Обноженный - В. Бирюк

У Звяги Алу начинает нервничать, лепетать. Ещё бы, сопляк-полонянин местного мастера учить вздумал. Ухо, по которому Чарджи попал — пылает рубиновым, слюни летят, глаза снова мокрым наливаются. Оглаживаю мальчонку, успокаиваю.

— А ну — стоп. Вдох-выдох. Перестань суетиться.

Звяга, которого от дел оторвали, открывает, было, рот. Сейчас как выскажется по поводу всяких… бессвязно лепечущих поганцев мелких… Но под моим взглядом замолкает. Вспомнил, как я заставил его токарный станок сделать?

— Так как ты говоришь? Задняя лука — низкая и наружу отклонённая? А зачем?

«Всяк солдат должен понимать свой манёвр» — сказал Суворов. Дополню генералиссимуса: а мастер — назначение изделия.

— Чтобы разворачиваться легко и стрелять с седла назад.

Типичная разница между европейским и степным седлом: у испанского, например, задняя лука — прямая и высокая. Для возможности подпереть поясницу. При лобовом ударе копьём это важно. А вот «стрельба на отходе» — с него невозможна. Соответственно, сыпется куча тактических приёмов.

Каркас Звяга сделает, кожей оклеим, теперь пошли подушку искать.

Горные туристы — альпинисты — называют туристов равнинных — «матрасниками». А вот кабардинцев «подушечниками» — никто не называет. Хотя ни один джигит без подушки в поход не пойдёт. Без седельной кожаной четырёхлепестковой подушки. Хорошо бы — сафьяновой, набитой оленьей или турьей шерстью, которая не слеживается и не гниёт. Такие седельные подушки ценятся настолько, что часто входят в «цену за невесту».

Через неделю первый раз оседлал коня арчаком. Не! Не Гнедко! Своего деревянного тренажёрного. Походил вокруг — хорошо смотрится. Слазил — посидел. Мда… не лавка. Как на насесте. Позвал Ивашку опробовать. Тот мостился-мостился, плюнул и слез.

— Не, Иване, не для меня. Староват я уже. На жёрдочке поскакивать. Ещё и подушка эта… задницей держать…

Ну, извини. Тебе и неудобно, и переучиваться надо — без шенкелей, прижимаясь к седлу, одним балансом тела… Та же подушечка к седлу не крепится, на обычной строевой рыси — просто выскакивает из-под наездника.

— Ладно, Ивашко, тебе мы и табуретку оставим. А вот молодых… Чарджи, мы ж с тобой по два часа в день занимаемся? А где твои остальные 14? Вот конь деревянный, вот седло доброе. Всю старшую группу… седловка, посадка. Коня поставить на полозья и таскать по буеракам и колдобинам. Давай-давай ханыч. Спать некогда.

А спать-то и вправду некогда. И невозможно — болит всё.

«Выработать правильную посадку 99 % всех всадников научиться не могут, потому что не умеют управлять мышцами пояснично-крестцового отдела».

Коллеги, посмотрите внимательно на свой крестец. Ну и как оно?

Как говаривал ослик Иа-Иа: «душераздирающее зрелище»…

Масса попаданцев уверены, что их общефизической подготовки достаточно для езды верхом. «Вскочил и поскакал».

Нет. Извиняюсь…

Это «нет» относится как «десантникам-бронегрызам», так и к «офисному планктону». У одних — часть нужных мышц перекачена, закрепощена, у других — просто отсутствует. Со временем это пройдёт. Но неправильная посадка останется и станет постоянным мучением и для человека, и для лошади.

Нужна изначальная, «на полу лёжа сделанная», подготовка. Десяток вариаций «мостика», «сидячего шпагата», «берёзки» по два десятка повторов каждого — включаю в свою ежедневную разминку.

Время-времячко… где его взять?

   «А время а время не убавляет ход   А время а время идет себе идет».

И неважно, что оно «средневековое» — оно ж моё личное!

Кроме моего самообразования в части коней идёт самообразование в части мечей. Артёмий спуску мне не даёт. Хоть у нас в руках и деревяшки, а так врежет… А чтоб я от него не бегал — привязывает. У него-то ноги… ещё не очень. Так он привяжет меня за ногу к столбу и ходит вокруг. Пока у меня привязь не закрутиться. Тут-то он ка-ак…

— А ты не спи, защищайся.

— Артёмий! Ну как можно защититься ножом от булавы?!

— Ты, Ваня, то — свет мудрости несказанной, а то — полено берёзовое. Защищаться надо не от булавы, а от человека. Мёртвый-то — булаву не поднимет, тебя не ударит. Хорошо запомнил? Давай-ка назад отматывайся.

Нужно предвидеть. Предвидеть удар и уйти или заблокировать. Предвидеть намерение и убить раньше. Азбука. Но как же тяжело… не сколько двигаться — видеть. Понять, предусмотреть. Не усомниться, но и не ошибиться.

— Вот я сейчас ударю тебя в лоб. Правильно — отклонился. Почему раньше не сделал? Потому что я не сказал? А без слов, по движению — ты не понимаешь?

С Артёмием мне повезло: спокойный, думающий мечник. Без истерик с самоутверждением. Может быть потому, что ему не только мечемаханием заниматься много приходилось, но и юриспруденцией с правоприменением.

На «Святой Руси» индивидуальная подготовка воина состоит в отработке боевых приёмов с оружием.

Всем понятно? Подтягивание, отжимание… — отсутствуют как класс. Прыжки, например, в длину, в высоту… — а зачем?

До Рабле — больше трёх веков. Так что — не напоминаю, а прогрессирую: Гаргантюа «перепрыгивал через канавы, перемахивал через изгороди, взбегал на шесть шагов вверх по стене и таким образом достигал окна, находившегося на высоте копья».

Не поверили. Пришлось вспомнить собственное из каратешних игр — мы на тренировках всегда на стенку забегали.

Поверили, но не поняли. Тогда… я даже не знаю, как это называется. Берёшь шест…

Не! Не надо прыгать! Пусть этим древние греки занимаются, а мы по-простому. Берёшь шест подмышку, за другой конец хватаются трое молодцов и побежали. Мною в стенку. А я по стенке ножками — топ-топ-топ… Хорошо получается — до потолка добегаю!

Но, конечно, после часов, дней, недель… всевозможных разминок, растяжек, пробежек и кувырков приходит время и для околооружейных игр. Имитируем и отрабатываем.

В одиночку или даже с Артёмием — мало, не хватает. Позвали мальчишек:

— А кто, добры молодцы, в боярскую дружину хочет?

А все хотят! Гридень! Это ж круто! «Мечи дадут булатные, доспехи харалужные…». Дам. Но — после. А пока — «БГТО на все столики!». Извините за выражение.

В смысле — «будь готов». В смысле — «туда и обратно». Я про путешествие хоббита, а не то, про что вы подумали.

И понеслось — групповая помесь бега с биатлоном, гимнастики с полосой препятствий. Но сначала по сто падений. На спину, на бок, на руки, с откатом, с переворотом… Артёмий только головой поначалу крутил:

— У нас так не учат. У нас учат стоять и бить. Но… интересно. А вот если…

Артёмий за мной не поспевает. Мы оба делаем вид, что это — исключительно из-за его больных ног. Но отрабатывать-то надо на скорость! Поэтому он ставит пару подростков с палками:

— Вот вам, молодцы, по оглобле. Типа — вы копейщики. А в руках у вас… типа — рогатины.

Парни восхищены — название-то какое!

Понятно, что у ребят чисто имитация — палка и палка. Что я, дурак? Неучам железки в руки давать… Они же и убить ненароком могут! Да и самому брать… Беру в руки пару дощечек. Типа — «мечи заспинные».

Ага, ну… Артёмий ставит моих… спарринг-партнёров одного спереди, другого сзади.

— Ну, отроки, тыкаете в боярича.

Отбиваю, ухожу. Ставит третьего. Два отбиваю, от третьего ухожу. Добавляет в круг ещё тройку. Бли-и-ин! По ноге… Больно.

— Ваня, что ж ты спишь?!

— Так много их! У меня два меча, а не шесть! Всех копий мне не отбить. А круг они насквозь пробивают.

— Правильно. Так выйди из круга. Ты же всегда не от супротивника бегаешь, а к нему. Ну и иди на них, на удар.

Повторяем. И как я не сообразил! Два копья отвожу в разные стороны, проскакиваю между парнями.

— Ну и? И чего встал? Поглупел от оглобли? Вот они развернулись и снова на тебя. Ты что, уронить никого не можешь? Ткни палкой им в глазик — ворогов меньше останется.

Стыдновато мне. То — «эксперт по сложным системам», а то «палкой в глазик»… — не додумался.

Повторяем, прорываюсь, получаю в спину, но и сам… сильно обозначаю удар. Так это… контактно.

Кто видел чемпионаты по бесконтактному карате, тот знает: кровищи в тамошних соплях — вдоволь. Лучше уж сразу без иллюзий.

Парни обижаются:

— Не… не взаправду! У копейщиков щиты крепкие есть!

— Ай я старый, ай запамятовал! Возьмите вон там.

Щит учебный. По габаритам — «малый русский миндаль». Без умбона, оковки, оклейки, окраски… А так-то — один в один.

Повторяем. Мечом в левой руке отвожу левое копьё, смещаюсь вправо, подхватив гардой правого меча правое копьё, вздёргиваю его вверх-вправо, и шагаю «грудью в грудь» противника, так что древко копья бьёт его над щитом поперёк лица. А пятка копья («подток») — под колено его соседу. Стоя на одной ноге, сгибаюсь до горизонта, обозначая при этом где-то у себя над головой рез ножиком в правой по шее противника — короткий клинок легко сходит с удерживаемого древка, а левой ногой бью в щит уже потерявшего равновесие соседа. Тот летит на своего соседа, и они громко валятся, как костяшки домино, но ещё и с множеством междометий. А я получаю мощный удар «рогатиной» в задницу.