Палач и Черная птичка (ЛП) - Уивер Бринн

Его челюсть сжимается, как будто он борется с собой, чтобы не выдавить из себя следующие слова.

— В этом-то и проблема, Слоан. Это все небезопасно. Все, что ты сказала — рискованно, — когда я открываю рот, чтобы возразить, Роуэн хватает меня рукой за подбородок, чтобы поймать в ловушку своего сурового взгляда. — Я. Почти. Потерял. Тебя, — говорит он, каждое слово подчеркивается паузой, как будто он пытается вдолбить каждое из них в мою голову.

— Я здесь, — отвечаю я в том же тоне. Мои пальцы обхватывают его руку, направляя ладонь к моему сердцу, прижимая к учащенному биению. — Прямо здесь.

— Слоан…

С меня хватит слов.

Я сокращаю расстояние между нами и прижимаюсь к его губам. Он замирает от шока, и я сжимаю его руку там, где она все еще влажная и горячая, покоится на моей груди, а мой язык требовательно касается его губ. Впусти меня. В этот момент я понимаю, что всегда была в мыслях Роуэна, в его планах, может быть, даже в его сердце, и теперь меня пугает, что он может отстраниться от меня.

Он целует меня в ответ, но неуверенно, как будто он нехотя пытается удержать меня на расстоянии.

Я провожу его рукой по своей коже. Его дыхание прерывается, когда я останавливаюсь на своей груди, пирсинг на соске лежит в центре его ладони. Противоречивый стон вырывается из-под контроля Роуэна. Его рука сильнее прижимается к груди. Но поцелуй все еще не тот, что был в сарае, когда казалось, что мы избежали одной судьбы, и попали в другую, лучшую.

Поэтому я двигаю его рукой. Прижимаю его к груди. Провожу по моей коже. Позволяю его руке скользнуть в воду, медленно и нежно проводя по пупку. Я знаю, что ему тоже нравится этот пирсинг. Я видела это в его глазах, когда он наблюдал за мной в зеркале.

Наш поцелуй прерывается, когда я продолжаю опускаться ниже. Его дыхание наполняет мои чувства, легкий привкус бурбона призрачно витает между нами. Я вдыхаю аромат и задерживаю его в легких, пока мой пульс гулко отдается в ушах.

Я прижимаю ладонь Роуэна к своим бедрам и держу ее там.

Он делает прерывистый вдох.

— Слоан… это…

Опускаю руку, позволяя ему исследовать себя. Его пальцы находят мой клитор и пирсинг там, а я прикусываю нижнюю губу от всплеска ощущений. Затем он переходит к симметричному пирсингу наружных половых губ, где штанги с каждой стороны увенчаны маленькими титановыми шариками. К тому времени, когда он добирается до пирсинга «фуршет9», он почти вибрирует от напряжения.

— Вылезай из ебучей ванны, — рычит он, хватая меня за здоровую руку и поднимая на ноги. Волна воды перехлестывает через край и пропитывает низ его джинсов, но он, кажется, этого не замечает.

— Но я только что залезла, как ты и приказывал, вообще-то.

— Мне похуй.

Я одариваю его невинной улыбкой, за что получаю острый и жаркий взгляд.

— Ты же сказал, что тебе нужно заботиться обо мне.

— Именно это я и буду делать.

В момент, когда моя вторая нога высовывается из ванны и касается коврика, он поднимает меня на руки. Не дает полотенце, не укутывает меня ни во что, кроме своих объятий. Капли пены скатываются с моего тела и падают на пол, его футболка уже намокла.

Роуэн чересчур сильно распахивает дверь и направляется к кровати.

— Но я тебе не ангелок, черт побери.

Он сажает меня на край и отходит в сторону. Его грудь напрягается под мокрой футболкой при каждом вдохе. Скрестив руки на груди, он пристально смотрит на меня сверху вниз, где я сижу, скрестив ноги, здоровой рукой прижимая раненую к телу.

— Покажи, — требует он.

Мои брови приподнимаются, сердце пытается вонзиться в ребра.

— Показать?

— Ты меня слышала. Залезай на кровать, раздвинь ноги и покажи мне.

— Все намокн…

Я даже не успеваю произнести последнее слово, как он оказывается у меня перед лицом, всего в дюйме, руками обхватывает мои бедра по обе стороны.

— Неужели я выгляжу так, будто мне не насрать? Ты правда думаешь, что мне не все равно? — мою кожу покалывает, словно умоляя о его ласке, и я уверена, что он знает это, чувствует в каждом прерывистом вздохе, срывающемся с моих губ. Он старается не прикасаться ко мне, только огнем в горящих глазах. — Мне надоело ходить вокруг да около, Слоан. Я хотел тебя четыре года. И ты покажешь то, в чем я нуждался.

Роуэн не двигается, когда я медленно распрямляю ноги и разжимая руки, чтобы опереться на правую. Приподнимаюсь на кровати, он нависает надо мной, упираясь кулаками в край матраса и не сводя с меня глаз, пока не удовлетворяется моим местоположением. Когда я останавливаюсь в центре кровати, Роуэн выпрямляется и снова скрещивает руки на груди, стиснув зубы.

— Раздвинь ноги, Слоан.

Его глаза не отрываются от моих, когда я шумно выдыхаю. Левая пятка скользит по матрасу, затем правая, мои колени все еще согнуты, я опираюсь на локоть. Глаза Роуэна не двигаются, хотя я обнажена перед ним, как будто он мучает себя, отказывая себе в желании смотреть вниз.

— Шире.

Жар разливается по моему телу, когда я раздвигаю ноги немного шире. Боль нарастает в костях, пустота умоляет о том, чтобы ее заполнили. Каждое требование Роуэна — топливо, каждое слово — зажигалка.

— Шире, Слоан. Перестань пытаться спрятаться от меня, клянусь тебе, что это не сработает.

Я сглатываю. Раздвигаю ноги до такой степени, что мне становится неудобно.

Проходит немного времени, прежде чем взгляд Роуэн отрывается от моего и путешествует вниз по моему телу. Я чувствую его каждой частичкой, тяжесть его желания, его слабеющую сдержанность, все это огнем горит у меня внутри. Его внимание сосредотачивается на вершине моих бедер, и мышцы его предплечий напрягаются.

— Пирсинг клитора. Расскажи.

Он не поднимает глаз, когда я делаю паузу. Просто ждет, наблюдает.

— Мне было восемнадцать, — говорю я. — Мой второй пирсинг на теле, после пупка. Конечно, это было больно, но не так сильно, как я думала. Как только прокол зажил, я подумала, это помогло. С оргазмами.

— Раньше у тебя не было оргазма?

— Не знаю. У меня не было подходящей… ситуации… потом казалось, что это дало мне контроль, — я остаюсь неподвижной, когда мускул на челюсти Роуэна дергается. У него темные глаза с прищуром. Он знает о моем прошлом ровно столько, чтобы восполнить пробелы в своих знаниях собственным воображением. — Пирсинг на половых губах сделала в двадцать. Мне нравилось, как это выглядит. Я знаю, что сережки маленькие, но почему-то они напоминают доспехи. Может быть, в этом нет смысла.

— Есть, — говорит он, когда его взгляд приковывается к моему.

Я одариваю его слабой улыбкой, которая исчезает в мгновение ока.

— Последний, «фуршет», я сделала за несколько месяцев до того, как встретила тебя. С ним я просто почувствовала себя увереннее. И подумала, что партнеру это тоже может понравиться.

Глаза Роуэна — лишенная света пустота, его голос глубокий и скрипучий, когда он говорит:

— Понравилось?

Мой взгляд перемещается по комнате и останавливается где-то в тени. Я не смотрю на него, когда качаю головой.

— Нет. Я ни с кем не была с тех пор, как встретила тебя.

Эти слова встречены молчанием. Они висят в воздухе. Они потребляют кислород в помещении. Когда мой взгляд отрывается от теней, встречается с Роуэном, я вижу как его сдержанность взрывается.

— Почему нет? — спрашивает он.

Я снова качаю головой.

— Я же сказал. Перестань прятаться. Со мной это больше не сработает. Ты хочешь этого? Ты хочешь меня? Тогда, блять, скажи мне, Слоан, — он отрывает руки от груди. Кладет их на мои колени, удерживая дрожь в моих костях, даже не дрожь, а тектонический сдвиг, который раскалывает на части. — Скажи мне, блять, пока я не разрушил тебя для всех остальных мужчин. Скажи мне…

— Ты, — говорю я. Каждый вдох сотрясает легкие. — Я встретила тебя. Я не хотела никого другого. Только тебя. Я хочу только тебя.

В его глазах нет ни веселья, ни облегчения, только хищная напряженность. Он смотрит на меня так, как тигр посмотрел бы на ягненка.