Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена - В. Носков

ТАИНЫ СЕМЕЙНЫЕ

…Жены более имеют склонности к самовластию, нежели мужчины…

(М. М. Щербатов, 4)

Соединяющая в такой союз природа супругов сама предписывает собственные каждому должности и открывает им происходящую от наблюдения оных пользу, приятность и услаждение. На такой конец, когда она мужа сотворила приобретателем и искателем вне дому благ, жену хранительницею оных сделала внутреннею дома. (С. Е. Десницкий, 2)

У нас такое поверье: которая корова умерла, так та и к удою была добра. Как Сидоровна была жива, так отец твой бивал ее, как свинью, а как умерла, так плачет, как будто по любимой лошади. (Н. И Новиков, 2, 1772 г., 24)

Так мне и жаль стало… Тебя, матушка: ты так устала, колотя батюшку. (Д. И. Фонвизин, 5, 1, 4)

Добродетель жены не в том состоит, чтоб быть на страже у своего мужа, а в том, чтоб быть соучастницею судьбы его, и добродетельная жена должна сносить терпеливо безумие мужа своего. (Д. И. Фонвизин, 6, Ответ Стародума Софье)

Кротость, верность, старание о доме, горячность к детям, уважение к друзьям мужа своего – вот уловки честной женщины. (Д. И. Фонвизин, 6, Ответ Стародума Софье)

…Диковинка ль всегда в упряжке быть одной,

А розно жить душой?

(И. И. Дмитриев, 5)

Хранитель ангел мой! Спаси мою жену!

Не дай упасть ей в искушенье!

А ежели уж я… не дай про то мне знать!

А если знаю я, то дай мне не видать!

А если вижу я, даруй ты мне терпенье!

(И. И. Дмитриев, 16)

Счастлив тот, чей дом украшен

Скромной верностью жены!

Жены алчут новизны:

Постоянный мир им страшен.

(В. А. Жуковский, 7)

Посади в мешок девяносто девять змей и одного угря; опусти потом туда руку и – как ты думаешь, кого захватишь – змею или угря? Такова-то и женитьба!.. (Ф. Н. Глинка, 6, 2, 3)

Но сколь благоприятна рождению, столь пагубна воспитанию детей крайняя бедность. (Ф. Н. Глинка, 6, 2, 3)

Но любовь полагает часто верх благополучия только в первых минутах брака, а благоразумие всегда смотрит далее: оно заботится об устроении не минутного, но пожизненного потомственного счастия тех, которые верят и следуют советам его. (Ф. Н. Глинка, 6, 2, 3)

Зависимость и расстройство в хозяйстве ужасны в семействе; и никакие успехи тщеславия не могут вознаградить спокойствия и довольства. (А. С. Пушкин, 38)

Без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности… невозможно: каторга не в пример лучше. (А. С. Пушкин, 39)

Зависимость жизни семейственной делает человека более нравственным. Зависимость, которую налагаем на себя из честолюбия или из нужды, унижает нас. (А. С. Пушкин, 40)

Холостяку в свете скучно: ему досадно видеть новые, молодые поколения; один отец семейства смотрит без зависти на молодость, его окружающую. (А. С. Пушкин, 41)

Я хорошо знаю, что красивая внешность, несчастная страсть и двухлетнее постоянство всегда в конце концов производят некоторое впечатление на сердце молодой женщины и что тогда муж, если только он не дурак, совершенно естественно делается поверенным своей жены и господином ее поведения. (А. С. Пушкин, 44)

Она его любила, но любила только мысленно. Прежде любила она его всею душою и всем телом. Но когда тела утратили в туманной атмосфере супружества весь запас того чудесного летучего вещества, которое заставляет даже два куска холодного железа привлекать друг друга и так сильно сплачивать их между собою, тогда одно только воображение связывало супругов, и они принимали за любовь призрак любви, носившийся в их уме. Он имел все формы и весь цвет действительности. Эти призраки любви можно назвать супружескими сновидениями, и они обманчивы, как все сновидения. (О. И. Сенковский, 5)

Теория супружеской жизни основана вся на противоположностях: когда муж вспыльчив, жена должна быть кротка, и обратно; когда муж мот, жена должна быть скупа, и обратно; когда муж проигрывает в карты, жена должна выигрывать, причем позволяется ей даже немножко плутовать, и так далее. В этом состоит домашнее счастие. (О. И. Сенковский, 6)

Во-первых, мы никогда не спорим. Когда я вздумаю спорить, то иду играть в бостон с приятелями; когда она почувствует в себе припадок сварливости, то бежит в Гостиный двор торговаться. (О. И. Сенковский, 11, Моя жена)

То, что прежде именовалось нежною страстью, теперь именуется сметливостью сердца, и супружеское счастье так же подвержено четырем действиям арифметики, как и обороты пенькою и салом. (О. И. Сенковский, 11, Арифметика)

Я принадлежу к партии людей благонамеренных и не люблю революций в спальнях, какие теперь происходят во многих государствах. (О. И. Сенковский, 12, 3)

Муж, от которого жена сбежала с любовником во время падения кометы на Землю, во сто раз несчастнее всех астрономов. (О. И. Сенковский, 12, 3)

Родство по плоти не имеет никаких прав на связи в отношениях духовных, – разве сделается этого достойным, породнившись о Господе духом. (Игнатий, 7, 92)

…Нагляделся я на семейные картины; стыдиться-то тут некого, люди тут нараспашку, без церемонии… зверь, самый дикий, в своей берлоге кроток, а человек в берлоге-то своей и делается хуже зверя. (А. И. Герцен, 1, 1, 4)

Да кроме безумных, кто ж не эгоист? Только одни просто, а другие, знаете, по пословице: та же щука, да под хреном. А на то пошло, так нет уже и ограниченнее эгоизма, как семейный. (А. И. Герцен, 1, 2, 2)

Очень часто людей, живших лет двадцать вместе, в гроб кладут чужими, а иногда они и любят друг друга, да не знают… (А. И. Герцен, 1, 2, 6)

У них от розовых цепей брачных осталась одна, которая обыкновенно бывает крепче прочих, – ревность… (А. И. Герцен, 3, 2)

Частная жизнь, не знающая ничего за порогом своего дома, как бы она ни устроилась, бедна; она похожа на обработанный сад, благоухающий цветами, вычищенный и прибранный… Таким хрупким счастием человек не может быть счастлив; ему надобен бесконечный океан, который волнуется ураганами, но чрез несколько мгновений бывает гладок и светел, как прежде. Судьба всего исключительно личного, не выступающего из себя, незавидна; отрицать личные несчастия нелепо; вся индивидуальная сторона человека погружена в темный лабиринт случайностей, пересекающихся, вплетающихся друг в друга; дикие физические силы, непросветленные влечения, встречи имеют голос, и из них может составиться согласный хор, но могут выйти и раздирающие душу диссонансы. В эту темную кузницу судеб свет никогда не проникает; слепые работники бьют зря молотом налево и направо, не отвечая за последствия. (А. И. Герцен, 7, 1)

Дети вообще проницательнее, нежели думают, они быстро рассеиваются, на время забывают, что их поразило, но упорно возвращаются, особенно ко всему таинственному или страшному, и допытываются с удивительной настойчивостью и ловкостью до истины. (А. И. Герцен, 9, 1, 2)

Толпа чужих на брачном пире мне всегда казалась чем-то грубым, неприличным, почти циническим; к чему это преждевременное снятие покрывала с любви, это посвящение людей посторонних, хладнокровных – в семейную тайну. Как должны оскорблять бедную девушку, выставленную всенародно в качестве невесты , все эти битые приветствия, тертые пошлости, тупые намеки… (А. И. Герцен, 9, 3, 23)

Иметь влияние на симпатический круг гораздо легче, чем иметь влияние на одну женщину. Проповедовать с амвона, увлекать с трибуны, учить с кафедры гораздо легче, чем воспитывать одного ребенка. (А. И. Герцен, 9, 4, 25)

Мы прежде близки, потом знакомимся. У людей, у которых жизнь не подтасована, не приведена к одной мысли, уровень устанавливается легко; у них все случайно, вполовину уступает он, вполовину она; да если и не уступают – беды нет. С ужасом открывает, напротив, человек, преданный своей идее, что она чужда существу, так близко поставленному. Он принимается наскоро будить женщину, по большей части только пугает или путает ее…

Талант воспитания, талант терпеливой любви, полной преданности, преданности хронической, реже встречается, чем все другие. Его не может заменить ни одна страстная любовь матери, ни одна сильная доводами диалектика.

Уж не оттого ли люди истязают детей, а иногда и больших, что их так трудно воспитывать – а сечь так легко? Не мстим ли мы наказанием за нашу неспособность?

Воспитание делит судьбу медицины и философии: все на свете имеют об них определенные и резкие мнения, кроме тех, которые серьезно и долго ими занимались. (А. И. Герцен, 9, 4, Н. X. Кетчер)

В худшем из всех неравенств – в неравенстве развития – одно спасение и есть: воспитание одного лица другим; но для этого надобно два редкие дара: надобно, чтоб один умел воспитывать, а другой умел воспитываться, чтоб один вел, другой шел. Гораздо чаще неразвитая личность, сведенная на мелочь частной жизни, без других захватывающих душу интересов, одолевает; человека возьмет одурь, усталь; он незаметно мельчает, суживается и, чувствуя неловкость, все же успокоивается, запутанный нитками и тесемками. Бывает и то, что ни та, ни другая личность не сдаются, и тогда сожитие превращается в консолидированную войну, в вечное единоборство, в котором лица крепнут и остаются на веки веков в бесплодных усилиях, с одной стороны, поднять и, с другой – стянуть, то есть отстоять свое место. При равных силах этот бой поглощает жизнь, и самые крепкие натуры истощаются и падают обессиленными середь дороги. Падает прежде всего натура развитая; ее эстетическое чувство глубоко оскорблено двойным строем… (А. И. Герцен, 9, 4, Н. X. Кетчер)