Вольные стрелки. Вождь гверильясов. - Майн Рид

кошельках, вместе взятых, оказалось не больше двадцати долларов. У Чэйна же, как нарочно не было ни цента. Пострадал за это Рауль, которому обманутый им гверильяс отплатил проклятьями и пинками. При обыске разорвали ворот куртки ирландца, и мексиканцы заметили католический образок.

Гверильясы пошептались о чем-то и слегка ослабили веревки ирландца.

— Благодарю вас за любезность, сеньоры! — сказал Чэйн. — Чувствую себя теперь гораздо лучше.

— Muy bueno! (Очень хорошо!) — ухмыляясь, проговорил один из мексиканцев.

— Да, muy bueno, клянусь честью, но я вовсе не обиделся бы, если бы мне было еще лучше… Не можете ли вы ослабить еще чуть-чуть веревку на этой руке? Она режет, как бритва.

Все невольно рассмеялись. Лишь один Линкольн лежал безмолвно.

Маленький Джек был положен рядом с охотником. Считая его слабосильным ребенком, мексиканцы связали его очень небрежно. Наблюдая за ним исподтишка, я заметил, что он украдкой выделывал разные фокусы, стараясь освободиться от уз. Но, должно быть, ему не удавалось это, потому что он вдруг застыл в неподвижности.

Однако, когда гверильясы занялись Чэйном и его образками, мальчик подкатился совсем близко к Линкольну. Один из мексиканцев заметил это и, схватив его за пояс, поднял на воздух и воскликнул:

— Mira camarados, qui briboncito! (Смотрите, товарищи, вот маленький негодяй!) И при дружном хохоте гверильясов он швырнул Джека точно котенка в кусты, где он и скрылся из наших глаз.

— Ох, чтоб мне провалиться на этом месте, если это не французишка Дюброск! — заорал вдруг Чэйн.

Я поднял глаза: передо мной действительно стоял Дюброск!

— А! Капитан! — насмешливо сказал он. — Comment vous porte-vous? Вы пожаловали сюда на охоту за птичками? К сожалению, они улетели из гнездышка…

Будь я связан только ниточкой, я и то бы не пошевельнулся, до такой степени меня поразило появление Дюброска и его злорадное сообщение. Мысль о том, что Гвадалупе несчастна, парализовала меня.

«Неужели, — подумал я, — она во власти злого духа?»

— А! Какая чудная лошадь! — воскликнул креол, подходя к моей лошади. — Это — чистокровный араб. Посмотри, Яньес! Если вы ничего не имеете против, я оставлю ее себе.

— Берите, — процедил сквозь зубы гверильяс.

Это был, очевидно, начальник отряда.

— Благодарю вас… Позвольте, капитан, — обратился он ко мне, — принести и вам благодарность за прекрасный подарок. Вы возмещаете мне потерю моего доброго мустанга, которого ты, негодяй, загнал неизвестно куда, sacre!

Последние слова относились уже к Линкольну и сопровождались сильным пинком в грудь.

Этот удар вызвал эффект, которого никто не мог ожидать. Линкольн разом вскочил на ноги, а веревки упали… Схватив лежавший возле карабин, он ударил им Дюброска по голове; француз тяжело рухнул на землю…

В тот же миг охотник был окружен мексиканцами, замахивавшимися ножами и саблями.

Однако, размахивая ружьем, он проложил себе таким образом дорогу и исчез в темноте, испуская вой, как раненый зверь.

Некоторые из гверильясов с криками ярости кинулись за ним.

Послышались выстрелы и новые крики…

Дюброска отнесли в ранчо. Он был без чувств…

Мы все еще не могли понять, каким образом освободился наш товарищ, когда один из гверильясов, подняв обрывок веревки воскликнул:

— Carajo! ha cortado el briboncito! (Этот маленький негодяй перерезал веревки!) — Он побежал в кусты, куда был брошен Джек. Мы затаили дыхание, ожидая услышать вопли безжалостно убиваемого мальчика. Сердца наши замерли.

— Рог todos santos! Se fue! (Клянусь всеми святыми! Он убежал!) — донесся голос гверильяса.

— Ура! — рявкнул Чэйн. — Вот так молодчина наш Джек!

Гверильясы бросились в погоню за мальчиком, но скоро возвратились ни с чем…

Нас разъединили, так что мы не могли говорить друг с другом. К каждому был приставлен отдельный часовой.

Возвратились и те, которые гнались за Линкольном. Из их разговоров можно было заключить, что им не удалось поймать ни охотника, ни Джека.

Гверильясы совещались о чем-то около ранчо — мы чувствовали, что там решалась наша судьба. Наконец совещание окончилось. Мексиканцы начали готовиться к отъезду. Наших лошадей увели куда-то, вместо них вывели оседланных мулов. Нас посадили на них и крепко привязали к седлу. Сверху на каждого накинули серапе, глаза завязали. Труба подала сигнал к походу, послышался стук копыт, и мы почувствовали, что наши мулы тронулись в путь…

Глава XXXII

СКАЧКА ВО МРАКЕ

Ехали всю ночь. Не будь глаза наши завязаны, нам непременно выхлестало бы их ветвями, то и дело ударявшими нас по лицу. Шуршание листьев и треск сучьев, стегавших нас со всех сторон, доказывали, что мы едем посреди густого леса. Веревки глубоко врезались в тело. Руки и ноги затекли.

Под утро мы, судя по движению мулов, очутились в горах. Мы то поднимались, то опускались. Затем все поехали гуськом, — значит, попали в ущелье.

Рауль ехал впереди меня, и от времени до времени мы перекидывались несколькими фразами.

— Как ты думаешь, Рауль, куда это нас везут? — спросил я его по-французски.

— В гасиенду Сенобио. По крайней мере, я надеюсь на это…

— На что же тут надеяться?

— Потому что если мы попадем к нему, то, может статься, и не будем повешены: Сенобио — человек благородный.

— Ты знаешь его?

— Знаю, капитан! Я оказывал ему кое-какие услуги насчет контрабанды.

— Как, он контрабандист?

— Да… В этой стране контрабанда не считается особенно бесчестным делом. Ею живут сами чиновники. Надо же чем-нибудь вознаградить себя за плохое жалованье!.. А Сенобио, можно прямо сказать, — контрабандист первой руки.

— Так ты думаешь, что мы попали в руки именно отряда Сенобио?

— О, да! Попадись мы Харауте, то давно бы уже наши тела болтались в воздухе перед гасиендой дона Косме. Этот поп-разбойник не дает спуску своим врагам. А если бы ваш покорный слуга попал к нему в руки, то, смею вас уверить, что он был бы повешен вдвое скорее, чем любой другой пленник…

— А почему же ты думаешь, что нас захватила гверилья, Сенобио?

— Я знаю Яньеса. Это один из офицеров Сенобио, он командует этим отрядом. Удивляюсь только, что он увез нас, несмотря на то что с ним находился Дюброск. Быть может, кто-нибудь сумел расположить его в нашу пользу.

Это замечание заставило меня задуматься.

— Да, я не ошибаюсь, — заговорил снова Рауль, проехав несколько времени молча. — Мы едем по горе, которая находится на берегу реки Сан-Хуан.

Действительно, через несколько минут мулы вступили в воду.

Рауль заговорил снова:

— Да, это Сан-Хуан; я узнаю каменистое дно. И вода должна быть в это время года как раз такой глубины…

Брызги летели выше головы. Вода доходила до наших седел. Хотя мы находились под