оценившие предательскую деятельность этих партий в период июльских событий и корниловского похода, наблюдавшие неприкрытое участие в корниловском заговоре Савинкова, Филоненко и Керенского, открытый поход буржуазии против революции на Московском совещании, стряпню так называемого демократического совещания, которое, выделив из себя предпарламент, присвоило себе функции ЦИК, - люди пережившие и оценившие все это, не только перестали верить мелкобуржуазным партиям, но и стали считать эти партии предателями и изменниками революции. III Областной финляндский съезд, созванный после корниловского восстания, в первую очередь поставил вопрос о власти и вынес следующую резолюцию: "...1. Власть должна перейти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства.

2. Немедленное предложение всем воюющим странам мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов.

3. Объявление всей земли с ее недрами общенародной собственностью. Немедленный переход помещичьих и частновладельческих и прочих земель с инвентарем безвозмездно в распоряжение революционных крестьянских комитетов.

4. Установление рабочего контроля над производством и распределением и организация обмена с деревней на основе твердых цен на все предметы потребления.

5. Всеобщая трудовая повинность.

6. Национализация банков и крупных промышленных синдикатов.

7. Отмена всех исключительных постановлений, направленных против демократии (в том числе и смертная казнь), уничтожение всех гнезд старого режима, в том числе упразднение Государственного совета и Государственной думы.

8. Полная демократизация армии и флота.

9. Проведение принципа выборности и сменяемости всех властей.

10. Беспощадное обложение крупных капиталистов и имуществ и конфискация военных прибылей".

Аналогичное решение было принято Гельсингфорсским исполкомом, Выборгским и Або-Аландским, Ревельским и др.

Вторая половина сентября явилась не только поворотом в оценке деятельности Временного правительства и мелкобуржуазных партий, но одновременно сигналом и методическим приготовлением к захвату власти и передачи таковой в руки Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

Во всей Финляндии начиная с 25 сентября не было той сколько-нибудь ощутимой силы, которая могла бы противодействовать немедленному переходу власти в руки Советов.

Часть третья. Октябрьская революция

Великий переворот

Дождливые осенние дни, тревога в душе - не отложат ли еще - усиливали нетерпение. Все с напряжением ждали сигнала: когда же? Дни казались годами. Хотелось как можно скорее ринуться в бой, пока не поздно На кораблях жизнь как бы замерла. Все ждали рокового призыва, рокового часа. Только на вечно бурном "Петропавловске" команда в злобе рвет и мечет: "Петропавловск" при выходе с Гельсингфорсского рейда сел на мель... Третьи сутки команда работает день и ночь, разгружая корабль. Неустанно работают водолазы. На берегу больше не видно матросов с надписью на ленточке "Петропавловск". Они, эти вечные бунтари, в страхе и трепете, боятся теперь не быть участниками этого великого переворота. К исходу третьих суток заработали машины. Все с замиранием сердца ждали, когда стоящие на лоте прокричат: "Медленно идет вперед!" Вздымая пену моря, смешав воду вместе с грязью, работали неустанно лопасти винтов. Взоры всех впились в морскую пучину. С каждой минутой все сильнее и сильнее вздымалась под винтом волна холодного моря. С затаенным дыханием все ждали. Накренившийся корабль, казалось, противился, испытывая последнее напряжение нервов моряков.

Стоящие у раскаленных топок, кочегары неустанно пополняют топки и нагоняют пар в котлах.

С мостика раздалась команда: "Полный ход!" Как бы со дна морского с грохотом и стоном срывался могучий великан. Дрожа всем корпусом, "Петропавловск" вдали от себя оставил с грязью смешанные, разливавшиеся по морю круги. Команда в неописуемом восторге восклицала: "Вперед на Петроград!"

Но - увы! - сигнала и приказа еще нет. С кораблей все настойчивее и настойчивее требуют: что же медлите? Скоро ли? Когда? - Ответ один: "Ждем приказа. Получим - не замедлим, и на сей раз не вернемся в Гельсингфорс без Советской власти".

Откладывать немыслимо. Если все откажутся, флот выступит один. Так он решил бесповоротно на своем съезде.

Вернувшись с Северного областного съезда, подробно доложил командам кораблей о принятом решении. Ждем. Задача всем дана. Пароль и сигналы установлены. Наш сигнал о выступлении - телеграмма на мое имя из Петрограда за подписью Антонова-Овсеенко: "Выслать устав".

Это значит - выслать в Петроград миноносцы и десант в 5 тысяч человек. В секрете держу пароль. Планомерно, без излишней суеты, ведем подготовку. Времени осталось немного. Через несколько дней - съезд Советов. День открытия его - роковой момент. Постепенно, один за другим, в Петроград направляем для ремонта вышедшие из строя в последних боях корабли. Наивный Вердеревский, уже не говоря о Керенском, не совсем понимал, почему вопреки его воле посылаются корабли в Петроград. Тревога за "Аврору"... Крейсер "Аврора" спешно заканчивал ремонт и предназначался к отправке в Гельсингфорс на присоединение к своей бригаде. Необходимо его как можно дольше задержать в Петрограде, передаю от имени Центробалта председателю судового комитета "Авроры" Куркову{19}: "Не выполнять распоряжения Временного правительства, если последует приказ о выходе "Авроры" на рейд. Ждать санкции Центробалта. Распоряжения Центробалта будут адресованы на ваше имя". Установили условные переговоры.