Невеста поневоле - Барбара Картленд

— Да, этого нельзя допустить, — согласилась баронесса. Слова Камиллы сбили ее с толку, и она подумала, что для нее ив самом деле правильнее находиться снаружи, нежели в комнате.

— Я сделаю, как вы просите. Подожду в коридоре. — И баронесса вышла из будуара.

Минуту Камилла и Хьюго молчали, затем в два прыжка он оказался возле нее и прижал ее руки к губам.

— Что случилось? Ты знаешь, мне нельзя находиться здесь.

— Думаю, что баронесса ясно дала это понять, — улыбнулась Камилла, — но мне все равно, что будут говорить или думать. Я решила, что не позволю этим людям сломить себя.

Она прочитала вопрос в его глазах.

— Нас видели прошлой ночью. Маркграф сделал баронессе выговор за то, что она оставила меня одну.

Бедняжка, она думала, что я сплю, так оно и было, пока ты не постучал в дверь.

— Значит, маркграф сует нос не в свое дело? Как ты думаешь, он может поднять шум? — пробормотал Хьюго.

— Баронесса сообщила мне, что как раз это он и собирается сделать, поэтому я хочу, чтобы ты поговорил с ним. Не обо мне! Мне все равно, что он думает, но, если откроется, что баронесса небрежно относилась к своим обязанностям, она может потерять свою должность при дворе. Мы не должны этого допустить.

— Мы? — Капитан Чеверли удивленно поднял брови.

У Камиллы на щеках заиграли ямочки.

— В конце концов, она попала в беду из-за нас обоих.

— Ты здесь ни при чем, — быстро проговорил он. — Во всем виноват я один.

— А я твоя соучастница, которая пошла с тобой по собственному желанию, — мягко произнесла Камилла.

Он заглянул ей в глаза и на мгновение забыл обо всем на свете. Затем Хьюго с усилием заставил себя оторвать от нее взгляд и, глядя в сторону, спросил:

— Что я должен сделать?

— Поговори с маркграфом. Скажи, что ты чрезвычайно удивлен тем, что он не назначил ни одну леди из своего двора для моего сопровождения. Он знал, что баронесса уже не молода и что она уже два дня путешествует с головокружительной скоростью.

Маркграфу следовало бы помнить об этом и переложить часть ее обязанностей на кого-нибудь по своему усмотрению.

Лицо Хьюго озарилось веселой улыбкой.

— Скажи ему, что ты увидел, как я нервничаю, что вполне естественно для невесты. Ты понял, что необходимо меня успокоить, придать уверенность перед предстоящими завтра церемониями, не говоря уже о встрече с женихом, с которым я еще незнакома. Намекни, что я уже хотела возвращаться в Англию и только твое вмешательство помогло предотвратить катастрофу.

— Когда ты успела все это придумать? — спросил Хьюго, в его глазах мелькнул озорной огонек.

— Прямо сейчас, — с наигранной скромностью ответила Камилла. — Ловкий ход, правда? И не забудь добавить, что ты не собираешься рассказывать в Мельденштейне про то, как он пренебрежительно отнесся к их будущей принцессе. Тогда он не станет торопиться с критикой баронессы.

Хьюго закинул голову назад и расхохотался.

— Ты просто бесподобна. Ни одна женщина не сравнится с тобой.

— Ты так думаешь? — спросила Камилла.

— Ты знаешь, что да, — ответил он уже серьезно. — О, любимая, как я буду жить без тебя. Все остальные женщины ничто перед тобой.

— А как мне смириться с тем, что некому будет смеяться вместе со мной? — Она почувствовала, что сейчас расплачется. Ее глаза наполнились слезами.

Но через минуту Камилла решительно добавила:

— Думаю, что прошлой ночью мы оба вели себя малодушно. Мы решили, что жизнь кончена и что нам двоим никогда не суждено стать счастливыми. Но я чувствую, хотя со стороны это покажется безумием, что мы должны верить в будущее.

— Верить? — переспросил Хьюго.

— Да, верить в самих себя, в нашу судьбу. То, что мы обрели друг друга, было предначертано свыше.

— О, любовь моя, если бы я только мог поверить в это! Когда мы расстались, я всеми силами пытался придумать какой-нибудь выход, но нет, нас ждет лишь вечная пустота и тьма, куда не проникает ни один луч света.

— О, Хьюго! Не думай так. Может быть, я ошибаюсь, но не могу отделаться от предчувствия, что скоро мы встретимся вновь. Если бы не эта надежда…

Она помедлила. Он не отрывал глаз от ее лица.

— Если бы не надежда, то… я хотела бы умереть прямо сейчас. — тихо проговорила Камилла.

— Любовь моя, не говори так, а то я заключу тебя в объятия и никогда не выпущу из них.

В голосе Хьюго послышалась страсть, а его взгляд сказал ей, что она слишком сильно испытывает его.

Женское чутье подсказало ей, что нужно спасти его от себя самого. С глубоким вздохом Камилла прошла к двери и открыла ее.

— Не могли бы вы зайти, баронесса? — проговорила она.

— Нам пора спускаться вниз, — торопливо проговорила та. — Боюсь, мы уже опоздали. Маркграф будет недоволен.

Хьюго не двинулся с места. Он все еще смотрел на Камиллу, и в его глазах полыхал огонь, словно он замышлял какой-то отчаянный поступок. Слова баронессы вернули его к действительности и напомнили об обязанностях. Он взглянул на часы, стоявшие на камине.

— Мы опаздываем на десять минут, — нахмурился Хьюго. — Непростительно с нашей стороны. Без сомнения, маркграф поднимет большой шум по поводу задержки. Я принесу ему ваши извинения, мисс Ламбурн, и поговорю насчет того вопроса, который мы обсудили. Предлагаю вам выйти через пять минут.

— Хорошо. Думаю, что бокал вина перед предстоящей поездкой придаст нам с баронессой сил.

— Что вы, мисс Ламбурн! Я и подумать не могу, чтобы пить вино в такой ранний час, — запротестовала баронесса.

Но когда принесли вино, она без долгих разговоров выпила свой бокал-Капитан Чеверли уладит все проблемы с маркграфом, и я обещаю, что до ушей принцессы не дойдет ни слова о вчерашнем происшествии.

— Но как вам удастся убедить маркграфа не поднимать скандала? — изумленно спросила баронесса.

— Не без помощи хитрости, — ответила Камилла. — После этого случая я начинаю думать, что во дворце мне придется все время быть начеку, чтобы сохранить свое доброе имя.

— Простите, я не хотела расстраивать и тревожить вас, — поспешно добавила баронесса. — Уверяю вас, что, пока вы в точности следуете правилам этикета, вашей репутации не грозит никакой опасности при дворе.

— К сожалению, именно этикет мне никогда и не давался, — призналась Камилла. Она не могла удержаться от улыбки, глядя на старую леди, которая в своих перьях и рюшах выглядела точно взъерошенная курица. — Кажется, я боюсь дворцовых интриг гораздо меньше, чем раньше, — заметила девушка.

Она знала, что это любовь придает ей храбрость и спокойствие.

«Какое они имеют право обвинять английскую леди в недостойном поведении?» — спрашивала она себя.