Морской почерк - Коллектив авторов

не будем, – сказал командир, – там (и он махнул рукой в сторону берега) – мир пьяных. В 19 ч. я сменился с дежурства, передав вахту уже выспавшемуся и протрезвевшему Захарьяну.

Месяц после войны

Вернувшись с Шикотана, мы увидели, что пакгауз, привлекавший всеобщее внимание, почти пуст. Несмотря на то, что его почистили (кто, когда и как – это осталось для нас тайной), город стал грязнее и угрюмее. Японцы в нём ещё жили и довольно много, но на улицах показывались редко, и встречаться с ними было неприятно: слишком усердно они улыбались и кланялись. Нам это казалось неестественным. А наши военные, особенно армейские, прибывшие с Запада, вели себя не лучшим образом: пили и безобразничали. Их, конечно, наказывали, но толку было мало. Продолжительная война многих развратила. Дальневосточники, просидевшие в готовности четыре года, были дисциплинированнее, но и то срывались: война и тут делала свое дело.

К ночи окончили погрузку лесоматериалов и 16 сентября распростились с Отомари, который, это надо прямо сказать, нам изрядно поднадоел. Хотя это и была исконно русская земля, но письма сюда нам ещё не шли. А без писем – какая жизнь!

Кстати, об истинно русской земле. С XVII века Сахалин населяли кекгальцы, орочоны (или ороки) и айны (или курильцы). Орочоны говорили на тунгусском языке с примесью гилякских слов; есть предание, что это тунгусы, перекочевавшие на Сахалин из Удского края (т. е. из России). Считалось, что русские на Сахалине впервые появились 17 августа 1805 г., когда пять русских матросов – Иван, Данила, Петр, Сергей и Василий – были высажены Хвостовым в селении Тамари-Анива, т. е. именно там, где теперь находилось Отомари. Эти русские перешли на реку Тымь в 1810 г., в то время, когда в Тамари пришли японцы. Однако, думается, что это только одна из версий. Все жители Сахалина еще в XIX веке никакой власти – ни китайской, ни японской, ни российской над собой не признавали и ясака никому не платили.

Русский флаг в Тамари-Анива был поднят Г. И. Невельским 22 сентября (4 октября) 1853 г. Им там же был основан Российский Муравьёвский пост, начальником которого был назначен майор Н.В.Буссе. С этой даты вся территория Сахалина стала неотъемлемой принадлежностью России.

Что касается Курильских островов, то их населяли айны. На языке айнов “кур” или “куру” означает “человек”. Камчадалы-ительмены называли население Курильского архипелага “кужи”, что значит “живущие на юге”.

В XVIII веке айны были обращены в православие и сохраняли эту религию, русские имена и фамилии, даже находясь под японским владычеством. В период 1855-75 гг. айны сселялись японцами на Шикотан, но нам их там видеть почему-то не пришлось. Может быть, из-за слишком кратковременного пребывания, а может быть и там их уже почти не осталось.

Первые сведения о Курильских островах появились после похода на Камчатку Владимира Атласова в 1697–1699 гг. Курилы изучали Д.Я.Анциферов и И.П.Козыревский в 1711 г., М. И. Шпанберг, участник экспедиции В.Беринга в 1738-39 гг., В.М.Головнин. В 1745 г. большая часть островов была нанесена на “Генеральную карту Российской империи” в Академическом атласе под русскими наименованиями. В 1799 г. по указу Павла I была создана “Российско-Американская компания”, которой было, в частности, предоставлено право монопольного использования всех природных богатств Курильских островов. Воспользовавшись затруднениями, которые возникли у России в связи с начавшейся войной с Англией и Францией, уходом русской эскадры из Петропавловска-Камчатского, в 1855 г. Япония отторгла от России южные Курильские острова, дав возможность адмиралу Е.В.Путятину заключить достаточно выгодный для России Симодский торговый договор. В 1875 г. Курильские острова полностью перешли под контроль Японии, и только 11 февраля 1945 г., на основании соглашения, принятого на Конференции трёх держав, Курильские острова должны были перейти Советскому Союзу, что мы практически и осуществили.

На другой день, 17 сентября, мы без приключений добрались до Советской Гавани и пришвартовались у старого пирса тыла в бухте Западная. Там приняли полный запас соляра и произвели основную разгрузочную операцию – выгрузку сакэ из 2-го трюма. О сакэ следует сказать особо. Весть о том, что мы везем сакэ распространилась по Советской Гавани с невероятной скоростью. (Я думаю, что тыловые органы разнесли её ещё до нашего выхода из Отомари: придёт “Гижига” и привезёт сакэ). Мы были таким желанным кораблём, что нас пытались встречать (и встречали!) катера ещё на большом рейде, даже до входа в бухту Западная. Но ни одному катеру – это я ответственно заявляю – не удалось взять нас на абордаж. Паломничество на корабль началось немедленно после швартовки и продолжалось все эти дни, с 17 по 23 сентября – это надо же, целую неделю, не ослабевая, но усиливаясь. Особенно доставалось командиру (ещё бы, ведь он хозяин) и замполиту. Но и другим офицерам и даже старшинам перепадало. Появилась масса “лучших друзей”, которых раньше и в глаза не видел. Приходили и вежливенько, и запанибрата просили:

– Устрой сакэ.

Для интереса я спрашивал:

– Сколько?

Отвечали:

– Да пустяки, всего литров 20. Говорил:

– Нет, не могу: во-первых, 20 – это много, а во-вторых – оно в бочках и все бочки закупорены.

Отношения портились. Но что сделаешь? Офицеры, да и вся команда, оказались очень стойкими: сами не пили и другим не давали. Помню, что при разгрузке на пирсе стояла толпа и жадно провожала глазами каждую выгружаемую бочку. Разгрузку сакэ закончили ночью, и все вздохнули с облегчением. Мины и боезапас были для нас более спокойным грузом, чем сакэ. Вспоминая это иногда думаю: неужели и теперь люди столь же алчны? А смотря по телевизору рекламу, которая нередко разжигает алчность, сам себе отвечаю: – Да, и теперь.

Рано утром 25 сентября мы вышли из Совгавани и уже вечером встали на якорь на рейде Торо. На корабль прибыл майор авиации, комендант гарнизона Торо (фамилию, к сожалению, не помню). Он нанёс визит командиру и предложил ему совершить ознакомительную прогулку по Торо на своём шевроле (а может быть паккарде). Командир с удовольствием согласился и, поскольку в машине оставалось два свободных места, пригласил замполита и меня. На рейде было спокойно, шла небольшая зыбь от норда. Вахтенным офицером на ходовом мостике стоял помощник. Мы вчетвером высадились на шестерке на мол, сели в машину и поехали. Было уже довольно темно. Город находился в нескольких километрах от гавани, дорога шла по горам, поросшим лесом. Комендант рассказывал, что здесь, неподалеку, располагался японский военный аэродром. Сейчас его нет, но место это неспокойно. Здесь орудуют банды, поощряемые, очевидно, фирмой Мицубиси. Добрались до города, проехали по нескольким улицам. Около одного