Девочка у моста - Арнальдур Индридасон

своего подельника, не стал ничего отрицать. Он во всем сознался, но попытался свалить вину на Рандвера. Постепенно у полицейских начала вырисовываться картина происходившего до момента аварии в Брейдхольте. В кратком изложении события сводились к следующему. Рандвер пришел в бешенство, когда Данни, вернувшись в Исландию, не передала партию наркотиков, поэтому он предложил Бидди вместе поехать на поиски Ласси, найти которого оказалось совсем не трудно. Ласси, однако, настаивал, что ничего не знает, тогда Рандвер решил отвезти его на Ватнслейсюстрёнд, чтобы выбить из него информацию кулаками и пытками.

– Я ничего не сделал, – с невинным видом промямлил парень, глядя на адвоката, который неофициально договорился с полицией, что если его подзащитный признается, ему дадут меньший срок.

– У вас есть предположения, почему Даниэла не передала наркотики?

– Нет. Рандвер говорил, что она тоже… наркоша, и что работать с наркоманами – всегда риск.

– Вы заезжали домой к Лаурюсу, когда разыскивали их с Даниэлой?

– Да, но там никого не было.

– А зачем вам понадобилось так над ним издеваться?

– Да это Рандвер совсем крышей поехал. Я думал, он его убьет.

– То есть, вы в избиении активного участия не принимали, так?

– Совсем никакого участия я не принимал. Это все Рандвер.

– Однако на некоторых инструментах в сарае обнаружены отпечатки ваших пальцев, вымазанных кровью Лаурюса.

– Ну да, потому что потом Рандвер подсовывал все те штуковины мне. Вообще-то, я даже пытался его остановить. Несколько раз. Он – настоящий садист. Стопроцентный, – ответил парень, глядя на адвоката.

– А Лаурюс не говорил, что Даниэла у него дома?

– По-моему, он был вообще не в курсе, где она. А Рандвер как с цепи сорвался после того, что выдал Ласси.

– И что же выдал Ласси?

– Что она собиралась запостить что-то в Интернете. Какой-то компромат.

– Компромат на Рандвера?

– Рандвер подумал, что да.

– И как он отреагировал?

– Взбесился окончательно. Ласси что-то бормотал, бредил – ничего не разобрать. Ну еще бы – Рандвер ему так накостылял. В общем, он нес всякую галиматью. Он, по-моему, даже не соображал, где находится. А Рандвер столько всего принял, что слетел с катушек и орал, что Ласси все врет. Он уже собирался его прикончить, но тут пришло сообщение от Данни. Рандвер сразу повеселел, теперь, говорит, и наркотики заберу, и с этой девкой посчитаюсь. Долго он не думал – запихнул Ласси в багажник и сказал, что замочит их обоих – и Ласси, и его девицу – а трупы выбросит на свалку.

30

Жизнь у дочери Никюлауса была во многих смыслах непростая, и она не испытывала потребности обсуждать ее подробности с незнакомцами, включая Конрауда. В управлении они ни разу не пересекались, поскольку он поступил на службу после того, как ее уволили. Она поведала, что эту должность благодаря своим связям ей обеспечил отец. В дальнейшем, когда Никюлаус вышел на пенсию, руководство перестали интересовать профессиональные качества дочери, ей снизили нагрузку, а потом под предлогом так называемой перестановки кадров и вовсе указали на дверь. Впоследствии женщина перебирала бумажки в различных фирмах и была всем довольно. Правда, об одном факте она умалчивала – о нем Конрауда оповестили в телефонных разговорах бывшие коллеги, которые были достаточно пожилыми, чтобы помнить те времена, когда полицейское управление располагалось еще на Поустхусстрайти. Все они вспоминали дочь Никюлауса, как приятную женщину, но упоминали и о том, что истинной причиной ее увольнения стало пристрастие к алкоголю. Долгое время начальство закрывало глаза на ее зависимость, поскольку бывали периоды, когда ей удавалось воздерживаться от возлияний, но потом она снова уходила в запой, и в конце концов делать вид, что ничего не происходит, и держать ее на работе и дальше стало невозможным. Случалось даже такое, что она являлась на службу подвыпившей, а порой напивалась так, что вообще не могла выйти на работу. Один их бывших коллег сообщил Конрауду, что женщина вроде как живет одна в съемной квартире в районе Хлидар.

Конрауд дважды ей звонил. В первый раз она даже не захотела с ним разговаривать, а уж тем более встречаться. Однако во время их второй телефонной беседы Конрауду удалось пробудить ее любопытство к истории утонувшей в Тьёднине девочки, и она попросила его рассказать ей о том случае поподробнее. В конце концов она все-таки сдалась и назначила Конрауду встречу у себя в районе, на скамейке в парке Кламбратун, где она любила посидеть в погожий день.

Кламбратун пребывал в своем зимнем убранстве: трава пожухла, а деревья стояли почти обнаженные. В их безлистых кронах больше не слышалось пение птиц, зато с автострады Миклабройт доносился гул автомобилей, которые то и дело мелькали за голыми ветвями. Летом здесь было много желающих понежиться на солнышке, растянувшись на зеленой траве, но сегодня прохожие спешили по своим делам, не замечая ничего вокруг.

Конрауд нашел нужную скамейку и, усевшись на нее, созерцал наступившие в природе изменения. Немного минут спустя он увидел, как из-за деревьев со стороны Миклабройт появилась пожилая женщина, которая направлялась к нему. Глядя на то, как она одета, Конрауд подумал о своей сестре Бете: их обеих можно было принять за персонажей исландских народных сказок. На женщине было знававшее лучшие времена пальто, вязаный берет, многослойная юбка, толстые носки по колено и разваливающиеся ботинки на шнуровке.

– Это вы Конрауд? – спросила она, приближаясь к скамейке. Представившись, она присела рядом.

– Спасибо еще раз, что согласились встретиться, – поблагодарил Конрауд.

– Ну, когда вы рассказали мне, о чем речь… – ответила женщина, которую звали Аурора. – Странная эта история. Она меня… удивила.

– Почему?

– Ну, потому что я с тем случаем никогда не соприкасалась, так что не знаю, с чего вы решили, будто я могу быть вам чем-то полезна.

– Лично вы, может, и не соприкасались, но расследование было поручено вашему отцу, вот я и подумал, что у вас остались какие-нибудь воспоминания в этой связи, – объяснил Конрауд. – Я порылся в полицейских архивах, но особенных зацепок не нашел. Честно говоря, похоже, что по этому происшествию вообще не проводилось тщательного расследования: вероятно, потому, что девочка происходила из бедной семьи, а может, и по какой другой причине. Будто для такого ребенка это вполне естественный конец, если понимаете, о чем я. В обществе трагедия почти не обсуждалась, а расследование… Не хотелось бы оскорблять память вашего отца, но расследование было проведено… для галочки. А потом бараки на Скоулавёрдюхольте снесли, и о случае на Тьёднине и думать забыли.

– По-моему, вполне ожидаемо, что о