Голоса в ночи - Эрин Хантер

— Это было бы замечательно, — улыбнулся Ежевика, поглядев на тощую мышку и помятую малиновку, лежавших в куче дичи. — Возьми с собой Листвичку, Пеплогривку и Голубичку, — распорядился он.

Львиносвет мгновенно сник. После памятного разговора он избегал Пеплогривку. Зачем только он поделился с ней своей тайной? Как мог поверить, что она поймет и примет его судьбу? Но почему, почему она не захотела это принять? Львиносвет дернул хвостом. За что Пеплогривка отвергла его? Ведь он нисколько не изменился. Он родился со своим даром, Пеплогривка всегда знала его таким!

Львиносвет посмотрел на поляну. Он знал, что Пеплогривка сейчас там, болтает с Листвичкой. Львиносвет похолодел, увидев, как серая воительница что-то горячо шепчет на ухо бывшей целительнице. О чем она болтает? Что если Пеплогривка кому-нибудь рассказала о его тайне?

Нет! Львиносвет стиснул зубы и отогнал эту мысль. Пеплогривка могла отвергнуть его, но она тоже не изменилась — она осталась той же милой и верной кошкой, которой он ее знал. И он до сих пор всецело доверял ей.

— Искролапка тоже пойдет?

Ежевика покачал головой.

— Нет, Воробей говорит, что ее царапины до сих пор воспалены. Он хочет подержать ее в лагере до полного исцеления.

Львиносвет кивнул и направился к Пеплогривке и Листвичке. По дороге он окликнул Голубичку, сидевшую в палатке целителя возле Иглогривки. Серая ученица мгновенно высунула нос из ежевики, увидела наставника и выскочила наружу.

— Что делать будем? — спросила она, подбегая к Пеплогривке и Листвичке.

— Пойдем охотиться на границу с племенем Ветра.

Листвичка поспешно вскочила с земли.

— И заодно проверим, не забредают ли воины Ветра на нашу территорию, я угадала? — спросила Листвичка.

Пеплогривка с удовольствием потянулась, ее легкая серая шерстка блестела от недавнего умывания. Повернув голову, она ловко пригладила торчащий вихор языком.

— Идем, — скомандовал Львиносвет, посмотрев на Листвичку. К его удивлению, она не отвела глаз. В последнее время бывшая целительница стала держаться более уверенно. Она все чаще предлагала свою помощь Воробью, и научилась ничем не выдавать своих чувств, вне зависимости от того, принимал он ее услуги или отвергал. И в патрулях Листвичка постепенно перестала быть лишней, она заметно окрепла и все чаще возвращалась в лагерь с дичью или первая указывала товарищам на места, где пограничные метки успели выдохнуться.

Львиносвет усмехнулся про себя. Кто же все-таки такая Листвичка — целительница или воительница? Как к ней относиться? Он смущенно переступил с лапы на лапу. И, самое главное, кто она ему — мать или сестра его матери? Львиносвет знал, что Листвичка родила его на свет, однако эта тихая кошка не растила его, не кормила, не мурлыкала над его подстилкой. Их с сестрой и братом воспитывала Белка. Точнее, пыталась это делать, в промежутке между исполнением своих воинских обязанностей. Львиносвет с досадой хмыкнул. Честно говоря, Ромашка и Тростинка умывали, кормили и ласкали их гораздо чаще, чем Белка и, тем более, Листвичка, к которой Львиносвет никак не мог заставить себя относиться, как к матери.

— Ну что? — спросила Листвичка, прерывая его раздумья. — Мы идем или нет?

— Идем.

Голубичка зевнула.

— Почему ты постоянно сонная? — с раздражением спросил Львиносвет.

Голубичка смущенно отвела глаза.

— Прости, — буркнула она, бросаясь к выходу следом за Пеплогривкой. Листвичка направилась за ними, а Львиносвет мгновенно раскаялся в своей резкости. Не стоило так набрасываться на Голубичку. Она еще очень молода. Возможно, могущественный дар отнимает у нее слишком много сил.

Львиносвет неторопливо направился к выходу. Знакомые запахи леса быстро прогнали его тревоги. Свежевыпавший снег укутал кусты, спрятал тропинки. Лес выглядел нетронутым, и Львиносвет в три прыжка обогнал своих товарищей, поддавшись детскому желанию первым нарушить безмятежную белизну. Пеплогривка, Листвичка и Голубичка молча последовали за ним, звук их шагов тонул в снегу.

Когда они подошли к узкому ручейку, разделявшему территории соседних племен, Львиносвет первым делом принюхался, желая убедиться, что воины Ветра не нарушали границу. Ручей превратился в замерзшую канавку, почти до краев засыпанную снегом, но запахи пограничных меток оставались свежими с обеих сторон.

— Может быть, мы с Пеплогривкой поохотимся в ежевике? — предложила Листвичка.

— Если мы разделимся, то сможем обыскать большую территорию, — поддержала ее Пеплогривка.

— Хорошо, — с облегчением согласился Львиносвет. — И Голубичку с собой возьмите, — добавил он. От внимания Львиносвета не укрылось, что его ученица продолжала зевать всю дорогу. Пусть поохотиться с другими, а он лучше попытает счастья в одиночку!

Когда патрульные ушли, Львиносвет обнюхал куст боярышника, росший на краю канавы, жадно выискивая запахи дичи или следы вероломных нарушителей.

Наст негромко хрустнул у него за спиной, заставив Львиносвета вскинуть голову. Ветерок, уткнувшись носом в снег, бежал по следу маленьких лапок. Следом шел Грач — уши торчком, шерсть дыбом.

Львиносвет юркнул под защиту куста. Воины Ветра не знали, что он здесь. Сквозь голые ветви боярышника он стал следить за тощими и замерзшими воинами Ветра, устало бредущими по следу. Они даже не пытались прятаться! Неужели они вообразили, будто на открытом берегу следует вести себя так же, как в зарослях вереска? Мышеголовые дурни!

Снег белым дождем ссыпался с ветки над головой Львиносвета. Воины Ветра задрали головы, глаза их радостно заблестели. Львиносвет услышал шорох перьев и, не глядя, догадался, что где-то рядом сел дрозд. Он разинул пасть, втянул в себя воздух, впитывая языком запахи. Снег посыпался снова. Дрозд слетел вниз. Он приземлился возле ольховой шишки и принялся деловито выклевывать насекомых из-под чешуек. Грач напрягся. Ветерок окаменел. Только кончики их хвостов нервно подергивались. Дрозд продолжал клевать.

Ветерок прыгнул. Снег брызнул из-под его задних лап. Дрозд с тревожным криком вспорхнул с земли. Ветерок прыгнул следом, вытянув передние лапы. Молнией мелькнув в воздухе, он смертоносным ударом сшиб дичь на землю. Но дрозд вывалился из его лапы и перелетел через канаву.

Львиносвет не стал терять времени даром. Выскочив из-под куста, он сшиб дрозда в воздухе, и тот камнем упал на снег.

— Эй, ты! — в бешенстве взвыл Ветерок, стоя на противоположном берегу канавы. — Это моя добыча!

— Но на моей территории, — хмыкнул Львиносвет, склоняясь над мертвым дроздом. Жизнь — штука сложная. Сегодня повезло Грозовым котам, и не повезло воинам с пустошей. Он посмотрел на Грача — кота, из-за которого Листвичка однажды предала свое племя. Львиносвет не мог заставить себя относиться к этому сварливому коту, как к своему отцу, и все-таки испытал прилив мрачного торжества. «Твой законный чистокровный сыночек не сумел даже удержать свою дичь в лапах!» — насмешливо подумал он.

— Я его убил! — с вызовом прорычал Ветерок.

— Правда? — переспросил Львиносвет, в упор глядя на воина Ветра. — Тогда иди сюда и попробуй взять свою дичь.

Ветерок дернул хвостом. Одним прыжком он перелетел через канаву и врезался в Львиносвета.

Тот почувствовал небывалый прилив сил. Шерсть у него встала дыбом, жар прокатился по телу, когда он почувствовал на себе тяжесть тела Ветерка. Когда воин Ветра попытался вонзить когти ему в бок, Львиносвет с легкостью встал на задние лапы и стряхнул его с себя, как докучную муху. Потом повернулся и вскочил сверху, зажав противника расставленными передними лапами.

— Грозовой слизняк! — просипел Ветерок, ужом выворачиваясь из-под его лап.

Размахнувшись, Львиносвет влепил Ветерку тяжелую оплеуху. Воин Ветра пошатнулся и упал, но тут же снова вскочил на ноги.

— Это был мой дрозд! — прорычал он. Потом одним молниеносным ударом подсек Львиносвета под задние лапы.

Львиносвет охнул, застигнутый врасплох, и рухнул в снег. Зубы Ветерка впились ему в плечо. Кипя от злости, Львиносвет рыбкой забился на скользком снегу. Упершись лапами, он подтянулся, вскочил и могучим ударом послал Ветерка кувыркаться по земле. Кровь алым дождем брызнула на снег.

— Останови их, сейчас же!

Пронзительный визг Листвички разнесся в морозном воздухе, а затем и сама она выбежала из папоротников. Пеплогривка и Голубичка неслись следом.

— Как ты можешь спокойно стоять и смотреть, как твои сыновья сражаются друг с другом? — захлебываясь, визжала она на Грача.

Прежде чем тот успел открыть рот, из тени за границей выскочила Сумеречница. Ее черная шерсть стояла дыбом, как у Ветерка, в янтарных глазах полыхала та же ненависть.

— У Грача есть только один сын, — с ненавистью прошипела она в глаза Листвичке. — Он отец Ветерка. Других сыновей у него нет и не было.