Разбитое сердце Лорелеи - Hаталия Антонова

class="p1">Ночью Вадиму пришла эсэмэска с угрозами от неизвестного абонента. Вадим увидел её утром и стёр, ни сколько не сомневаясь, что автором является Инна. Он не собирался реагировать на её уколы и тем более поддаваться шантажу. У него есть Лена. А Инна для него — пустое место, и что бы она ни предпринимала, он не будет испытывать ничего, кроме презрения.

Утром во дворе Вадим, как всегда, встретился с Лёхой.

— Как спал? — спросил друг.

— Отлично! — ответил Вадим.

Судя по выражению лица Смирнова, Самойлов догадался, что Лёха провёл ночь без сна. Оттого он и выглядел, как нахохлившийся воробей. Вскоре к ним присоединилась Лена. Заметив её на подходе, Вадим шепнул Смирнову:

— Лёха, будь другом, сотри с лица постную печать и прицепи улыбку.

— Только ради тебя, Вадька, — тяжело вздохнул Смирнов и лучезарно улыбнулся подошедшей к ним девушке.

«Вот артист! — восхитился про себя мгновенным преображением друга Вадим. — Спасибо, Лёха! Уважил».

— Как прошёл день рождения Гриши? — поздоровавшись, спросила Лена.

Вопрос был вполне естественным, Но друзей он застал врасплох, оба пробормотали что-то маловразумительное.

Девушка обвела их подозрительным взглядом.

— Всё понятно! Кто-то принёс на праздник спиртное, и теперь у вас у обоих трещит голова.

— Что ты! — гневно хором возразили друзья. — Разве мы похожи на идиотов, которые напиваются, когда у них ЕГЭ на носу?

— Вообще-то не похожи… — помедлив, ответила Лена.

— Вот видишь! — обрадовались друзья.

Два последующих воскресенья Лена и Вадим провели вместе по нескольку часов. Но дальнейшие свидания пришлось отложить до лучших времён. Вадим плотно занялся подготовкой к ЕГЭ. Время от времени они обменивались эсэмэсками. Лена очень скучала, но, смирившись, безропотно довольствовалась совместным хождением до школы и обратно.

Потом десятый класс отпустили на каникулы. А одиннадцатый погрузился в экзаменационную пору. И времени не только встречаться, но и посылать Лене эсэмэски у Вадима не было. И лишь перед самым сном он находил силы написать ей пару слов: «Люблю, целую» или «Потерпи, Зайчонок!»

И Лена отвечала:

— Терплю, люблю, целую.

У библейского царя Соломона был перстень, на котором было написано: «Всё пройдёт». И царь смотрел на него, когда ему было невмоготу. У Лены Логуновой перстня с такой надписью не было. Но она и без него знала, что рано или поздно ЕГЭ, как и всё на свете, завершится. Так и есть! Испытания закончились, Вадим и Лёха получили по экзамену столько баллов, что могли претендовать в вуз на бюджет. Парни были просто счастливы так как у их родителей не было лишних денег, и тянуть сыновей на платном семьи могли только ценой множества ограничений и лишений.

Уже оба знали, куда поступят.

Узнав результаты, Вадим первой сообщил благую новость Лене. Услышав её радостный визг в трубке, чмокнул мобильник и отключил связь. После обрадовал родителей, уже дома все рассказал деду и бабушке. Никто из домашних, как и следовало ожидать, визжать не стал. Зато мама с бабушкой приготовили праздничный ужин, на который пригласили и Лену. Девушка сначала засомневалась:

— Ты уверен, что это удобно?

— Конечно!

— Но это же, насколько я понимаю, семейный ужин, — заметила она осторожно.

— А разве ты не собираешься в будущем стать частью этой семьи? — спросил парень прямо.

Лена смутилась и тихо ответила:

— Это ведь не только от меня зависит.

— От тебя и от меня, — проговорил он уверенно.

Ужин в доме Самойловых и впрямь прошёл по-семейному. Лена не чувствовала себя лишней. Родители Вадима, дед и бабушка относились к ней так, словно она занимала своё место за столом уже не один год.

В этот вечер, провожая Лену, Вадим крепко обнял девушку, и она не сделала попытки освободиться. Тогда он нашёл её губы, и у них случился первый взрослый поцелуй. После чего Лена выскользнула и скрылась в подъезде. А парень ещё долго стоял во дворе, освещённом единственным фонарём да луной, и улыбался, ощущая на своих губах волнующий привкус. Почему-то показал язык луне и рассмеялся.

«Молодо-зелено», — прошептали над головой ветви пирамидального тополя, разбуженного тёплым летним ветром.

Вадим же, решив быть последовательным в своих поступках, пригласил Лену на свой выпускной. И она согласилась. Девушка долго выбирала платье, в котором собиралась появиться на одном из главных торжеств в жизни дорогого ей человека.

Лена понимала, что платье не должно быть вычурным и бросаться в глаза окружающим, но и совсем уж серой мышкой ей выглядеть тоже не хотелось. Она долго советовалась с мамой, наконец, они остановились на платье светло-соломенного цвета, по полю которого были рассыпаны синие васильки на стеблях с зелёными резными листиками. Цветки выглядели как настоящие. Даже складывалось впечатление, что кто-то, нарвав охапку цветов в ржаном поле, бросил их на платье девушки. И только ветер осторожно разглаживает гладкий шёлк её платья.

— Замечательно, — сказала Вера Максимовна, с трудом оторвав восхищённый взгляд от собственной дочери.

Лена и сама видела в зеркало, что это платье ей к лицу. И выглядит она в нём свежо и трогательно.

После торжественной части — вручения аттестатов и медалей, поздравлений со стороны учителей, заверений и выражения благодарности со стороны учеников и множества пролитых слёз радости и грусти одновременно со стороны и тех и других — начался праздник с чаепитием и танцами.

Девчонки наконец-то смогли продемонстрировать свои наряды и причёски, ревниво поглядывая на подруг.

Инна Тимохина пришла в белом платье, по краю которого были нашиты бутоны небольших алых роз. Издали они казались каплями крови, и у всякого видящего их по спине пробегали мурашки. Большая красная роза пламенела на груди девушки. Её тёмные волосы оказались уложены на голове в виде короны. Инна — красивая девушка. Отрицать это было глупо. Но, как известно, сердцу не прикажешь. Поэтому взгляд Вадима едва скользнул по её яркому облику и притянулся к тонкой фигурке Лены.

— Васильки, — произнёс Вадим вслух и улыбнулся.

Инна тоже заметила Лену. Да и как ей было её не заметить, если Вадим шёл прямо к ней, приблизившись, руки протянул навстречу Лене. Взгляд же Инны, точно тонкой, но крепкой цепью прикованный, следовал за Вадимом.

— Ничего, — прошептала она злобно, — ты свой выпускной бал на всю жизнь запомнишь. Крылья я тебе пообломаю, и никуда ты от меня не денешься! Как миленький в загс поведёшь!

— Инка! Ты чего там шепчешь? — остановил её Гриша Гудков. — Давай потанцуем!

— Я не хочу! — сказала она, увернувшись от его рук.

Ну и зря! рассмеялся Гриша. — Ты разве не знаешь, что я лучший танцор в нашем классе.

— А мне по барабану! — огрызнулась Инна и скрылась в