Ведьма для ректора, или контракт с Чудовищем - Адриана Дари

непохож на те, что я знала, поэтому артефакт не справлялся. Пришлось вносить в него изменения, немного менять магические потоки и даже достроить саму структуру парочкой элементов. После этого артефакт стал переводить часть слов, по которым хотя бы примерно можно было понять суть написанного.

Сначала там шли рассказы про создание первых суалийцев и те дары, которые им были даны богами. Один из них — особые способности к артефакторике, умение видеть потоки магии в предметах и чувствовать темные силы. А вот про второй дар было так загадочно и завуалировано написано, что я сколько ни пыталась — не поняла.

То есть я оказалась вполне достойной наследницей своего рода, учитывая мое увлечение созданием артефактов. Это грело душу и еще больше подстегивало найти свои корни и своих родственников. В нетерпении я перелистнула к последним записям.

Там с картинки на меня колючим, пронзительным взглядом смотрел мужчина. Что-то в нем казалось призрачно знакомым и до жути пугающим. Таким, что внутренности холодели и хотелось спрятаться в темный угол и слиться с мраком.

“Он извратил наше искусство… разрушительные последствия… Обманул нас… С ним идет войско… Не успеваем уйти… Мы спрячем ее… Не переживем эту ночь…”

Обрывочные фразы, с которыми справлялся мой артефакт, вызвал мурашки по коже. Неужели… Это была действительно последняя запись? И не из-за того, что журнал потеряли или забросили (понятно, что такие вещи вряд ли теряли), а из-за того, что никого больше не осталось.

И кем был этот пугающий человек? Я глубоко вздохнула и захлопнула книгу. Не самое лучшее чтение на ночь, когда и так не спалось. Отложив книгу с артефактом-переводчиком на стол, я укуталась в одеяло и зажмурилась в надежде поскорее заснуть.

Темноволосая женщина в легком белом платье, с доброй улыбкой и ласковыми руками сидела рядом со мной в высокой траве цветущего луга. Мама… Солнце сверкало в ее волнистых прядях и таких добрых, любящих глазах. Она сорвала какой-то розовый, источающий аромат меда цветок и вставила мне в волосы. Улыбнулась.

Меня подхватили крепкие большие, немного шершавые руки и закружили. Я услышала детский смех и внезапно поняла, что он — мой.

От неожиданного осознания я проснулась. Это правда мое детство? Настоящее детство или просто сон?

За окном было уже светло. Небо было окрашено акварельными переливами голубого и розового, но солнечные лучи еще не коснулись земли.

На удивление, даже проспав всего пару-тройку часов, я выспалась и была полна сил. Срочно в лабораторию дорабатывать переводчик! Я, кажется, видела там необходимые детали.

***

— Сона Ирис! — Петрус подпрыгнул от неожиданности, когда я зашла в лабораторию. — Простите!

Бедный аспирант, кажется, заснул, прямо сидя за рабочим столом. На лице отпечатался какой-то мелкий кристалл, в волосах была, кажется, креоловая стружка, а сам Петрус был невыспавшийся и немного расстроенный.

— Ты тут ночевал? — удивилась я, осматривая полнейший беспорядок, устроенный, видимо, аспирантом.

— Да, я пытался все сделать в соответствии с той схемой, которую я вам предлагал, но… — он устало развел руками. — Они не слушаются.

Я похлопала его по плечу:

— Не переживай, я уже через это проходила, даже несколько раз. Не повод опускать руки.

— Но как же… — он удивленно посмотрел на меня.

— У тебя было столько энтузиазма, что мне не хотелось его губить на корню, — объяснила я ему, почему не переубедила сразу. — Поможешь мне?

Я достала свой артефакт-переводчик и села за стол. Глаза Петруса загорелись азартом, и он активно закивал. Отлично, тогда, возможно, мы могли успеть до начала занятий.

Пару часов мы без остановки ковырялись в артефакте. Ну как, я ковырялась, а Петрус приносил мне нужные детали, тем более что в том беспорядке, который царил в моей лаборатории, мог разобраться только он.

— Подай мне, пожалуйста, заострённый пинцет, — я, не отрывая взгляда от двух серебряных нитей в артефакте, протянула руку.

Тонкие прохладные пальцы Петруса коснулись ладони, когда он положил в неё инструмент. Я попыталась удобнее его перехватить, но сделала неловкое движение, пинцет упал на пол.

Мы с аспирантом оба нырнули за ним вниз и неуклюже столкнулись лбами.

— Петрус, у тебя лоб из чего сделан? Из кристаллита? — потирая шишку, рассмеялась я.

Аспирант покраснел и тоже рассмеялся. Какой же он застенчивый.

Дверь распахнулась.

— Сона Ирис, вы… тут? — зайдя в лабораторию, спросил ректор и увидел нас с Петрусом, сидящих нос к носу.

Я замерла, ожидая от него очередное недовольное рычание и угрозы. Но он расплылся в хитрой улыбке:

— Я все же надеялся, что вы меня дождетесь там, где мы расстались, — он сделал паузу.

У меня перехватило дыхание. Демоны! Неужели он собирался это сказать? Еще до того, как я успела его перебить, Чудовище продолжил:

— В вашей комнате, — довольно сверкнув зубами, ректор подошел ко мне и подал руку, чтобы помочь мне подняться.

Под тихий “ой” Петруса я встала, не взяв протянутую руку и пробуравливая в ректоре дыру взглядом.

— Мне не спалось, дон Фавори, — я отряхнула платье и вернулась за стол. — Подумываю над тем, чтобы сделать артефакты, которые не будут пропускать в мою комнату тех, у кого не те помыслы относительно меня.

Ректор неопределенно хмыкнул и убрал руку в карман. Аспирант, наконец, отмер:

— Сона Ирис, я, наверное, побегу, мне еще к занятиям готовиться, — пробормотал Петрус и попятился к двери, не спуская с дона Фавори испуганного взгляда.

Перед самым выходом он ударился об косяк, чуть не упал и, в конце концов, скрылся в коридоре.

Чудовище присел на стол рядом со мной и уже серьезно спросил:

— До вчерашней ночи ты этого ворона видела?

Может, конечно, и стоило выложить ему как на духу о моих подозрениях, что кто-то бывал у меня. Но, в конце концов, это было только подозрения.

— Не видела, — покачала я головой. — И вообще, было совсем не обязательно при моем аспиранте упоминать, что вы были в моей комнате. Вы компрометируете меня в глазах подчиненного.

— Не компрометирую, а расставляю границы, — возразил ректор. — Сами же видите, как этот молодой человек смотрит на вас. Не стоит давать ему ложную надежду.

Меня возмутило это с потолка взятое утверждение.

— И почему вы считаете, что они ложные? — я отчаялась уже доделать артефакт и встала, раздраженно глядя