Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку - Егор Петрович Ковалевский

экспедиции под защитой отрядов, то смелые путешественники, из которых многие запечатлели жизнью свое самоотвержение в пользу науки, – длинный ряд путешественников, побуждаемый предприимчивым и щедрым Лондонским Африканским обществом, пустился по различным направлениям из Каира, Триполи, Морока, Тенжера, к источникам Нигера, которые всегда предполагали, если не сродственными, то близкими источникам Нила и, увы, почти никто не возвратился из них! Большая часть погибли от лихорадки, другие от жестокости или подозрительности туземцев. – История их путешествий составляет настоящую Одиссею новейших времен, подобно истории путешествий в Среднюю Азию, где, впрочем, не одни англичане первенствуют на славном поле географических открытий. Имена Мунго-Парка, Клапертона и верного его спутника, более товарища, чем слуги Ландера, который первый указал устье Нигера, – сияет яркой славой там, как имена Бюрнса, Коноли, Муравьева и других тут.

Я не без намерения упомянул об источниках Нигера; собирая сведения здесь, на месте, перечитывая путешествия, обдумывая и соображая предмет со всех сторон, я убедился по всем данным, что источники Нила действительно недалеко от источников Нигера, и предлагаю новый путь к открытию тех и других, путь, по-моему, более проходимый. Говорю с грустью, – предлагаю, потому что болезни, которые я вывез с собой из дальних путешествий, особенно африканская лихорадка, едва ли когда оставят меня, и…. но что обо мне! Мало ль людей на Божьем свете и смелых, и здоровых, и способных, которые не знают, куда направить исток своей деятельности; вот цель, славнее которой едва ли можно найти в наше время: тут и отчаянной смелости, и мужеству, и терпению, и глубоким изысканиям, всему есть пища. Свет обогатился не одними учеными открытиями, но и примером геройского самоотвержения. Предлагаемый мной путь таков:

Из Каира надо ехать, через Картум и Сенаар, в Фазоглу. Путь этот представляет трудности только со стороны климата и способа путешествия, а на преграды со стороны людей; к этим трудностям здесь привыкают: да и что они в самом деле? Жар, доходящий в полдень до 40° по Реомюру, езда на верблюдах, переход через большую Нубийскую пустыню, которую впрочем и обойти можно, кто не торопится достигнуть цели. В два, три месяца, вы будете в Фазоглу, – само собой разумеется, не во время периодических дождей, иначе, вы не вынесете их, не акклиматизировавшись прежде. Отсюда четыре дня до основанной мной золотопромывальной фабрики в Кассане, где вы будете, так сказать, в центре населения негров, войдете в сношения со всеми окрестными мелеками и сведете с ними дружбу, помощью мелких подарков и ласкового обращения. Тогда вы обратитесь к джелябам-арабам: с ними не дружитесь; это народ гнусный; держите себя всегда высоко над ними и услугу покупайте одними деньгами. Между ними, особенно из Бени-шангульцев, вы найдете людей, бывалых в Фадаси. Я уже описал трудности пути в Фадаси, но для смелого путешественника они незначительны, особенно при содействии дружелюбных мелеков. Главное состоит в том, кому ввериться из джелябов? Но кому бы вы не вверились, призовите в свидетели своей сделки кого-либо из местных властей: в таком случае, семейство вожатого остается как бы залогом вашей безопасности: на слово и честность араба никогда не рассчитывайте.

В Фадаси вы найдете людей со всех концов Африки: назвавшись арабом (само собой разумеется, что вы выучитесь, предварительно, по-арабски), вы познакомитесь и подружитесь с старшинами Галла, через которых приобретете начальное покровительство и сколько-нибудь научитесь их языку: то и другое не трудно. Отсюда путешествие уже будет зависеть совершенно от случая и от вашего счастья: вы будете направлять свой путь, куда дружба, польза или связи ваших покровителей увлекут вас. О цели путешествия вы можете узнавать из-под руки, и под разными предлогами, держаться избранного вами направления; наконец, странствуя, от покровителя к покровителю, и зашедши далеко внутрь страны, в Тамбукту, например, вы можете назваться уроженцем Гвианы и уже, не скрываясь, следовать туда. Звание хаджи, поклонника гробу Магоммета доставит вам некоторое уважение со стороны арабов, которых всего более надо опасаться, а между неграми, как я уже сказал, довольно приобрести покровителя в Фадаси и, потом уже вас будут передавать от одного к другому, как желанного гостя, особенно, если вы познакомитесь с их нравами. Кто говорит! Этот путь также труден и продолжителен, но мне кажется, все-таки он далеко легче других; всего опаснее на пути африканская лихорадка и кровавый понос, от которых нет никакого средства уберечься человеку новому в краю, но есть лекарства, которые облегчат ваши страдания, хотя на время: я путешествовал три месяца с лихорадкой, самой мучительной, останавливаясь тогда только, когда силы меня совершенно оставляли. Зато, какие страны посетите вы! Всю внутреннюю Африку, куда не заходила нога самых смелых путешественников, и это, конечно, самый верный путь отыскать источники Нила и Нигера, о которых идет слишком громкая слава между туземцами, чтобы вы не услыхали о них, даже не расспрашивая. Довольно припомнить каких стран не достигали Ибн-Батута, путешествуя таким образом, как я описал[24].

Еще одно замечание: в последнее время за настоящий Нил стали принимать Бахр-эль-абиад, Белую реку, или Белый Нил, как выражаются у нас, который течет на юг – сколько известно течение его; но Бахр-эль-газель, соединяющийся с ним, и больше и шире Белой реки у своего устья; она едва исследована; вода ее слишком не здорова и была пагубна для экспедиции д'Арно, пытавшейся было подняться вверх по этой реке; течение ее так тихо, что едва приметно; она расстилается огромными плесами и озерами, изобилующими рыбой: о них-то, вероятно, говорит Ибн-Батута. Эль-Газель берет свое начало из гор Дар-Фура. Итак, решивши вопрос, что не Голубая река, а Белая составляет Нил, надо еще решить другой, который из двух притоков есть настоящий Белый Нил: так называемый теперь Бахр-эль-абиад или Бахр-эль-газель?

Глава V. Вторая экспедиция в горы

Опять белая лошадь с колокольчиком на шее и на ней нечто вроде головни, искривленной, изломанной, или обезьяны, но менее всего похожее на человека; опять пуки копий и ряды штыков за ним; опять черные тела, черные лица, черные ноги, с белыми лохмотьями повыше колен, так что издали, между деревьями, можно принять наш черномазый отряд за стадо журавлей; опять чаща, и на этот раз непроходимая, потому что мы, желая сократить путь, решились идти напрямик, направляясь от горы до горы, без дороги, без тропы, как говорится, на глаз, неся провизию за плечами; акации и терн всевозможных родов, колючки разных видов, созданные именно для того, чтобы рвать платье, а за неимением его, кожу людей, загнутые в виде удочки, казалось только ждали нас, и нападая с