Граница. Таежный роман. Пожар - Тамара Уманская

— Альбиночка… очнулась… все хорошо… а я вот тут все время… Мы так беспокоились… и бабушка… и подружки твои… Видишь, Марина… Галя тоже была… Марина сейчас тебе лекарство даст…

Он защищался этим бессмысленным жалким лепетом, но тяжелый ледяной взгляд толкал его, хлестал по лицу, затыкал ему рот. Он захлебнулся, опустил голову и вышел.

Тогда Альбина перевела взгляд на Марину. Марина поежилась: в этом взгляде не было ни благодарности, ни тепла. Только нестерпимая боль и горький упрек.

Птицы за окном заливались в полный голос. Утро наступило. Миновала глухая опасная пора, между тремя и пятью часами утра, когда умирают безнадежные и тяжелобольные. Об этом знают все врачи. Это время, когда душа непрочно прикреплена к телу. Когда соблазн соскользнуть на ту сторону особенно силен. Пережил эти часы, — значит, проживешь еще один день. А может, и не один…

Легкие белые занавески порозовели от первых солнечных лучей, новый день наступил, и все, кто не смог умереть этой ночью, должны были жить дальше.

ГЛАВА 13

И в ту же минуту проснулся Вадим. Нет, не проснулся. Очнулся, вынырнул из забытья, из тяжелого вязкого бреда. И так же, как Альбина, не сразу понял, где он и что с ним.

Он лежал на вагонной полке, неудобно подвернув под себя затекшие руки. Он чувствовал, что одежда на нем мятая, грязная; что в воздухе стоит тяжелый гадкий запах перегара и дешевых духов; что рядом кто-то есть и этот кто-то ему очень неприятен. Он повернулся. Около него, на узкой полке, каким-то чудом примостилась совершенно незнакомая девица. Вадим близко увидел помятое отекшее лицо в крупинках скатавшейся от пота пудры, в потеках осыпавшейся туши; почувствовал хриплое похмельное дыхание. Вадим инстинктивно оттолкнул ее. Девица повалилась с полки; падая, вцепилась в него…

Он вскочил и стукнулся головой о верхнюю полку. Напротив спала другая девица, невероятно похожая на первую.

Сверху свесилось унылое и совсем не сонное лицо Керзона.

— Что это?! — вскрикнул Вадим. — Кто это… эти… эти люди?

Керзон, кряхтя, осторожно спустился вниз и стал шепотом, косясь на спящих дам, сумбурно и невнятно объяснять Вадиму, что девиц подсадил к ним в купе капитан, и, наверное, они тоже… — Керзон многозначительно подмигивал и разводил руками, — оттуда… из органов… какие-нибудь сексоты… или оперативники…

— Да плевать мне, где они работают! — взъярился Вадим. — Выгони их немедленно!

Керзон мялся и тяжело вздыхал.

Тогда Вадим, преодолевая отвращение, тряхнул одну за плечо, дернул другую за ногу и рявкнул:

— Вон отсюда!

Девицы проснулись и недоуменно уставились на него. Задыхаясь от ярости, вытолкал их из купе. Они заныли в коридоре, пытаясь что-то объяснить, рвались обратно. Керзон вышел к ним, зашептал, то льстиво, то угрожающе, потом просунулся в купе, выразительно потер большой палец об указательный. Вадим достал деньги, сунул ему, не считая. Обиженные вопли стихли. На ближайшей станции девицы вышли.

Вадим сел и постарался успокоиться. Пока Керзон спроваживал девиц, он попытался припомнить события вчерашнего дня, отделить их от ночных кошмаров, разобраться, что произошло на самом деле, а что приснилось. Выходило, что его, Вадима, избили какие-то странные солдаты, потом неизвестный капитан, кажется, прогнал их и, значит, спас Вадима. Но потом тот же капитан угрожал Керзону… Откуда взялся Керзон? Он должен был остаться в гостинице и ждать Вадима вместе с Альбиной и бабушкой… Альбина не приехала. Керзон сказал, что она решила вернуться к мужу. Или это капитан сказал? Потом… Что было потом? Провал. Он шел или его вели, тошнотворный вкус во рту, запах водки, хохот визгливый, пошлый… Какие-то девицы… Ну да, девицы не приснились, вот же он их только что прогнал… Чьи-то руки развязывают галстук… Кто-то его целовал… Эта, что ли? Или это был уже кошмар?

Вернулся Керзон, сел напротив и забормотал, что, пожалуй, Вадим, прав, никакие они не сексоты, так, потаскушки. И хорошо, что избавились, теперь хоть поспит спокойно, а то ведь он, бедный Керзон, всю ночь не спал, караулил, чтоб не стибрили чего. Вот и пиджак Вадима со всеми документами, билетами и деньгами он сразу взял и положил себе под голову. Мало ли… Ищи потом этих девок.

Вадим решительно прервал добродетельного и заботливого Керзона:

— Какая следующая большая станция?

Керзон озабоченно почесал лысину.

— Короче, узнай у проводников. Я сейчас умоюсь, приведу себя в порядок. Потом позавтракаем. А на ближайшей станции сойдем. И поедем обратно.

Керзон застыл. Сначала он вообще ничего не мог сказать. Его душили эмоции. Потом побагровел и зашипел, захлебываясь ядом:

— Ты что?.. Ты рехнулся? Ничего не помнишь? Да мы чудом живые ушли! Чу-удом — говорю тебе! Сиди тихо и не возникай! Керзон, конечно, тебе друг, товарищ и брат, а также нянька и мамка, но и у Керзона терпение не железное. Ты хоть помнишь, что вчера произошло?

Вадим неохотно пробурчал:

— Ну говорил он там что-то… про доллары…

Керзон вскочил, заметался в тесном пространстве.

— Ах что-то! Ах про доллары! Ничего себе пустячок! Не что-то, милый мой, а очень даже подробно и точнехонько. Ты у них, видать, давно под колпаком… А я, дурак, с тобой связался. Тоже думал, что за знаменитым, заслуженным, всенародно любимым следить не будут… Ну да, держи карман! Ничего для них нет святого!

— Подожди, — остановил его Вадим. — Да не прыгай ты, как блоха, сядь и объясни. Я-то тут при чем?

— Ты-ы?! — изумился Керзон. — Да ты-то как раз при всем. Ты и есть главный валютчик. Я ведь только исполнитель, мелкая сошка… А ты главарь.

Вадим схватился за голову, поморщился.

— Добудь-ка мне минералки… Голова трещит. Что ты несешь? Какой я главарь?

Керзон даже в гневе и злобе оставался все-таки Керзоном — прирожденным администратором. Он без слов полез в свою сумку, достал бутылку боржоми, ловко откупорил ее при помощи собственного обручального кольца и протянул Вадиму.

Вадим с наслаждением выпил всю бутылку залпом, отдышался и даже повеселел. Он все еще не понимал угрожающих речей Керзона.

— Я никаких долларов не покупал, — спокойно возразил он. — Правильно? Никого я не знаю, никаких валютчиков. Так с чего бы я главарь? Главарь у банды бывает.

Керзон посмотрел на него, как на капризного и слабоумного ребенка.

— Да вот мы с тобой и есть банда. Двое — уже групповуха. Уголовный кодекс надо читать. Доллары я покупал для тебя и на твои деньги. Ты их перевозил за границу. Это называется контрабанда. Там ты покупал дефицитные товары в количествах, не предназначенных для личного потребления, и продавал в Советском Союзе по завышенным ценам. Это — фарцовка. То есть спекуляция. Ну, сколько статей получается?