Гигаполис - Евгений Филенко

– Еще бы не знать, – хмыкаю я. – Еще в детском саду проходили!

Маркольф глядит на меня с некоторым сомнением, стараясь понять, серьезно это я или удумал порезвиться.

– Но как-то же нужно было их окрестить, – продолжает он после небольшой паузы, не придя к определенному выводу. – Никакие это, хочется верить, не демоны. И до женского тела никто из них, насколько нам известно, не падок. Однако ни разу еще не наблюдались экземпляры женского пола, что и дало повод использовать такое обозначение. К тому же, «инкуб» родственно «инкубатору».

– Они ничем не отличимы от людей, – говорит Азраил. – Разве что тем, что их очень легко снова лишить жизни. Да ты и сам это знаешь. Легко – пока… Потому что они мутируют дальше.

– Да что я такого знаю? – переспрашиваю я в легком замешательстве. И вдруг до меня доходит: – Этот тип в «Инниксе»… Серая Шляпа… из них?

– Из них. И это самое страшное, Игорь. Они вышли на поверхность Гигаполиса, чтобы низвергнуть город в прах.

Холодок подкрадывается к моему сердцу.

– Если это правда… – говорю я.

– Слушайте дальше, Авилов, – обрывает меня Саммаэль. – Это важно. Коли уж вы не можете помочь нам, то помогите себе. Эти лю… инкубы по каким-то причинам неспособны сами исполнить свои планы. Возможно, это связано с их низкой жизнеспособностью. Поэтому они разыскали Зомби, посулили ему денег и сказали, что надо делать. И эта дешевка Зомби согласился.

– А план у них простой, – говорит Азраил. – Вы не знаете, а мы знаем, что в разных местах Гигаполиса зарезервированы мощные источники энергии. На случай энергетической блокады, аварии, стихийного бедствия. Нельзя оставлять такой огромный город без энергии хотя бы ненадолго. Это будет похуже Хиросимы… И эти источники скрыты от посторонних глаз. Причина понятна: радикалы, забастовщики, террористы – да мало ли кому захочется шантажировать сорок с лишним миллионов человек?

– Даже мы не знаем точное расположение всех объектов, – признается Маркольф.

– Но кое-что все же знаем, – продолжает Азраил. – И у нас произошла утечка информации. Один наш коллега…

– Ныне покойный, – вставляет Люцифер.

– … польстился на грязные деньги и вышел на контакт с инкубами. Он сдал им адрес и карту одного такого объекта в округе Старый Город.

– В самом центре Гигаполиса?!

– Почти в прямой видимости из «Башни смерти».

– Там что – атомная электростанция?

– Нет, сынок. Кое-что помощнее. Если рванет – так рванет… И это тоже гораздо хуже Хиросимы, помноженной на Чернобыль.

– Энергетический процессор аннигиляционного типа, – поясняет Саммаэль. – Вам это о чем-то говорит?

– Ну… кое-что. Из школьной программы.

– В школьной программе этого нет! – свирепо объявляет Люцифер. – И в детсадовской, кстати, если вы собираетесь пофиглярничать еще!

– Это неважно, где и что есть, – говорит Азраил. – Важно лишь то, что сейчас ты, Игорь, вернешься наверх, доберешься до своего начальства и все им расскажешь. Без утайки. Мы не боимся.

– Что же сами не расскажете?

– Ну, все же мы – довольно одиозные личности в ваших глазах.

– Да мало ли у вас мелких пешек!

– Мало. Вовсе нет. Наши шахматы начинаются сразу с ферзей… И раскрывать хотя бы какой-то канал, ведущий к Пеклу, вовсе не в наших интересах.

– Мы давно уже пытаемся предупредить вас иным способом, – замечает Маркольф. – Через прессу. Прочтите на досуге подшивку «Вечернего Гигаполиса», раздел «Клуб сенсационеров»… Но в «Башне смерти», видимо, не читают газет.

– Этот раздел – точно… – Я осторожно качаю разваливающейся на куски головой. – Но почему, почему я должен вам верить? Где доказательства?

– Ты должен верить, сынок, – говорит Азраил. – Некогда сомневаться. Потому что по следам Зомби идут ктыри. За ним охотимся и мы. Он превратился в загнанного зверя, который очертя голову несется напролом. Но нас и вас он боится меньше. Его подгоняют восставшие мертвецы в серых шляпах.

– Что же до доказательств, – говорит Саммаэль, – то в присутствии достаточно высокопоставленного начальства, рангом не ниже комиссара, произнесите сакральную фразу: «Кактус-Кампус». И проследите за их реакцией.

– Вот что, – неприязненно скривясь, роняет Люцифер. Видать, сильно я его раздражаю, просто спасу нет. Но дело есть дело. – Вот что, господа Малый Круг… Надо показать ему Инкубатор.

21. Иван Зонненбранд, по прозвищу Зомби

– Здесь они меня не найдут, – уверенно говорю я. – Выходи!

Ктырица подчиняется. Не нравится мне эта ее покорность. Видывал я таких… Что-то она задумала, и это настораживает. Уж лучше бы закатывала одну истерику за другой, сучила ногами и верещала. Но вместо этих естественных проявлений женской натуры она молчит либо обходится односложными ответами, а все остальное время таращится в пустоту своими запавшими, в черных кругах, совиными глазами. И не верю я, что мне так быстро удалось ее подмять.

– Вот, – я горделиво обвожу рукой раскинувшийся ландшафт. – Прошу любить: Ее Величество Городская Свалка.

– А-а, – тянет Индира. – Верно. Самое подходящее место для такого засранца, как ты.

Хохотнув, я не слишком обходительно подталкиваю ее стволом «уонга» между лопаток. Оступаясь и балансируя жилистыми руками, она движется вперед в остром лучике подобранного мною в элкаре фонаря, между зловонными терриконами помоев и мертвыми насыпями металлостружки. Из-под ног, шурша лапами, порскают невидимые крысы. Она не взвизгивает, попросту не реагирует. Не только пятки, но и нервы у этой дамы из «Башни смерти» железные.

– Что там бухает? – спрашивает Индира бесцветным голосом.

– Здесь неподалеку завод. По переработке отходов. Не изволь беспокоиться – автоматический. То есть, конечно, пара-тройка дежурных там присутствует. Но у них строжайшее предписание уничтожать все живое, что приближается к заводу со стороны свалки. Мутантов опасаются. В этих тропиках иногда встречаются очень крупные и злобные экземпляры спригганов.

Она ничем не демонстрирует своего беспокойства. Очевидно, первая паника, овладевшая ею в момент учиненной Вулканом и его птенчиками резни, миновала. И теперь эта чертовка сделалась собранной, будто кобра тет-а-тет с мангустом, и нацеленной на одну мишень. На меня.

– Почему ты решил, что здесь тебя не станут искать?

– Я не сказал, что не станут. Хотят искать – и на здоровье. Но не найдут. Свалка имеет собственный психоэнергетический фон, который перебьет все на свете и заглушит наши с тобой схемы надежнее могилы.

– Забавно. Надо будет учесть. Вернусь в ДЕПО – добьюсь уничтожения этого гадюшника.

– Вернешься, – киваю я. – А как же!

Мы всходим на вершину застарелого холма бросового тряпья. Под ногами подозрительно пружинит.

– Хочу предупредить, – говорю я. – Здесь не следует гулять без знающего человека, вроде меня. Можно сдуру вляпаться в ловушку, в топь и в зыбь. Проваливаться будешь долго, а умирать – мучительно. Это не та смерть, о которой ты мечтала бы.

– Спасибо, – отвечает она равнодушно. – Какой ты заботливый, убиться валенком! Если не трудно, покажи мне хотя бы одну такую западенку. Я бы тебя в нее спихнула.

– Ты неисправима, – отмечаю я с укоризной.

– Непонятно, почему мы должны куда-то тащиться, – ворчит она. – Если ты хотел переночевать, мог бы сделать это в кабине элкара.

– Какая ты заботливая, – передразниваю я. – Убиться… э-э… Откуда мне знать, может быть, твои дружки ктыри вмонтировали в машину крохотный маячок и уже подбираются к ней по пеленгу. Элкаром я готов пожертвовать охотнее, нежели собой…

На противоположном склоне холма обнаруживается уродливое подобие хижины. В незапамятные времена это была кабина некоего транспорта – не то рубка пароходика, не то электровозная будка. Многочисленные обитатели свалки благоустроили этот приют как сумели, в меру своих представлений о комфорте. С одной стороны к будке привалена изъеденная временем и непогодой бетонная панель, другую стену подпирают трухлявые бревна, образуя собой нечто вроде мансарды. Лишние, по мнению местных дизайнеров, щели законопачены гнилым тряпьем и лохмами лишайника.

Не доходя десятка шагов до хижины, останавливаюсь. Подбираю обломок кирпича и швыряю в занавешенный обрывком брезента проход.

– Эй, – окликаю негромко.

Из хижины не доносится ни звука.

– Так мы и поверили, – бормочу я и на цыпочках подхожу поближе.

Индира пожимает плечами и, демонстрируя полное безразличие к собственной участи, присаживается на какую-то кочку. Стараясь не выпускать ее из виду, протягиваю руку и резко отдергиваю занавесь.

Так я и знал: в кабинке обосновался спригган. То есть, в данный момент он отсутствует, должно быть – отправился на промысел. Но внутренность хижины несет недвусмысленные следы его пребывания: обглоданные крысиные кости, в углу – устроенная в виде гнезда подстилка из раздерганных тряпок. И непременная груда прохудившихся мисок, надраенных песком до зеркального блеска. Черт знает, отчего спригганы питают такую слабость к металлической посуде…