Нежеланная дочь (СИ) - Фомина Татьяна

— Давай ты хорошо подумаешь, а потом мы решим? Идет?

— Ладно, — соглашается Филипп.

Забираю почти высушенные вещи Филиппа. Сын хоть и несильно уступает в росте Эрику, но в его джинсах выглядит непривычно.

Стоит нам зайти домой, как Евгения накидывается не него:

— Где ты был, паршивец, что меня из-за тебя дергают в твою дебильную школу?! — рычит Евгения, замахнувшись на сына.

— Женя! — Ловлю ее руку.

— Я же говорил, что мне лучше остаться у бабы Лены, — Филипп готов вернуться обратно.

— Пусти меня! Пока ты шляешься непонятно где, я должна терпеть в своем доме твою ублюдку! — Жена напрасно пытается выдернуть руку, а после ее слов я сжимаю сильнее.

— Евгения! — дергаю женскую руку на себя.

— Что?! — Женя с вызовом глядит мне в лицо. — Что ты мне сделаешь?!

Она права. Я никогда не подниму руку на женщину.

— Филипп, переоденься и собери школьный рюкзак, — прошу сына.

— Я давно говорила отправить его в кадеты! Но ты же у нас «правильный папочка»! — Фразы Евгении просто сочатся ядом.

— Это тебе придется объяснить юристам, дорогая.

— Что-о?! Какие юристы, Костя?!

— Все вопросы ты обсудишь с моим адвокатом. — Отпускаю руку женщины, которая в своей ненависти перешла все границы.

— Ты не посмеешь… — шепчет она, качая головой.

Жду Филиппа и, не обращая внимания на вопли Евгении, выхожу из ненавистного дома.

— Пап, мы куда? К бабе Лене?

— Нет.

На самом деле идей, куда мы пойдем, у меня нет. Никаких. Завтра я уже смогу что-нибудь придумать, а сегодня нам, видимо, придется провести ночь в гостинице.

— Пап, — зовет Филипп.

— Что?

— Можно, мы на минутку заедем к Дарине?

Дарина.

Мысленно отгоняю от себя картинку, где пьяная женщина вываливает на девочку, которая ни разу в жизни не слышала грубого слова или упрека (а в этом я уверен) кучу дерьма. Но этот кошмар упорно стоит перед глазами. Мне даже представить страшно, что творилось и сейчас творится в ее душе. Я не лелеял надежду, что Дарина никогда не узнает правду. Нет. Но то, что она узнает ее таким образом, не мог представить даже в самом ужасном сне.

— Хорошо, давай заедем, — отвечаю сыну.

Вижу, как озаряется улыбкой лицо Дарины, когда она идет к Филиппу. Полина рядом и тоже что-то спрашивает у него. Выхожу из машины и… застываю на месте: Дарина неосознанно делает шаг назад, замечая меня. Я монстр в глазах собственной дочери. Не хочу пугать ее еще больше, поэтому стою на месте, уже решая сесть в машину. Но Полина, тихонько сказав что-то детям, подходит ко мне, решительно берет за рукав и отводит в сторону.

Как завороженный смотрю на прекрасное лицо, вызывающее восхищение даже сейчас, когда Полина в гневе. И никак не могу понять, как… Как я мог жить все эти годы? Без нее. Но я жил. Каждое утро я вставал и шел на работу, возвращался и ждал следующего дня, чтобы снова уйти. И опять возвращался. Я считал, что так живут почти все. И это нормально. Но я ошибся. Ошибся, когда увидел, что жизнь бывает совсем другой.

Даже сейчас, когда у нее из-за меня появилось столько проблем, когда я сам, будь на ее месте, не мог бы сдержаться, Полина не выходит за рамки. Да, она ругалась, но не сквернословила, сердилась, но не угрожала физически, ненавидела, но была прекрасна в своей ненависти. И я был готов понести любое наказание, какое она попросит, но только не исчезать из ее жизни и жизни Дарины. Да, это эгоистично. Уверен, что они прекрасно будут жить без меня, как жили все это время. Но только теперь я не смогу без них.

— Как она себя чувствует? — задаю единственный вопрос, глядя, как дети сидят рядом.

— Знаешь, мне показалось, что она больше переживала за Филиппа, что с ним могло что-то случиться, а не за то, что ее рождения не хотели. И если бы не Филипп, я бы сама уже увезла ее, чтобы быть как можно дальше и от тебя, и твоей семьи. Советую поговорить со своей женой. Потому что я могу не обращать внимания, когда это касается лично меня, но когда это коснулось моей дочери — извини, но сидеть, сложа ручки, я не буду.

— Ты все сделала правильно, Полина.

Она всегда делала все правильно. Несмотря на то, что впереди маячил ад, Полина смело шагнула в него. Прошла и оказалась в раю. А я, понадеявшись попасть рай, оказался в аду.

Филипп возвращается. Сын — единственная, очень тоненькая ниточка, что держит меня и не дает совсем упасть в пропасть.

— Пап, мы куда? Домой?

— Нет. Домой мы не вернемся. — Я все еще смотрю на закрытую дверь, где скрылась Полина с дочерью.

Везу ребенка в новую, купленную буквально месяц назад квартиру. Я знаю, что Полина не приняла бы ее. Но документы оформлены на Дарину, и в любом случае в день своего восемнадцатилетия дочь об этом узнает. А сейчас я очень благодарен Бабакину за его совет.

— Ого! — восклицает Филипп. — Здесь круто! Но где мы будем спать?

В квартире пусто. Совсем. Нет ни мебели, ни вещей — ничего. И ремонт еще не закончен.

— Не знаю.

Я настолько потерян, что даже не знаю с чего начать. Все-таки надо было ехать в гостиницу.

— Пап, у Эрика есть надувной матрас. Он ездит в палаточный лагерь, и они живут там практически без ничего. Я тоже хочу! Можно?

— А ты знаешь, надувной матрас — не такая уж и плохая идея.

— О! Круто! — радуется сын.

Мы вместе с Филиппом покупаем два надувных матраса, комплекты постельного белья вместе с одеялами, полотенца, электрический чайник и кое-какую посуду. Заказываю доставку ужина. Вот только ужинать приходится, сидя на надувном матрасе, но это нисколько не расстраивает Филиппа, а кажется наоборот — сын ужасно доволен. Я же, несмотря на то, что спать приходится на полу и на завтра у меня нет свежей рубашки, чувствую себя намного легче, чем если бы спал в доме со всеми удобствами, но полностью лишенном простого человеческого тепла.

Глава 28

Полина

Я как раз закончила разговор с Ольгой Васильевной, когда заметила, что дочь начала одеваться.

— Дарина, ты куда?

— Мам, там Фил приехал!

— Один?

— Нет, наверное… — замялась она, но на желание увидеть Филипа это не повлияло.

И я решила спуститься вместе с дочерью. Филипп с Дарой отошли, а я сама отвела в сторонку бывшего мужа. Слишком многое мне нужно ему сказать.

Но Костя слушает не проронив ни слова. Не оправдываясь, не защищаясь, не говоря ни одного слова в ответ. Мне же хотелось, чтобы он хотя бы раз возразил, чтобы можно было сорваться сильнее. Но нет. Лебедев молча выслушивает мои претензии, словно смертник, которому перед исполнением приговора пришел штраф за превышение скорости. Мне становится немного жалко его — представила сколько ему пришлось выслушать из-за своей жены.

* * *

Сережи опять нет, и мы ужинаем с Дариной вдвоем. Я ужасно расстроена очередной его задержкой, не зная, что и думать. Дарина уходит в комнату, а я не нахожу себе места.

Муж приходит поздно и совсем не разговаривает. Разогреваю давно остывший ужин, но Сережа словно не здесь. Его мысли далеко. Хочу уйти, чтобы не рвать себе сердце, выдумывая различные догадки, но сажусь напротив. За столько лет у нас стало привычкой: за столом быть всегда вместе.

— Сереж?

С огромным трудом отгоняю нехорошие предчувствия, хотя прекрасно вижу, что Сергей отдалился. Я сама знаю, как много времени и сил отнимает руководящая должность, но мерзкий червячок грызет душу, словно намекая, что причина совершенно в другом. Точнее — в другой. А потерянный вид мужа только подтверждает мои сомнения. И когда сегодня я позвонила ему, узнать, во сколько он вернется, Сережа коротко ответил, что придет поздно и почти сразу же положил трубку.

Муж кладет вилку на стол и отодвигает тарелку.

— Прости. Не могу.

— Ты ужинал? — спрашиваю, чувствуя горький привкус разочарования.

— Нет. Да и где бы я ужинал? — произносит удивленно. — Кусок в горло не лезет.

Муж смотрит на меня и первый раз за все время, что мы вместе, не решается начать разговор.