Небо на плечах - Алексей Анатольевич Федорочев

залечивал рану. Он охранял ваш покой от мародеров и что получил взамен?‥ Петербуржцы! Я уже войду в историю как самый кровавый губернатор! Не заставляйте меня оправдывать этот титул! Вы идете на север, где опасность подхватить вирус — выше всего! Мы еще не знаем, кто выпустил смерть на наши улицы, но мы его обязательно найдем! И он не избежит наказания! А пока!‥ Возвращайтесь по домам! Если у вас есть родственники и знакомые в северной части, которые еще не заболели, — дайте им приют! Позаботьтесь о своих и чужих детях! Выберите старших в своих кварталах, с которыми можно будет решать вопросы! Узнайте судьбу своих соседей! Проведите перепись! Если есть свободные мужчины, что могут встать под ружье, — добро пожаловать в столичный гарнизон! Мы будем рады любой помощи! Если есть незанятые женщины — помогите в больницах и пунктах помощи! Окажите содействие полиции! Патрулируйте свои районы и кварталы! Не давайте анархии и беззаконию взять верх! Когда все вернется на круги своя, вы сами сможете с гордостью сказать: и я приложил к этому руку! У меня все!

Давящая тишина стала мне ответом.

Что ж, можно себя поздравить: здесь и сейчас я оказался страшнее эпидемии. Первыми сдались особо подверженные «шарму». Расталкивая соседей, они устремлялись прочь, а следом за ними молчаливо потянулись остальные. Площадь опустела за минуты. Я еще успел заметить, как последние спешащие скрыться покидали свободное пространство, когда спасительная темнота приняла меня в свои объятия.

Расплата за перенапряжение — слабость, на которую я сейчас не имел права. Словно чувствуя это, мой полезный симбионт привел меня в порядок за рекордное время: уже через три часа я, неведомо как оказавшийся в здании Генштаба, отчитывался императору за очередной период. Стихийные выступления на всех концах города еще продолжались, но столь масштабных, как разогнал я, уже не было, — для подавления хватало демонстрации оружия, а также готовности его применить.

Две случайные встречи с Гошей Большим, вторая из которых закончилась смертью кронштадтского моряка, подарили мне неподдающееся логике восхищение нижних чинов сводного гарнизона. Как мне докладывали, теперь среди матросов и солдат гуляли слухи, что я чуть ли не из лап смерти выцарапал его накануне, а над его остывающим телом рыдал кровавыми слезами и клялся отомстить.

Кому?!

Вдобавок в строй начали возвращаться те, кого оперировал в госпитале, рассказывая остальным байки о моем золотом сердце и небывалой мощи. Последнее было ближе к правде, но бегать и опровергать я не собирался: если доверие и авторитет, которые люди нарабатывают годами, сами шли мне в руки, смешно было бы этим не воспользоваться.

С офицерами и аристократами было сложнее — мешал возраст, но тут на выручку приходило то, что я и раньше был известен, а оказываемая с расстояния поддержка императора давала надежную крышу. Ну еще и «шарм», которым нужда заставила овладеть в совершенстве.

Придя в себя, с головой окунулся в текучку, разруливая то, что не мог решить штаб во главе с Олегом.

Ругался с Москвой.

Окончательно перешел на «государь» в общении с его величеством. И то только потому, что так было короче, чем «Константин Александрович». Впрочем, я и это-то обращение часто забывал добавлять.

Скандалил с клановыми.

Наживал врагов и союзников.

В придачу к военному положению максимально ограничил перемещение людей, ввел комендантский час.

Мародеров приказал расстреливать на месте, добавляя их тела к общим кучам, приготовленным на вывоз.

Дал широчайшие полномочия старшим патрулей, что мне, вероятно, еще аукнется.

По телефону и лично заставил кланы принудительно-добровольно передать под мое подчинение своих людей и технику.

Промышленники и купцы ломались, торговались, но открывали мне свои склады.

Простые люди несли в пункты помощи последнее.

Умирающему городу шла помощь со всей страны. Один Ярцев-старший снарядил два эшелона с продуктами и медикаментами, которые распределял по районам Борис. Он же вместе со своими помощниками взвалил на себя обязанности по остальной логистике, освободив людей для других дел. Два наши с ним недостроенных торговых центра мы отдали под нужды эвакуированных жителей из северных районов.

Открыл пункты прививок от ветрянки. Знаю, что поздняк, что надежды почти нет, но я не мог не попробовать! Запасов вакцины было мало, спросом до этого она не пользовалась, поэтому прививали только самых маленьких детей и сразу же отправляли на южную границу города.

Вечером прибыл обещанный корпус добровольцев, мгновенно растворившийся на просторах Петербурга.

Но всего этого было недостаточно.

Крематорий не справлялся с нагрузкой, и я скрепя сердце приказал Олегу и немногим оставшимся темным гвардейцам уничтожать тела прямо на улицах. Перекрестки и площади украсились выжженными ямами, а над городом повис мерзкий запах горелой плоти. Шашлык я теперь долго не смогу есть, потому что Дворцовую площадь не миновала сия печальная участь, а в мои окна залетали дым и копоть.

Нанеся самый первый и страшный удар, выбив почти десятую часть населения за двое суток, эпидемия продолжала собирать свой урожай, вспыхивая очагами в самых разных районах, в основном — по-прежнему на северо-западе.

Вся надежда была на ученых.

Не скажу, что на случайно обнаруженного в больнице Митьку у меня были обширные планы, но в мире, где сильный темный легко мог устроить локальный филиал огненной геенны, такие кадры были на особом счету. А с наследственностью названому брату тоже повезло. Человек, давший жизнь Дмитрию и подаривший отчество мне, был кем угодно, но не слабым магом: одно то, что его в свое время без проблем взяли в гвардию, о чем-то да говорит. И не знаю, где уж откопал Николай Васильев свою Диндилю, но породу она ему точно не испортила.

Я не много знал о Митькином обучении в академии Приказа — и виделись редко, и умалчивал брат о многом, — но не сомневался, что на минимальном уровне обращаться с МБК его натаскали. А одаренный в доспехе, даже новичок, — это супермобильный танк и боевой вертолет в одном лице, которому я нашел бы применение. Да те же тела бы на улицах уничтожал!

Но бледный и все еще пошатывающийся Дмитрий, появившийся на пороге моего кабинета, поломал планы одной фразой:

— Слово и дело!

— Э-э-э… Мы тут вроде бы не в кино снимаемся?‥

Больше всего в этот момент мне хотелось дать брату в морду.

Пятиминутку с Олегом пришлось свернуть, благо уже все обговорили. Оглянувшийся в дверях Земеля, правда, успел увидеть короткий хук в челюсть, который я все же отвесил Митьке.

— Рассказывай! — приказал я брату, когда он вновь утвердился на ногах.

— Слово и дело! — упрямо повторил он.

Вот не знай я Митьку, решил бы, что это подстава, — только расследования заговора мне тут и не хватало для полного счастья! Но в этой жизни тех,