Операция «У Лукоморья…» - Олег Шелонин

— Не волнуйся, воевода, не на тебя. Ты у нас даже когда без задних нот дрыхнешь — орел, но приказы не обсуждают, а выполняют. Не мне тебе объяснять, что такое воинский долг и дисциплина.

Против этого возразить было нечего. Так как воеводе с Чебурашкой ведра таскать было не с руки, то вся эта работа легла на плечи самого главнокомандующего. Горница быстро заполнялась «эликсиром», содержимое стола перекочевывало на крыльцо.

— Сметанка! — обрадовался Илья, вытаскивая за порог большую кринку. Будет чем котенка побаловать.

Горница вскоре была до отказа забита хмельным. Капитан задумчиво посмотрел на последний десяток ведер и гигантский чан, когда сверху раздалось истошное мяуканье и хлопанье крыльев.

— Посторонись!

Команда Ильи торопливо очистила площадь, и дракон совершил мягкую посадку, на удивление ничего при этом не поломав.

— Слезай! — зло прошипела Левая и, не дожидаясь, пока Соловей выполнит ее команду, схватила разбойника зубами за шиворот и скинула его на землю. Правая поставила рядом с ним мешок, в котором что-то мяукало и ворочалось.

— Молочко есть? — хрипло спросил Соловей, выставив напоказ расцарапанную физиономию.

— Сметана есть, — откликнулся Чебурашка.

— Давай!

Илья задрал голову. Правая, Центральная и Левая были разукрашены не хуже разбойника. Тяжело отдуваясь, они сердито смотрели на Соловья, с трудом удерживающего буйствующий мешок.

— Что там у вас случилось? — потребовал отчета Илья. — Выкладывайте.

— Котеночка он нашел, — прорычала Правая.

— Симпатичного, — ехидно добавила Левая.

— Сам сейчас увидишь, — посулила Центральная. — Прости, папа, душа горит. — И она уронила морду в чан. Правая и Левая нырнули следом.

— Куда? — крикнул Илья, но, естественно, опоздал. Горыныч отсосал свою дозу, облегченно вздохнул и сел на хвост, свесив передние лапы на грудь.

Чебурашка тем временем подтащил к Соловью кринку сметаны.

— А побольше есть?

— Что побольше?

— Ну… — разбойник покрутил головой, — бадейка какая-нибудь.

— Есть. Папа, помоги.

Капитан подтащил к Соловью бадью. Густая горка сметаны плюхнулась на дно.

— Мало! — мрачно сказал Соловей.

Чебурашка покосился на мешок и молча полез в погреб. Когда бадья наполнилась до половины, Соловей приподнял мешок, мужественно дернул за веревку и вытряхнул содержимое в бадью.

— Вот это киска! — ахнул Илья, стряхивая с камуфляжки брызги сметаны. Соловей-разбойник не обманул. Это был симпатичный белоснежный котенок-акселерат величиной с приличного дога. То, что это был именно котенок, сомневаться не приходилось. Об этом говорила его непропорционально большая голова. — Не хотел бы я иметь дело с его мамашей.

— Нам повезло, — усвоившая дозу Центральная подобрела и теперь благодушно смотрела на свою добычу, — родителей дома не было.

— А он породистый?

— Еще бы! Родословная моей не уступает, — заверила Правая. — Тут Соловей в точку попал.

— Баюн?! — догадался Чебурашка, с ужасом глядя на гигантского котенка. — Он же всех нас усыпит. Дрыхнуть будем, пока не помрем

Котенок, не обращая внимания на суету вокруг собственной персоны, жадно лакал сметану.

— Не усыпит, — успокоил Соловей. — Маленький еще. Сказок не знает.

— Зато царапкаюсь хорошо, — обрадовал его котенок, на мгновение отрываясь от своего приятного занятия.

— Однако аппетит у тебя, — засмеялся Илья. Котенок уже вылизывал стенки бадьи, а затем принялся облизывать лапки и разбухший животик.

— Мне здесь нравится, — удовлетворенно мяукнул он, сладко зевнул, попытался свернуться клубочком и, так и не завершив эту операцию, заснул.

— Да, подарочек… — покачал головой потрясенный петух.

— Вообще-то ему полагается быть черным, — с сомнением сказал Илья.

— Раз у Яги никакого нет, то она и такому рада будет, — обиженно просопел Соловей-разбойник.

— Правильно, — неожиданно поддержал его Чебурашка. — Дареному коню в зубы не смотрят. Подарим его Яге, и пусть теперь у нее голова бо… Ой! Домовой заткнулся на полуслове, сообразив, что брякнул лишнее, и испуганно посмотрел на капитана.

— Ладно, — засмеялся Илья, — может, ты и прав. Малыш вообще-то симпатичный. Ишь, Мурзик, сметанки налакался и дрыхнет без задних ног.

— Так его и назовем, — обрадовался Чебурашка.

— Ну, будем считать, что Соловей испытание успешно выдержал, недальновидно сказал капитан, за что тут же и поплатился.

— Ой, и правда! — обрадовалась Саламандра.

— Братину хмельную сюда! — торжественно кукарекнул петух.

Это уже становилось ритуалом. Благие намерения Ильи завязать с пьянкой трещали по всем швам.

— Горыныч… тебе еще на болото… и к Яге…

— Папа, положись на нас! — Правая и Левая подхватили чан и с натугой подтащили его к крыльцу.

— Это еще зачем? — испугался Илья.

— Братиной будет, — пояснила Центральная. — Что мы всё из наперстков лакаем?

— Правильное решение! — приветствовал инициативу Горыныча воевода.

— А что там внутри? — поинтересовался Соловей-разбойник.

— Нектар, — лаконично пояснил Никита Авдеевич и бодро вспорхнул на чан.

— Пахнет как-то странно. — Соловей, стоя на краю крыльца, осторожно заглянул внутрь чана.

— Нормально пахнет! — отрезал воевода, сердито тряхнув головой, покачнулся и, потеряв равновесие, спикировал вниз. Мутные воды «нектара» сомкнулись над красным гребешком.

Соловей, в попытке поймать петуха, рефлекторно дернулся вперед и булькнул следом.

— Братаемся!!! — радостно пискнул Чебурашка и резво сиганул с верхней ступеньки крылечка в «братину».

— Это мне больше крещение напоминает, — пробормотал Илья, не на шутку испугавшийся за свою пьяную команду.

— Вот это по-нашему! — ликующе воскликнула Левая.

— Ныряем! — поддержала Правая.

— Все вместе! — предложила Центральная.

Головы с размаху плюхнулись в чан. Волна «эликсира» выплеснула на крыльцо полузадохшегося петуха и отчаянно чихающего Чебурашку, захватив на обратном пути капитана, пытающегося дотянуться до пускающего пузыри Соловья.

— Римские патриции в вине купались, а мы чем хуже? — пробулькал он, выталкивая разбойника на мокрое крыльцо.

Булькал он недолго. Вошедший в раж Горыныч одним махом высосал чан чуть не до дна.

— Братаемся! — радостно заверещала где-то рядом Саламандра.

— Горыныч! Оттаскивай чан! Сгорим к чертовой матери! — Набулькавшийся Илья еще не успел охмелеть настолько, чтобы не оценить опасность. Одним махом он вылетел из «братины» и покатился по крыльцу, сметая по дороге закуску.