Без пощады 3 (СИ) - Михайлов Дем (Руслан) Алексеевич

И это проблема.

Нортис понимал, что теперь он для дознавателей одна из главных целей. Прибыли они сюда не из-за него, но своими действиями он привлек к себе их пристальное внимание и это мгновенно превратило его в объект для охоты. Сейчас у них наверняка хватает других забот, но как только все уляжется — а процесс успокаивания уже пошел — как только они разберутся с остальными задачами, они обязательно явятся и за ним. Будь на их месте кто угодно другой, например прибывшая с проверкой полиция центральных секторов, они бы могли рявкнуть на местные власти, потребовать отыскать негодяя, а сами убрались бы из этой дыры как можно скорее. Но только не дознаватели. Эти раз начали — закончат обязательно. И это не умозаключение, а громогласный факт, озвучиваемый самими дознавателями из десятилетия в десятилетие с регулярной холодностью метронома. Никто не уйдет от правосудия. Каждый преступник будет схвачен и осужден. И раз за разом их слова подтверждались делом.

Только один род преступников не подпадал под поиск федеральных дознавателей — те, кто уже побывал на суде или бы осужден заочно, но сумел скрыться. Если есть утвержденный преступнику приговор — дознаватели в большинстве случаев отступаются. Правительство назначает за голову беглеца определенную сумму и в дело вступают охотники за головами, широко известные как гроссы. И их задача — взять мертвым, а не живым. Про них Нортис тоже читал и смотрел немало — в раннем детстве, искалеченный, он завороженно смотрел на бравых охотников и считал их крутыми безнаказанными палачами. А потом узнал, что гроссы убивают не «просто плохих парней», а тех, кто официально осужден и за чью голову назначена награда. Ну еще тех, кто мешает поимке смертника — тогда и они идут под убой, но их причастность придется подтвердить видеозаписями и прочими доказательствами. Узнав о сути работе охотников за головами, он мгновенно охладел к гроссам раз и навсегда — ведь его кровники не преступники, а элита общества. Они не были осуждены и официально вообще не причастны.

Вспоминая все это, Вертинский неспешно шагал пустыми коридорами, остановившись только пять раз за весь путь — чтобы вскрыть запертые технические переборки, должные отсечь от проникновения всякое отребье. Первые три препятствия он обошел старым проверенным путем — подключением к гнезду старого замка браскома, запуском нужного приложения и секундного ожидания. В предпоследней двери замок оказался заблокирован намертво, и киборг уже собирался искать на карте обходной маршрут, но вспомнил не раз прослушанную информацию о своих новых возможностях и решил испробовать метод грубой силы. Присев, подсунул пальцы металлической руки под выступающий край переборки, выпрямил спину и начал медленно вставать. Еще не зажившие до конца раны отдались болью, в плече что-то хрустнуло, в позвоночнике появилось странное ощущение, «живые» мышцы застонали от части легшей на них нагрузки и… фиксирующая замок старая изношенная скоба со звоном лопнула, а переборка с лязгом поднялась. С шумом выдохнув, киборг недолго постоял и шагнул в темноту. Освещения не было, но его и не требовалось — глазные импланты переключились в нужный режим автоматически, и он прекрасно все видел, ориентируясь ничуть не хуже хищника.

Нортис улыбнулся — почти той самой безумной кривой усмешкой психопата, но все же куда более спокойной ее версией. Возможно, он просто уже не умеет улыбаться иначе, и кривая ухмылка навсегда прилипла к его бледному лицу. Ведь он тот самый неумелый, но удивительно везучий начинающий злодей из комиксов, кому способствует удача до тех пор, пока на его темном пути не встанет истинный герой в развевающемся плаще. Хотя сейчас Нортис не думал о некогда любимых комиксах, помогающих уйти от черной реальности и позволить себе помечтать о том, как все пошло бы в тот день, будь он не просто мечтательным мальчиком, а юным супергероем. Сейчас медленно шагающий к цели Вертинский вспоминал о других своих мечтах — тех, что пришли на смену глупостям вроде супергероев.

Машина…

Киборг.

Боевой киборг, если точнее.

В последние годы нахождения в приюте повзрослевший Нортис мечтал не о плащах, а огнестрельном оружии и киборгизации. Он сотни раз представлял себе потрясение на лицах тех долбанных ублюдков, неверующе смотрящих как крохотный пацан с красными глазами робота из древних ужастиков убивает их всех одного за другим, не дав прикоснуться к родителям. Если бы он тогда был киборгом, существом из стали, а не из жалкой слабой плоти… все бы в тот день пошло иначе. Эти мечты о стальных конечностях наложились виртуальной галлюцинацией на его реальные обрубки и так в его голове начал слагаться тот частично реализованный план мести. Он продумал каждый свой шаг, поставил цели и… достиг уже много. И сейчас он испытывал радость и воодушевление — ведь он стал еще сильнее, еще… искусственней. В нем стало больше от машины и меньше от человека. И это хорошо — ведь как человек он уже проиграл, допустив гибель всей семьи, а вот как машина, как живучий киборг, он победил уже несколько раз, а когда вышел из строя — его просто починили и усилили.

Была и еще одна причина для радости — та же самая, что являлась и одной из главных для него угроз.

Дознаватели.

Раз они здесь, раз они заинтересовались террористом Вертинским, то занялись и его предысторией. Начали копать. Начали проводить допросы и задавать вопросы. Начали изучать личности тех, кого он так жестоко убил — раскаявшийся монах, накрытый наркотой рыжий ублюдок, искалеченный лейтенант полиции… Сколько у них времени уйдет на то, чтобы выяснить о их тесной дружбе в не столь уж далеком прошлом? Как быстро они узнают о полном составе ублюдочной компании и кто был лидером этих мразей? Сколько ниточке не виться — а конец будет.

И поэтому Вертинский улыбался все шире и шире. Так или иначе, но он добился своего. Возможно суровый взгляд истинного правосудия, что так долго не обращался к темным улицам коррумпированного корпорационного города на задворках вселенной, теперь отыщет виновных и покарает их — но только в том случае если он сам не успеет раньше или хотя бы не умрет в попытке. Других вариантов он не рассматривал. Что ему еще делать? Просто жить без всякой цели? Он давно уже не умеет ничего подобного. Бесцельное существование кончилось в оборвавшемся детстве, когда его швырнули в лазерный измельчитель и тогда же в обжигающем мареве огненной боли родилась яркая четкая цель — отомстить. Понял он это не сразу, но достаточно быстро…

Следующую переборку парень открыл тем же способом — грубой силой. Перешагнув отлетевшую скобу, он дождался въезда АКДУ, опустил за собой створку и в кромешной тьме двинулся дальше по крутому ребристому спуску — сейчас они проходили под одной из главных улица двенадцатого сектора. Через несколько минут он сменит направление, поднимется и там придется пересечь узкий пешеходный коридор, что-то вроде переулка, идущего вдоль заброшенных жилмодов, некогда населенных шахтерами и их семьями. Сейчас там обитают только подыхающие наркоманы с прогнившими мозгами. Единственные из кое-как держащихся существ этого района — разве что мутанты, которые, если верить бродящим по внутренней сети ужастикам, выживают на крысином мясе. А крысы жрут трупы наркоманов. Как все они — муты, наркоманы, крысы и трупы — отнесутся к визиту одинокого гостя? Этого Нортис не знал, но рисковать не собирался — он пройдет окольными путями, надеясь, что имеющаяся карта достаточно верная.

Он не ищет себе лишних проблем и стычек.

47.

Глава 7

47.

Безымянное место, приютившее всех сползшихся сюда умирать отверженных и ненужных жителей, встретило Нортиса влажным хрустом толстого слоя мусора, которым был завален весь коридор. Хрустели не кости и не черепа — как могло бы оказаться в дешевом сериале — а пластиковый и стеклянный мусор. Еще несколько шагов и Вертинский остановился у первой серьезной преграды — горы мусора, высотой ему по пояс. Пришлось потратить некоторое время, чтобы расшвырять верхний слой, после чего парень отступил к стене, а АКДУ, казалось бы, без всякой отданной ему команды, двинулся вперед, навалился стальными гусеницами на заскрипевший мусор и попер дальше, вдавливая трескучую массу под себя. Еще одно весомое доказательство в пользу гусеничной платформы — здесь бы не прошло ни одно колесное средство передвижения. Попросту увязло бы в заплесневелом вонючем мусоре, где хватало и органики — крысиное дерьмо, какая-то слизь, засохшие бурые разводы на стенах. Чуть позже не обошлось и без дешевой «сериальщины», когда гусеницы раздавили первый попавшийся уродливый череп с неправильными пропорциями. Судя по размерам — детский. Похоже, в этот коридор сбрасывали все ненужное — пластиковый мусор, выплескивали экскременты, а затем в этой же массе хоронили умерших людей, зная, что крысы быстро избавятся от гниющей вкусной плоти. Острые стеклянные осколки пасовали перед стальными траками, а Нортиса защищали от их угрозы не только крепкие ботинки с высокими голенищами, но и собственная сталь искусственных конечностей. Шагая, поскальзываясь, раз за разом оправляясь и выпрямляясь, он на ходу изучал новые возможности своего тела и каждый его следующий шаг, и движение были чуть увереннее.