Анна - Никколо Амманити

За прошедшие месяцы ей не удавалось заниматься с ним чтением. Приходилось начинать всё сначала.

– А что это значит? – спросил Астор. – Разве рыбы могут ещё и по воздуху летать?

– Книга рассказывает, как ловить рыб под водой.

– А осьминогов? – Астора заметно оживился.

– Давай посмотрим.

Они вернулись во двор, и Анна села за маленький столик.

Брат подошел к ней напыщенно:

– Что будете заказывать?

Наслушавшись рассказов о барах и ресторанах, Астор решил, что, когда вырастет, станет официантом, потому что официанты целый день носят еду.

Анна задумалась.

– А что у вас есть вкусного?

– Мясо с помидорами и миндальным молоком.

– Тогда заказываю миндальное молоко.

Мальчик забежал за угол и вернулся с воображаемыми стаканами.

– Вот.

– А-а-а-а… Вкусно! – Анна утолила воображаемую жажду.

В книге целых три страницы отводилось осьминогу, королю беспозвоночных. Оказалось, что у него восемь щупалец, и он очень умён, хорошо справляется с геометрическими задачками. А главное, он одиночка: находит норку и живёт там. Анна показала фотографии брату, который недоверчиво мотал головой. Никогда ещё он не видел такого странного существа.

– Он даже более странный, чем мохнатые ящерицы.

* * *

– Долго же вас не было! – Пьетро выскочил из гаража, выходящего на узкую улочку. Он был белым от пыли, как пекарь после замеса теста. – Вы не представляете, что я нашёл...

Астор не дал ему закончить, затараторил и, не договаривая слов, рассказал о приключениях, какие у них были на море. Затем он потянул его за руку, усадил на ступеньку и показал фотографии из книги.

Анна прислонилась к стене, скрестив руки. Пьетро поднял глаза и уставился на неё.

Она тут же опустила голову, смутившись. Она подождала несколько секунд, но когда подняла её, Пьетро по-прежнему смотрел на неё с такой ухмылкой... она даже не знала, как её описать. Потом она склонила голову набок и одними губами прошептала:

– Ты дурак?

9.

После отеля троица больше не расставалась.

Забрав тетрадь "ВАЖНО" и бедренную кость из ресторана "Вкус Афродиты", они решили переночевать в Торре-Норманна. За ночь поднялся ветер, от которого хлопали ставни домов и скрипели водосточные желоба. Даже рядом с Пьетро, завернувшимся в одеяло, и храпящим Пушком Анна не могла успокоиться. Лёжа с братом на разбитом диване, она никак не могла уснуть, метаясь между возбуждённым мечтами и мыслями. Она смотрела в тёмный потолок, и слышала зов леса и шелковичной фермы.

Анна, оставайся с нами. Ты королева костей.

Потом ей показалось, что она слышит мерные шаги матери наверху.

– Ты уходишь, Анна?

– Да, мама.

– Будь осторожна.

– Обещаю.

Сколько обещаний, данных матери на смертном одре, она выполнила? Может быть, даже ни одного. Однако брат по-прежнему с ней. Ей удалось его вызволить. И теперь ей надо сдержать своё обещание увезти его на континент.

Когда Пьетро и Астор проснулись, она стояла и смотрела на них.

– Надо поговорить, – сказала она им.

Двое, с опухшими от сна глазами, зевнули.

– О чём? – спросил Астор.

– Мы втроём отправляемся на континент.

– Сначала найдём те кроссовки, – сказал Пьетро, протирая глаза.

– Может сначала заглянем домой? – Астор поковырял в носу. – Заберу свои игрушки.

– Мы найдём тебе новые, – ответила Анна.

И вот пасмурным утром они в сопровождении Пушка отправились с рюкзаком за плечами на восток по шоссе.

* * *

Они шли скорым шагом, а если попадались туннели, то брались за руки и пели. Дети часто сходили с шоссе в поисках обувных магазинов и торговых центров, взламывали двери, били витрины, открывали сотни ящиков, но не находили и следа тех кроссовок, какие искал Пьетро. Анна всё больше приходила к выводу, что либо этих кроссовок вообще не существует, либо на Сицилию их так и не завезли. Однако Пьетро не унывал:

– Разве не понятно? Это лишь подтверждает, что они волшебные. Мы найдём их в Палермо, вот увидишь.

Анна прикусила язык. Ей хотелось как можно скорее добраться до Калабрии, и мысль терять время на поиски каких-то кроссовок ей совершенно не нравилась. Но они договорились, а договор – дороже денег.

Пока они шли по шоссе A29 пейзаж менялся.

Широким поворотом шоссе выходило к берегу. Справа на равнине возвышалась стена из внушительных скал с густой растительностью. На закате хребты загорелись оранжевым, а каменистые жилки окрасились в голубой. Хребты шли вдоль береговой линии, которая разрывалась маленькими и большими заливами. Между горами и морем тянулась полоска земли, покрытая крышами и террасами многоквартирных домов, которые торчали из кустов, как кусочки "Лего", брошенные на зелёный ковер. Городки сменялись один другим, и только по дорожным указателям они понимали, что прошли Терразини, Чинизи, Капачи, Сферракавалло.

Редкие одинокие путешественники, которые попадались им на дороге, сразу же уходили в сторону, едва замечали сопровождавшего их пса. Если же встречалась какая-то банда, дети сами отходили на расстояние, утягивая за шкирку ворчащего Пушка. Пёс следовал за ними по пятам, но иногда исчезал, а потом снова появлялся уже в темноте. Ночью он сторожил троицу, прижав уши и готовый залаять при малейшем шуме.

Им потребовалось две недели, чтобы добраться до Палермо.

Шоссе заходило прямо в город, заставленный колоннами грузовиков, танков и джипов с грязными стёклами. Они оказались у бывшего контрольно-пропускного пункта. Бетонные бордюры и заграждения из колючей проволоки перекрывали проход и продолжались по границе территории города. Повсюду на пробитых выстрелами плакатах читались требования остановиться для проверки здоровья: "Заражённая зона. Любому, кто попытается преодолеть заграждения, грозит от 30 лет заключения до смертной казни".

Длинный ряд бараков, в которых размещались санитарные части, был заполнен компьютерами, жёлтыми костюмами, скафандрами, сваленными в кучу и покрытыми мышиным помётом.

В городе было тихо. Ничто не избежало яростного опустошения: ни магазины, ни здания, ни квартиры. Все двери были выломаны. Кухни обчистили. Все створки стояли распахнутые настежь. Картины лежали на земле, стекла и тарелки – разбиты вдребезги. Некоторые кварталы, казалось, пережили какую-то бомбардировку. Куски стен держались, как осколки, среди куч щебня, который лежал на улицах, похоронив под собой автомобили. Они прошли мимо обугленных остовов двух сбитых вертолётов.

У моря пришлось перебираться через баррикады мебели и мусорных баков, на которых развевались потрепанные клочки чёрных флагов. Казалось, никто не спасся, а если и спасся, то их уже здесь не было. Собак и кошек тоже не