Екатерина Великая - Анри Труайя

Хоть ей и лестны эти слова, Екатерина ждет по-прежнему «еще одну беседу», как обещала Елизавета. Императрица ленива и непостоянна, может быть, она уже передумала? Во всяком случае, Петр по-прежнему ведет себя нагло, а Воронцова так уверена, что он женится на ней, что принимает людей в великокняжеских покоях, как если бы она была его законной супругой. Опасаясь, что со временем ее победа в ночной баталии потеряет свое значение, Екатерина вновь заговаривает об отъезде. И на этот раз ее уловка удается. Один из ее злейших врагов и союзник великого князя, вице-канцлер граф Михаил Воронцов, умоляет ее со слезами на глазах и громко всхлипывая (у него «больной зоб») отказаться от плана, который так огорчает императрицу! Но она не отступает. Говорит, что детей от нее скрывают. Повторяет, что делается все, чтобы она не хотела здесь оставаться. Через несколько дней ей докладывают, что ей разрешено в тот же день, в три часа пополудни, повидать сына и дочь, а после этого ее примет Ее величество.

Она приходит точно в назначенное время и видит двух совершенно чужих ей детей, недоуменно глядящих на нее: Павлу пять лет, Анне – всего несколько месяцев. Екатерина играет с ними в окружении гувернанток и кормилиц, с неодобрением наблюдающих эту сцену. Она действительно не так уж и взволнованна. Она родила этих двух детей для кого-то другого. А сейчас мирится с чувством абстрактного материнства и больше думает о предстоящей встрече с императрицей, чем о славных мордашках играющих с ней детишек. Ей почти что не терпится покинуть их и встретить ту, от кого зависит ее судьба. Наконец Александр Шувалов объявляет, что императрица ждет ее. Екатерина быстро входит. Дверь открывается и закрывается за нею. Они одни. В зале никаких ширм, где мог бы скрываться свидетель. Сразу царица ставит условие: «Требую, чтобы вы честно отвечали на все мои вопросы, о чем бы я ни спросила». Екатерина клянется «открыть ей душу без каких-либо оговорок». Вновь речь идет об Апраксине, об измене Бестужева, о дурном поведении великого князя… По-видимому, хотя Екатерина об этом умолчала в своих «Мемуарах», царица хочет побольше узнать о любовной связи племянницы с Сергеем Салтыковым и Станиславом Понятовским, об охлаждении ее отношений с Петром, о подлинном происхождении Павла и Анны.[50]

Как бы там ни было, после этого объяснения за закрытыми дверями между двумя женщинами устанавливается некий «модус вивенди». Почетный и теплый мир заключен путем уступок, отречения и слежки. Екатерина вновь появляется при дворе и больше не говорит об отъезде из России. «Императрица очень хорошо приняла ее и оказала больше почета, чем обычно», – пишет маркиз де Л'Oпиталь. Екатерина получила разрешение видеть своих детей один раз в неделю, и этого она даже не ожидала. Они живут и воспитываются в Петергофе, а она живет во дворце в Ораниенбауме, в двадцати верстах от детей. Политические волнения больше ее не интересуют. К тому же дело Бестужева спущено на тормозах. Смертный приговор против канцлера-изменника отменен. Его просто сослали в родовое имение. Подобная же участь постигла и его «сообщников»: Бернарди, Елагина и Ададурова. И наконец, Станислав Понятовский выслан из России. Екатерина встретила этот удар с горестным спокойствием. Она уже так давно была к этому готова! Но в апреле 1759 года, через несколько недель после отъезда ее любовника, умерла дочь, рожденная от него, маленькая принцесса Анна. И от этой внезапной утраты потоки слез прорвали плотину. Хорошо еще, что малышка умирала вдали от нее! А то ее бы и обвинили в том, что не сумела сберечь! А через месяц в Париже умрет ее мать. Французы тут же опечатали ее переписку. Екатерина опасается, как бы некоторые из писем, отправленных ею Иоганне, не попали бы в Россию, в руки к царице. Но герцог Шуазёль отлично сделал все, что нужно. Компрометирующие документы сожжены. Мебель попала в руки кредиторов «графини Ольденбургской», и они грозятся продать ее с молотка. Нехотя императрица соглашается заплатить кредиторам несколько сотен тысяч франков, чтобы замять скандал. Екатерина вздыхает с облегчением, но испытывает огромную пустоту вокруг. Даже в политическом плане она изолирована. Пока Бестужев руководил делами в империи, она знала, что он поддержит ее до конца. Теперь же, когда он потерпел поражение, она может рассчитывать только на себя в ежедневной борьбе за престол. Это ее не страшит. Главный ее козырь, как она считает, – непопулярность великого князя. Чем больше он будет удивлять двор своими фантазиями, тем больше у нее шансов взять верх над ним. С императрицей все ясно. Она умрет. Престолонаследие фактически открыто. Екатерине тридцать лет. У нее волчий аппетит на власть и на любовь. Порой ей кажется, что жизнь ее только начинается.

Глава Х

Любовь, мрак, коварство

Пока Екатерина старается вновь собрать вокруг себя в салонах своих сторонников, далеко от столицы с переменным успехом продолжается война, жестокая и беспощадная. В январе 1758 года под командованием Фермера русские заняли Кенигсберг, а 25 августа того же года под Цорндорфом армии столкнулись в битве столь же кровавой, сколь и неопределенной: оба противника считают себя победителями, и в обоих станах служат благодарственный молебен. На следующий день русские разбили войска Фридриха под Кунерсдорфом, а австрийцы оккупировали Саксонию. Собравшись с силами, король прусский в августе 1760 года одерживает победу в битве при Лигнице. Правда, через два месяца австрийцы и русские входят в Берлин. Но вскоре вынуждены оставить город. В Торгау пруссаки опять одерживают победу. В окружении императрицы эти внезапные всплески энергии противника, которого полагали поверженным, вызывают смешанное чувство досады и восхищения. Как не воздать должное военному таланту монарха, не желающего сдаваться перед коалицией трех великих держав. Однако среди русских офицеров, вышедших в большинстве своем из дворян с сильными патриотическими традициями, настроения совсем иные. Придворная знать, общаясь с дипломатами и зарубежными гостями, поддерживая семейные узы, не знающие границ, весьма подвержена чужеродным влияниям. Здесь считается хорошим тоном прислушиваться к откликам из Европы и иметь достаточно широкий кругозор. Зато в армейской среде считают, что прежде всего надо быть русским. Это – главное. Многие офицеры открыто возмущаются тем, что видные лица империи в военное время проявляют симпатии к Пруссии. Некоторые даже намекают, что великий князь, чье преклонение перед Фридрихом ни для кого не секрет, предает Россию и шпионит в пользу того, кого он называет своим учителем. И действительно, Петр, ослепленный своим кумиром, только и думает, с кем бы передать ему все, о чем говорят на секретных заседаниях военного совета императрицы. Новый посол Англии Кейт получает эту информацию и пересылает ее Фридриху кратчайшим путем и быстрейшим образом. Таким образом, король Пруссии узнает о предстоящих передвижениях русских войск раньше, чем приказы доходят до них. За эти услуги великий князь, естественно, получает какие-то деньги, но он, несомненно, действовал бы так же лишь из желания сделать красивый жест. Летом 1759 года он принимает участие в судьбе прусского офицера, взятого в плен в битве под Цорндорфом. Это граф Шверин, адъютант короля Пруссии. Этому знатному пленнику русские оказывают почести, словно он проезжий вельможа. Считают за честь принимать его самым пышным образом. «Если бы я был императором, – взволнованно сказал ему Петр, – вас бы не стали держать в плену!» Поселили его в Петербурге, в особняке неподалеку от императорского дворца.