Блэк Свон Грин - Дэвид Митчелл

Он выглядел истощенным и просто смотрел в темноту. Что он искал там?

Не меня, это точно. Я был в укрытии из веток и листьев.

Может быть, он смотрел в свои собственные глаза, отраженные в оконном стекле?

Его глаза были похожи на две черные дыры.

Последний двор принадлежит родителям Хлюпика. Отец его – всего лишь мусорщик, но, тем не мене, их двор у нас в деревне считается чуть ли не Национальным Достоянием. Их сад располагается на самом краю церковной земли. Безумно виляющая тропинка ведет вверх, на холм, и кончается у лавочки, под изящной, резной аркой обсаженной кустами роз. Сквозь огромное окно, от потолка до пола, я видел Хлюпика, играющего в «Твистер» с двумя мальчишками и каким-то мужчиной (он, видимо, отец мальчишек). Отец Хлюпика вращал стрелку «Твистера». За диваном мерцал телевизор, на экране – последняя сцена «Крамера против Крамера», – та, где мама приходит, чтобы забрать мальчика. Я рассчитал свой маршрут. Проще простого. Компостная куча у дальней стены – это отличный трамплин. С ее помощью я легко перемахну через забор. Пригнувшись, я направился в сторону арки. В воздухе витал аромат роз.

– Тихо! – Сказала тень женщины, сидящая на скамейке в двух метрах от меня. – Ах ты маленькая проказница!

– Ай! – Сказала тень рядом с ней. – Малышка опять брыкается?

(я не мог поверить, что они не слышали меня)

– Ой, ой, ой… – глубокий вдох. – Она рада тебя слышать. Вот, потрогай здесь.

Расстояние между аркой и забором было достаточно широким, чтобы скрыть меня, но там росли колючие растения, и я не смог бы проскочить без шума.

– Ты тоже любила побрыкаться – была настоящим маленьким акробатом, – сказала старшая тень (я узнал маму Хлюпика). – Это было так, словно ты изучаешь кунг-фу. Мерв всегда был гораздо спокойней тебя, честно говоря, даже когда еще сидел у меня в животе.

– Мне будет даже жаль, когда эта маленькая драчунья решит, что время пришло. Меня совсем не смущает мой живот.

(О Господи! Беременная женщина! Все знают, что если напугать ее, ребенок тут же вывалится у нее из живота. И будет слабоумным, как Хлюпик, и это будет моя вина.)

– Значит, ты уверена, что это будет девочка?

– Да, Элеанор из бухгалтерии провела тест. Она взяла мое обручальное кольцо, продела сквозь него прядь моих волос и подвесила его над моей ладонью. Если оно качается, значит, будет мальчик. Но мое застыло неподвижно. Это значит – девочка.

– Старуха все еще колдует, да?

– Элеанор говорит, что еще ни разу не ошиблась.

(мои «Касио» говорили, что время почти вышло).

Игра в «Твистер» в доме завершилась тем, что на полу оказалась гора перекрученных тел – то тут, то там торчали ноги и руки.

– Ты посмотри на них, ну что за дурни! – Проворчала мама Хлюпика, впрочем голос ее был скорее довольный.

– Бену очень жаль, мам, но его друг сказал, что Мерва не возьмут работать на склад. После школы, я имею в виду.

– Ну, здесь уж ничего не поделаешь. Бен хотя бы постарался, спасибо ему за это.

(Время, мои часы пульсировали, Время! Мне всегда до всего есть дело, и в этом моя проблема. Главная фишка Призраков в том, что им нет дела ни до чего – им на все плевать)

– Но я очень беспокоюсь за будущее Мерва. Особенно, когда мы с Биллом, ну, ты понимаешь, отойдем в мир иной.

– Мам! Ты что такое говоришь?

– Да, но мы все понимаем, что Мерв не может думать о будущем. Он не может думать дальше «завтра».

– Ну, он ведь всегда может рассчитывать на меня и Бена.

– У тебя скоро будет трое собственных детей на шее. А Мерв… Мерв в последнее время все активнее занимается… Билл не говорил тебе? Он застукал его на прошлой неделе с журналом «Пентхаус». Едва одетые женщины во всяких позах.

– Я думаю, это нормально мам. Все мальчики делают это.

– Я знаю, Джеки, но Мерв необычный мальчик. Как он будет ухаживать за девушками? Я люблю его, но я все время думаю: какая девушка захочет пойти на свидание с парнем вроде него? Как он будет содержать семью? Мерв, как говорят, ни рыба ни мясо. Он недостаточно отсталый, чтобы получать пособие по инвалидности, и недостаточно умный даже для того, чтобы таскать коробки на складе.

– Бен сказал, что они отказали только потому, что у них нет свободных вакансий. Сейчас же кризис.

– Самое печальное в том, что Мерв на самом деле гораздо умнее, чем кажется. Он изображает в школе идиота просто потому, что все ждут этого.

Лунно-серый кот пересек двор. Куранты забьют в любую секунду.

– Бен говорит, что на консервный завод в Аптоне берут вообще всех подряд. Они даже взяли Джайлса Новака, – и это после того, что случилось с его отцом.

(Я никогда не думал об этом. Хлюпик был для меня просто мальчишкой, над которым все смеются. Но я не мог представить себе его двадцати- или тридцатилетним. Подумать только – его мать каждый день совершает ради него маленький подвиг: она заботится о нем. А что будет, когда Хлюпику исполнится пятьдесят или семьдесят? Что случится с ним? Это уже не смешно, не так ли?)

– Консервный завод – это, конечно, хорошо, но ведь это не изменит…

– Джэки! – Молодой отец выглянул из окна. – Джэкс!

Я протиснулся между колючими кустами и забором.

– Что такое, Бен? Мы здесь! Под аркой!

Колючие розы, вонзили свои шипы в мою грудь и мое лицо.

– Вэнди с тобой? Мерв опять слишком возбудился. У нас тут небольшое ЧП с его подгузником…

– Целых десять минут. – Пробормотала мама Хлюпика. – Это рекорд. Хорошо, Бен! – Она встала со скамейки. – Я иду!

Мама Хлюпика и его беременная сестра были на полпути к дому, когда куранты в церкви Святого Гавриила пробили первый раз – из девяти. Я рванул к стене и запрыгнул на компостную кучу. Я хотел оттолкнуться от нее, но вместо этого увяз по пояс в вонючей, гниющей жиже. Это было похоже на страшный сон, в котором земля поедает тебя.

Куранты пробили второй раз.

Я выбрался из кучи и перебрался через забор, и несколько секунд висел на нем, махая ногами в неопределенности, пока часы пробили в третий раз. Я отпустил забор – и приземлился на дороге, рядом с магазином мистера Ридда. И в своих мокрых и облепленных компостом джинсах, я дал деру через перекресток, – и достиг «финишного» дуба на седьмом ударе курантов – за два удара до конца.

Когда я упал на колени среди корней дуба, мое дыхание было похоже на скрежет ржавой пилы. Я не мог даже выдернуть колючки из своих носков. Но именно в тот момент, именно в том месте я чувствовал себя счастливее, чем когда бы то ни было.

– Ты, сын мой, – Гилберт Суинярд хлопнул меня по спине, – будешь первоклассным Призраком.

– По-моему, никто и никогда раньше не приходил к финишу так! – Грант Берч хмыкнул. – С тремя секундами в запасе!

Пит Рэдмарли сидел, закинув ногу на ногу, и курил.

– Я думал, ты слился. – Рэдмарли трудно чем-то удивить, у него уже даже усы начали расти. Я знаю, он считает, что я гей и сноб, но мне в лицо он этого никогда не говорил.

– Выходит ты ошибся, – сказал Гилберт Суинярд (когда за тебя заступается пацан, типа Гилберта Суинярда, ты понимаешь, что не зря так старался стать Призраком). – Господи, Тэйлор! Что с твоими штанами?

– Наступил в… – я все еще задыхался, отчаянно хватая воздух ртом. – В гребаный пруд во дворе у Артура Ившама.

Даже Рэдмарли хмыкнул.

– А потом… – я тоже начал смеяться, – упал в компостную кучу во дворе у Подгузника.

Появился Плуто Новак.

– Ну чего? Он успел?

– В самый последний помент. – Сказал Суинярд.

– В прямом смысле за две секунды до конца. – Сказал Грант Берч.

– Там… – я поприветствовал Новака. – Там целые толпы людей в этих садах.

– Ну естественно. Еще не до конца стемнело. Я знал, что ты успеешь. – Плуто хлопнул меня по плечу. (отец лишь однажды хлопнул меня по плечу – когда я учился нырять). – Сейчас я устрою праздничный салют в твою честь. – Плуто сделал вид, что сидит на невидимом мотоцикле, он дернул правой ногой, и «мотоцикл» завелся. В момент, когда Плуто надавил на газ, так, словно разогревал двигатель своего невидимого Харлея-Дэвидсона, раздался характерный звук – он громко пернул. Этот рычащий грохот, действительно похожий на звук мотоцикла, исходил из его задницы в течение трех, пяти, десяти секунд.

Призраки хохотали.

Звук обрушившегося забора и мальчика, упавшего сквозь стеклянную крышу, – этот звук разнесся в сумерках по всей деревне. Призраки посмотрели на меня так, словно я знал, что это значит. И я знал.

– Оранжерея Блэйка.

– Моран? – Грант Берч захихикал. – Он разбил ее?

– Он упал на нее. (ухмылка слетела с лица Берча). Там забор три метра в высоту.

Толпа звонарей вышла из бара «Черный лебедь», они шли, покачиваясь, и пели песню про кота, который пробрался в склеп, насрал и убежал.