Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России - Владимир Ленин (Ульянов)

5) Другой новый тип – сельский пролетариат, класс наемных рабочих с наделом. Сюда входит неимущее крестьянство, в том числе и совершенно безземельное, но типичнейшим представителем русского сельского пролетариата является батрак, поденщик, чернорабочий, строительный или иной рабочий с наделом. Ничтожный размер хозяйства на клочке земли и притом хозяйства, находящегося в полном упадке (о чем особенно наглядно свидетельствует сдача земли), невозможность существовать без продажи рабочей силы (== «промыслы» неимущего крестьянства), в высшей степени низкий жизненный уровень – даже уступающий, вероятно, жизненному уровню рабочего без надела, – вот отличительные черты этого типа[119]. К представителям сельского пролетариата должно отнести не менее половины всего числа крестьянских дворов (что соответствует приблизительно 4/10 населения), т. е. всех безлошадных и большую часть однолошадных крестьян (разумеется, это лишь массовый примерный расчет, подлежащий в различных районах более или менее значительным видоизменениям, сообразно с местными условиями). Основания, которые заставляют думать, что такая значительная доля крестьянства принадлежит уже теперь к сельскому пролетариату, были приведены выше[120]. Следует добавить, что в нашей литературе зачастую слишком шаблонно понимают то положение теории, что капитализм требует свободного, безземельного рабочего Это вполне верно, как основная тенденция, но в земледелие капитализм проникает особенно медленно и среди чрезвычайного разнообразия форм. Наделение сельского рабочего землей делается очень часто в интересах самих сельских хозяев, и потому тип сельского рабочего с наделом свойственен всем капиталистическим странам. В разных государствах он принимает различные формы: английский коттер (cottager) не то, что парцелльный крестьянин Франции или Рейнских провинций, а этот последний опять-таки не то, что бобыль или кнехт в Пруссии. Каждый из них носит на себе следы особых аграрных порядков, особой истории аграрных отношений, – но это не мешает однако экономисту обобщать их под один тип сельскохозяйственного пролетария. Юридическое основание его права на кусочек земли совершенно безразлично для такой квалификации. Принадлежит ли ему земля на праве полной собственности (как парцелльному крестьянину) или ее дает ему лишь в пользование лендлорд или Rittergutsbesitzer[121], или, наконец, он владеет ею, как член великорусской крестьянской общины, – дело от этого нисколько не меняется[122]. Относя неимущее крестьянство к сельскому пролетариату, мы не говорим ничего нового. Это выражение употреблялось уже неоднократно многими писателями, и только экономисты народничества упорно толкуют о крестьянстве вообще, как о чем-то антикапиталистическом, закрывая глаза на то, что масса «крестьянства» заняла уже вполне определенное место в общей системе капиталистического производства, именно, место сельскохозяйственных и промышленных наемных рабочих. У нас очень любят, например, превозносить наш аграрный строй, сохраняющий общину и крестьянство и т. д., и противопоставлять его остзейскому строю с его капиталистической организацией земледелия. Небезынтересно поэтому взглянуть, какие типы сельского населения относятся иногда в Остзейском крае{56} к классу батраков и поденщиков. Крестьяне в остзейских губерниях разделяются на многоземельных (25–50 дес. в особом участке), бобылей (3–10 дес., бобыльские участки) и безземельных. Бобыль, как справедливо замечает г. С. Короленко, «ближе всего подходит к общему типу русского крестьянина центральных губерний» («Вольнонаемный труд», стр. 495); он вечно вынужден делить свое время между разными поисками заработков и собственным хозяйством. Но особенно интересно для нас экономическое положение батраков. Дело в том, что сами помещики находят выгодным наделять их землей в счет платы. Вот примеры землевладения остзейских батраков: 1) 2 дес. земли (мы переводим в десятины лофштели: Lofstelle = 1/3 дес.); муж работает 275 дней, жена – 50 в году с платой по 25 коп. в день; 2) 22/3 дес. земли; «батрак держит 1 лошадь, 3 коровы, 3 овцы и 2 свиньи» (стр. 508), батрак работает через неделю, а жена – 50 дней; 3) 6 дес. земли (Баусский у., Курляндской губ.), «батрак держит 1 лошадь, 3 коровы, 3 овцы и несколько свиней» (стр. 518), он работает 3 дня в неделю, жена – 35 дней в году; 4) в Газенпотском уезде Курляндской губ. – 8 дес. земли, «во всех случаях батраки получают даровой помол и врачебную помощь с лекарствами, а дети их обучаются в школе» (стр. 519) и т. д. Мы обращаем внимание читателя на размеры землевладения и хозяйства этих батраков, – т. е. на те именно условия, которые выделяют, по мнению народников, наших крестьян из общеевропейского аграрного строя, соответствующего капиталистическому производству. Соединим все примеры, сообщенные в цитированном издании: у 10 батраков 311/2 десятины земли, значит, в среднем по 3,15 дес. на 1 батрака. К батракам относятся здесь и крестьяне, работающие меньшую часть года на помещика (1/2 года муж и 35–50 дней жена), относятся и однолошадные, имеющие по 2, даже по 3 коровы. Спрашивается, в чем же состоит пресловутое отличие нашего «общинного крестьянина» от остзейского батрака подобного типа? В Остзейском крае называют вещи их настоящим именем, а у нас соединяют однолошадных батраков с богатыми крестьянами, выводят «средние», толкуют умиленно об «общинном духе», о «трудовом начале», о «народном производстве», о «соединении земледелия с промыслами»…

6) Промежуточным звеном между этими пореформенными типами «крестьянства» является среднее крестьянство. Оно отличается наименьшим, развитием товарного хозяйства. Самостоятельный земледельческий труд разве лишь в лучший год и при особо благоприятных условиях покрывает содержание такого крестьянства, и потому оно находится в крайне неустойчивом положении. В большинстве случаев средний крестьянин не может свести концов с концами без того, чтобы не прибегать к займам под отработки и т. п., без того, чтобы не искать «подсобных» сторонних заработков, состоящих тоже отчасти из продажи рабочей силы, и т. д. Каждый неурожай выбрасывает массы среднего крестьянства в ряды пролетариата. По своим общественным отношениям эта группа колеблется между высшей, к которой она тяготеет и в которую удается попасть лишь небольшому меньшинству счастливцев, и между низшей, в которую ее сталкивает весь ход общественной эволюции. Мы видели, что крестьянская буржуазия оттесняет не только низшую, но и среднюю группу крестьянства. Таким образом происходит специфически свойственное капиталистическому хозяйству вымывание средних членов и усиление крайностей – «раскрестьянивание».