Эффект искаженных желаний - Юлия Ефимова

Давайте ускоримся, потому как если Кондрата там нет, то надо подключать МЧС и спасателей и желательно успеть это сделать сегодня. – И жалобно закончил: – А еще есть?

– А еще говорили, что я обжора, – ворчала Галя, доставая следующий бутерброд. – Ты, Катюха, подумай перед тем, как с ним связываться, мне думается, он будет тебя объедать.

Не прошли они и полчаса, как на встречу им вышел их потеряшка. Выглядел он ошарашенным, словно его только что ударили по голове.

– Что ж, МЧС отменяется, а вот скорая, скорее всего, пригодится, – резюмировала Галя, глядя на Кондрата. – И я надеюсь, что сегодня буду спать без тебя и муравьев, – произнесла она с надменной ухмылкой, обращаясь уже к Федору.

– Нет, ты все же заходи почаще, потом без тебя так хорошо, – отвечал он ей, так же едко улыбаясь.

Никто не придал большого значения безумному выражению лица Кондрата. Он же переводил взгляд с ругающихся Галины и Федора на смеющуюся над их перепалкой Алку. Потом на жующего бутерброд Дениса и, наконец остановив взгляд на Кате, прохрипел:

– Ирка…

– Что Ирка? – не поняла она его.

– Там Ирка… мертвая, – вновь повторил он.

– Шо, опять? – шутливо спросил Федор, пародируя волка из старого мультфильма. – Мне кажется, второй раз уже не смешно и этот фокус не прокатит.

– Там Ирка Дивова мертвая, – повторил он вновь. – Я пришел, как договаривались, по карте шел, а там она, – лепетал Кондрат.

Все ринулись в сторону, куда показывал Кондрат. Там, на развалинах Сонькиного пупа, которые успели развалиться еще больше, на одном из пяти камней, а точнее, на том самом, где еще была видна гравировка Сонькин пуп, на груде еловых веток лежало тело. Даже издалека в нем можно было узнать их бывшую одноклассницу, но только старше лет на пятнадцать.

– Может, это манекен? – первым заговорил Денис, перестав наконец жевать и отбросив недоеденный бутерброд в сторону, все-таки работа накладывала определенный отпечаток, и он быстрее других пришел в себя.

Медленно и озираясь, словно боясь внезапного нападения, он пошел к импровизированному погосту.

– Не меньше пятнадцати часов, – сказал он, обернувшись на стоящих на прежнем месте бывших одноклассников, – и умерла она, скорее всего, от удара по голове, у нее полголовы нет, а уж потом ее сюда положили, но точнее, конечно же, скажет вскрытие, – зачем-то добавил он.

– Это Ирка? – спросила Галка.

– Не знаю, – засомневался Денис, понимая, что все сейчас полагаются на него. – Я не видел ее пятнадцать лет. Вроде похожа. Но если это Ирка, то она прожила все эти годы, возможно, даже счастливо, и умерла только сегодня ночью.

Шестеро человек стояли и в ступоре смотрели на тело, уложенное на еловые ветки, и не понимали, что с ними происходит и что, в конце концов, делать дальше.

1909 год

Тюрьма Нью-Йорка

Район Ист-Сайд

Огромная крыса опять вылезла непонятно откуда и уставилась на Ольгу своим злым, хищным взглядом. Днем Оля осмотрела каждый угол своей тесной камеры и так и не смогла понять, откуда же по ночам вылазит эта дрянь. Она приходила ровно под ужин, садилась по центру камеры и спокойно ждала, когда Ольга ей бросит что-нибудь из своей скромной трапезы.

– Рановато ты пришла, – попеняла ей Ольга, не слезая с деревянного настила. В коридоре застучала своими железными частями тележка, развозящая еду. – Хотя нет, ты как всегда вовремя, – поправилась она, вновь поразившись как эта тварь так точно все чувствует.

Окошко в двери открылось, и Оля, обходя свою гостью, боясь, что та на нее однажды кинется, подошла к выдаче.

Обычно тарелка с треском ставилась на железную створку окна, и тележка молча катилась дальше, но сегодня почему-то произошла заминка.

– Эх, девка-девка, – послышался ей знакомый голос, и Ольга в изумлении наклонилась, чтобы выглянуть в небольшое отверстие.

– Ты! – поразилась она, с трудом узнав в надзирательнице Соньку Золотую ручку. – Но как?

– Да это то как раз неинтересно и просто, – тихо отозвалась Сонька, – а вот как ты здесь оказалась, мне очень даже любопытно.

Тогда, сойдя с теплохода, они сразу же разошлись в разные стороны, не сказав друг другу, куда направляются, лишь прихватили каждая свой сундук. Не обнялись, не всплакнули о былом, просто молча и по-деловому пошли по своим делам. Больше они не нужны были друг другу, две чужие женщины решили навсегда забыть их недолгую совместную жизнь.

– Нашли меня, – сказала Ольга, но голос предательски дрогнул.

– Ты мне тут голову не дури, на другом конце света нашли тебя? Как они это сделали? Мы с тобой так путали следы, меняли документы, это сделать было просто невозможно! – возмутилась Сонька, даже немного повысив голос, но опомнилась и тут же тихо добавила: – Ты что, подставилась? Рассказывай, как?

– Я написала письмо в Россию, – со вздохом сказала Ольга, понимая, что сама во всем виновата.

– Небось, своему Николеньке Гусару? – спросила Сонька.

Оля в ответ лишь кивнула, ее собеседница не могла этого видеть, но по молчанию все поняла.

– Говорила я тебе? – шипела от злости Сонька. – Говорила же! – она была настолько зла, что не могла остановиться.

– Мы договаривались, он обещал, – возразила Оля, уже понимая, что это пустые оправдания.

– Вот он тебя, скорее всего, и сдал. Дура ты и есть дура, – бросила Сонька, немного придя в себя. – Где золото?

– Все забрали при обыске, – ответила она нехотя, понимая, что сейчас в нее опять полетят оскорбления.

– Ты что, не положила ничего в банк?! – поразилась Сонька и вынесла жесткий вердикт: – Идиотка.

– Я про тебя ничего не сказала, – вновь принялась оправдываться Ольга.

– И на этом спасибо, – буркнула примирительно Сонька и спросила: – Что говорят-то, куда дальше?

– Было очень много дипломатических переговоров, особенно про золото, что у меня нашли. Так, по крайней мере, мне сказал местный адвокат, и вот завтра меня высылают в Россию, там и судить будут.

– Ну что ж, – вздохнула Сонька, – может, это наука тебе будет. И Николеньку своего больше не ищи, нет его.

– Откуда ты знаешь? – испуганно спросила Ольга.

– По своим связям узнала, как только новость прочла, что тебя арестовали, – сказала Сонька. – Сдал он тебя и сам в тюрьме помер.

Ольге стало совсем плохо, мир рухнул. Все это – арест, тюрьма и ожидание в компании с огромной крысой, – все это было терпимо, если знать, что можешь однажды встретится с ним. А теперь все, нет того главного и единственного, за что цеплялась Ольга, нет даже надежды.

– Прощай, – только и услышала она сквозь гул в ушах, и окно в двери захлопнулось.

Оля взяла железную тарелку с едой и