Без права на ошибку. Спасти свою дочь - Кэти Свит

Нас тут же закручивает водоворотом чувств, смывает, уносит потоком и кружит, кружит, кружит, не позволяет опомниться и остановиться. Дима сразу же отвечает на поцелуй. Он не позволяет мне вести, моментально перехватывает инициативу, подчиняя. Мою волю сминает его напор.

Сдаюсь. Чувствую себя побежденной и наслаждаюсь, отдаюсь под власть мужчины и вновь ощущаю себя поистине живой.

Дышу им, живу им, парю в вышине, уступить Диме одно сплошное удовольствие.

Кладу руки ему на затылок, зарываюсь в короткие жесткие волосы и притягиваю ближе к себе, растворяюсь.

– Настя, девочка моя, – он шепчет на ушко, опаляет нежную кожу горячим дыханием, покрывает поцелуями. Словами не передать, как это прекрасно – быть с человеком, которого ты любишь!

– Не останавливайся, – прошу, чувствуя, что Дима отстранился.

– Настюш, тебе к сыну в реанимацию пора, – одной короткой фразой он моментально возвращает меня обратно на землю.

Распахиваю глаза, моргаю, смотрю на него.

– А к нему пустят? – спрашиваю, переключаясь.

Бросаю на кроватку, где спит моя дочь, быстрый взгляд и возвращаю внимание Ланскому. Внутри кипит гамма самых разнообразных чувств.

– Да, – в палате царит легкий полумрак, поэтому я вижу, как Дима кивает. – Я договорился.

Радость мощным потоком проносится по венам, сбивает сердце с ритма, заставляет биться быстрее и оно вот-вот выскочит из груди!

– Спасибо! – произношу с жаром. Подскакиваю на кровати.

Заключаю лицо любимого в ладони и целую, целую, целую. Эмоции переполняют меня.

– Тише, тише, – смеется Ланской. – А то я ведь не железный, – произносит с лукавой улыбкой.

– Ой, – тут же смущаюсь.

– Одевайся, – он протягивает мне халат. – Там сегодня Серега Карпов остался, он тебя проведет. Я побуду с Викой столько, сколько нужно. Не переживай, – заверяет.

– Дима, – выдыхаю, не могу скрыть своих чувств. Они переполняют меня. – Спасибо!

– Меня уж явно не за что благодарить, – говорит с легкой грустью. – Это ты у меня молодец. Вон какого сына вырастила без моей помощи!

– Так вышло, – произношу миролюбиво. – Зато ты его спас, – кладу руку Диме на грудь. Туда, где бьется его благородное сердце. – Если бы не ты…

– То его бы обязательно спас кто-то другой, – говорит с нажимом.

– Я знаю, что ты сделал практически невозможное, Дим, – признаюсь. Мой голос с надрывом.

Как вспомню случайно подслушанный разговор, так меня всю снова трясет.

Не знаю имен докторов, кто беседовал в коридоре, но у меня нет ни малейших сомнений о ком именно в разговоре шла речь. Мужчины обсуждали проведение без дополнительной подготовки технически сложной операции, поражались смелости хирурга и делились друг с другом мыслями, что сами бы никогда не пошли на такой риск.

– Спасибо за сына, – шепчу.

– Это тебе спасибо, – парирует. Смотрит с любовью. – Он ждет тебя, – подталкивает вперед. – Давай, иди!

Под чутким взглядом Ланского надеваю сверху на пижаму халат, обуваю тапочки и проверяю Викулю. Малышка, словно чувствует, что я на нее смотрю, улыбается и причмокивает. Затем поворачивает головку в другую сторону и продолжает спать.

Моя маленькая сладкая девочка.

– Не переживай ты так, – Дима подходит ко мне, приобнимает. Льну к нему в поисках поддержки, тепла и защиты.

Между нами установилась особая связь, она не подвластна эмоциям и голосу разума, мы чувствуем друг друга на уровне подсознания, и это непередаваемо. Интимно.

– Вика будет в надежных руках, – заверяет с нежностью во взгляде.

– В самых надежных руках на всей планете, – ласково улыбаюсь.

И получаю чмок в нос.

Глава 43. Настя

– Мама, – зовет меня Тима. Я вижу его, и сердце замирает в груди.

Мой сын кажется таким крошечным на фоне огромной кровати, таким ранимым… Воздух застревает в груди.

– Маленький мой, – шепчу, кидаясь к кровати, добегаю, едва не падаю от отчаяния, глядя на сына. Держусь лишь благодаря одной мысли: живой!

Мой мальчик, мой Тима, мой сыночек любимый! Ты жив, ты очнулся, у тебя обязательно все будет хорошо!

– Родной мой, – целую малыша в обе щечки. Он слабо мне улыбается, и эта улыбка пробивает брешь в моей броне, из глаз вниз, на белоснежную простынь, падает слеза.

Сынок крепко держит меня за руку и не отпускает, он ни на мгновение не сводит с меня глаз.

Тимоша пахнет сейчас смесью страха, боли, лекарств и паники, он лежит один на огромной для его роста кровати и смотрит на меня с невыносимой тоской.

Маленький мой даже не может осознать до конца, что я пришла.

Ах, сыночек! Как бы мне хотелось забрать часть твоей боли себе, уменьшить твои страдания и ускорить выздоровление. Сил никаких нет смотреть на тебя, ведь я представляю как это ужасно – лежать в одиночестве, когда все болит.

Малыш мой, пожалуйста, поскорее поправляйся и давай уедем отсюда!

– Мамочка, – выдыхает Тимоша, губки дрожат, слезы появляются в уголках глаз. Мою душу разрывает на части.

– Тише, тише, маленький, – продолжаю покрывать поцелуями его лицо. – Я здесь. Я с тобой. Я рядом.

Шепчу ему на ушко ласковые слова, пытаюсь приободрить, рассказываю сказки. Я делаю все, лишь бы Тима расслабился и смог заснуть, ведь во сне раны заживают быстрее.

– Как тут мой пациент? – спустя некоторое время к нам подходит Сережа Карпов. Он проверяет показатели приборов, смотрит, сколько осталось лекарства в капельнице, и какое пойдет следующим, делает какие-то пометки на планшете, затем вводит в катетер Тимоши жидкость, набранную в шприц.

Понимаю, это все должна делать медсестра, ведь следить за подачей лекарственных средств – ее задача, но вместе с тем я благодарна Сергею. Его особое внимание к моему сыну дорого для меня.

– Уже лучше, – говорю, с нескрываемой лаской смотря на сына, большим пальцем поглаживаю его ладошку.

– Как ты, герой? – Карпов обращается напрямую к Тимоше. – Голова не кружится? Не болит?

– Живот, – признается мальчик.

– Живот? – Сережа наклоняется над Тимой. Приподнимает одеяло, бережно нажимает на кожу вокруг белоснежной повязки. – Так больно? – спрашивает, сосредоточенно наблюдая за реакцией малыша каждый раз, когда касается.

– Не больно, – отвечает Тима.

– А где тогда болит? – все так же осторожно, но тем не менее с небольшой тревогой продолжает спрашивать.

– Везде, – говорит и снова начинает хныкать.

– Ш-ш-ш, – тут же спешу утешить сыночка.

Его страдания разрывают мое сердце на части, я не представляю, как смогу все это пережить. Мой мальчик, родная кровинушка, сыночек… Ах, как хорошо, что ты остался в живых!

Я знаю, что Дима сегодня совершил настоящий подвиг, провел сложнейшую операцию, и только благодаря этому Тима сейчас в сознании и со мной рядом. Ланской рискнул, пошел до конца и спас нашего сына.

Тимоша –