Отступник - Елена Долгова

Судя по звукам, возле южного, скрытого от нас за холмами выхода до сих пор вяло постреливали. Возможно, осажденные надеялись на подкрепление, возможно, на то, что «Свобода» потратит патроны и отвяжется, сняв осаду. Однако надежды эти, по причине общей сложной обстановки на подступах к Лиманску, имели в основе больше надежду, чем уверенность. Хаос в событиях все нарастал, и завершиться они могли не в чью-то конкретную пользу, а самым паршивым для всех сторон образом, правда, пока непонятно как.

С эти минуты ожидания я дал зарок сам себе: Лунатика больше ни о чем не просить, напротив, вернуть ему долг, довести до Лиманска и, главное, вывести обратно невредимым.

Стрельба в отдалении становилась все реже, через некоторое время на выходе из туннеля опять появилось едва заметное шевеление. На этот раз боец двигался очень осторожно, но, в сущности, эта осторожность оставалась бессмысленной. Снайпер точно знал, где появится цель, и выстрелил самым подлым образом — в колено. Парень свалился и заорал так, что мне было слышно отлично. Прием был жесткий и старый как мир — спасать раненого, не выдерживая его крика, полезут друзья и тут же моментально полягут. Они и впрямь полезли, забив на известные правила, может быть, даже на запрет командира группы. Тем не менее ничего не произошло. Раненого подняли, но вражеский снайпер не подавал признаков жизни.

…Я не слышал выстрела, которым Лунатик убрал противника. Я никогда не видел трупа этого стрелка — мне было не до него.

Я встал во весь рост, отыскивая взглядом напарника, а он уже шел вниз по склону ко мне — измазанный землей, с пучком травы, пристроенным на макушке к шлему. Я думал, он злится или печален, но события последних минут, видимо, изменили его мнение — Лунатик выглядел как человек, который мастерски сделал свое дело, причем это дело не лежало в области несправедливости.

— Победа, — только и сказал он.

Когда ребята из «Долга» появились, чтобы подобрать раненых, среди них я заметил Шуру. Волобуенко и еще нескольких прежних друзей. Волобуенко пожал мне руку, а Шура просто сухо кивнул, держась, впрочем, как ни в чем ни бывало.

— Снайпер — твоя работа? — коротко спросил он.

— Нет, его, — показал я на Лунатика.

— Хорошая работа, гад ползучий из «Свободы» нас тут несколько часов продержал.

— А по другую сторону туннеля что?

— «Свободовцы» выход пристреляли, там их основные силы. Но это ничего, мы их сейчас холмами обойдем и атакуем сверху и с тыла. Возьмем в клещи — вот и все.

— Людей хватит?

— Людей у нас примерно поровну, но мы патроны экономили, а «волки зеленые» такими вещами себя не утруждали. Думали, нам тут конец. Так что у них осталось в лучшем случае по обойме на рыло. На каждое волчье рыло.

— Понятно…

Я думал, Шура спросит хоть что-нибудь об обстоятельствах моего «отступничества», но он опять не спросил ничего.

Лиса и того, второго, раненного в колено, уже уносили в укрытие, Волобуенко шел рядом и монотонно повторял: «Аккуратнее… да осторожнее, черт… Ну кто так носит… Не мешки ведь». Раненный в колено больше не кричал, видимо, получил укол промедола.

— Поговорить нужно… — твердо сказал я Шуре.

— Поговорить? — скептически сощурился он. — Мне, Морокин, говорить сейчас некогда. У нас тут «Свобода» недобитая на хвосте. Если честно, то вообще вести разговоры с тобой желания нет, но если настаиваешь, то потом.

Он повернулся, пошел прочь и исчез за деревьями.

— Ой, мама, какой у вас тут новый важный чин завелся… — ехидно протянул Лунатик. — Умный сам и умными мыслями какает.

Лунатик сегодня был герой, а разборки внутри «Долга» его совсем не касались, так что изгаляться он мог по-всякому. В целом нейтральный Лунатик «Долг» недолюбливал, втайне и по личной склонности предпочитая более анархическую группировку. Вид у моего напарника был подозрительно довольный — он уже сообразил, что в свой бывший клан я немедленно не вернусь, и его экспедиция на лиманские поля бесчисленных артефактов не окажется под угрозой.

Шура с частью людей двинулся в обход, а для этого им понадобилось влезть на крутой холм, в итоге справились они с этим очень прилично и довольно быстро. Заняв позицию наверху, открыли огонь по позиции «свободовцев» у входа в туннель, чего те, естественно, не ожидали (хотя, по мне, так должны были). Возможно, «Свободу» подвело бестолковое на этот момент командование, но атакующей группе серьезного сопротивления они оказать не смогли, отступать в лес (что имело смысл) не стали, а вместо этого пошли на прорыв в туннель, надеясь выбить оттуда вторую половину Шуриного отряда и уйти из-под обстрела в сторону Лиманска, то есть ближе к своим.

Из сотни патронов, которую нормальный человек в принципе может носить с собой, у «свободовцев» к тому времени осталось по десятку на человека, поэтому в ход пошли ручные гранаты. Кому-то из наших ребят при этом досталось, но не сильно — проход изгибался, препятствуя разлетанию осколков. Изнутри неплохо отстреливались, поэтому уцелевшую группу «свободовцев» зажали между атакующим и обороняющимся отрядом.

Непосредственно эти события я видеть не мог, но весь их ход восстановил позднее, по рассказам Волобуенко и ребят. Последних «свободовцев» достреливали прямо там, у южного выхода из туннеля. Отношения между группировками к этому времени уже перешли в стадию «войны на уничтожение», так что выживших оказалось мало.

Я собирался уйти, чтобы еще до ночи попасть в лесничество, удерживала меня на месте только необходимость переговорить с Шурой. Ничего особо приятного от такого разговора я не ждал, но и тихо смываться тоже не собирался, к тому же информация лишней не бывает.

Мы с Лунатиком прикинули, лезть ли через крутую гряду холмов, и вместо этого предпочли пройти туннелем.

В нем застоялся запах пороха.

Лиса и второго раненого вынесли на свежий воздух, но насмерть застреленные (самый первый, в тяжелой броне, и еще тот, второй) до сих пор лежали возле стены под брезентом. Я отогнул край и только сейчас вблизи, несмотря на изуродованные лица, узнал их обоих.

— Твои товарищи?

— Да.

— Вечная память.

— Земля им пухом…

Мы медленно двинулись дальше по туннелю.

— Спасибо тебе за работу, — запоздало сказал я Лунатику.

— За месть спасибо не говорят.

— Это не за месть, а за то, что людей выручил.

— За это тоже не надо благодарить.

Туннель, как я и предполагал, был проложен зигзагами. Кое-где внутри него застряла еще с две тысячи шестого года сломанная техника, неясно для чего загнанная сюда без всякой системы и также бессистемно брошенная ржаветь. В тупике я заметил расстрелянное из дробовика логово снорков. Перед смертью мутанты зачем-то свились клубком.

— Пошли отсюда наружу, — предложил Лунатик. — Воняет смертью.

Мы выбрались под небо. Оно только-только начинало сереть, создавая первый намек на сумерки. Ветер трепал кроны сосен, дубов и остролистов, гонял по траве и мел к подножию холма желто-коричневую листву.

Здесь, на усыпанной листьями прогалине, я и увидел четверых пленных «свободовцев».

Они были ранены и лежали на земле — Экса, потом еще тот второй, чернявый парень, который когда-то от самого блокпоста провожал нас вместе с Лунатиком. С ними вместе еще двое других, незнакомых, один из них явно очень тяжелый…

Шура стоял неподалеку, рассматривая на своем коммуникаторе фрагмент карты. С его лица до сих пор не сошло злое, напряженное выражение. Он жевал то ли щепку, то ли спичку и часто тыкал по клавишам невпопад.

— А, это ты…

— Ну да, я.

Значит, что тебе сказать… По правилам, если ты действительно боец «Долга» Морокин, мне тебя нужно расстрелять. А если ты не боец «Долга» Морокин, а неизвестный наемник из команды какого-то там вольного Лунатика, то спасибо за помощь, плату получит твой наниматель, может, и с тобой поделится.

— Все?

— Все.

— Ты что, до сих пор уверен, что я виноват?

— Знаешь, Серега, просто я в этом не хочу разбираться, дело тут липкое, темное и чужое. В нашем мире все проще — или ты враг, или ты свой. Ну, в крайнем случае — нейтральный прохожий. А четвертого варианта не бывает, не нужен тут никому этот четвертый вариант.

Шурка глядел зло. Он заметно и не в лучшую сторону изменился после нашей последней встречи.

— В общем, раз своим быть не можешь, тогда выбирай — или ты прохожий, или ты враг. Не помоги вы нам сегодня со снайпером, я бы с тобой и разговаривать не стал. Крылов еще так-сяк, он мужик отходчивый. А вот Ремезов сволочь злопамятная. Мне ссора с Ремезовым ни к чему.

Шурка смотрел в сторону, испытывая, видимо, некоторое подобие приступа совести.

— Не злись, тут ничего личного, — добавил он наконец. — Если ты это дело сам разрулишь, я только рад буду.