Грибник - Михаил Васильев

Артур уже знал, какие сейчас прозвучат слова:

"Может, мне к нему поехать? Я могу, брошу сейчас это кино и разом покончу со всей этой требухой". — Может быть, добавит свое обычное: "Ну, и мужики пошли…" и дальше еще что-то подобное.

— Да, конечно, — поспешно сказал он. — Покончим… Считается, что причин убийства только три, — добавил, помолчав. — Алчность, страх и любовь.

— А зависть в твою теорию не входит? — рассеянно, будто думая о чем-то другом, произнесла Регина.

— Хотя, ведь есть и маньяки, — задумался Артур.

С колокольни послышались удары колокола. Набат, как вскоре понял Артур. На съемочной площадке уже ходил кто-то с дымовой шашкой, оставляя за собой белый дым.

— Я же предупреждала, всем собираться без напоминания, — кричала девчонка в очках. По внешнему виду, явно, помощница режиссера. Кажется, здесь такие назывались ассистентками.

— Ну, все! Началось, — вздохнула Регина. Она почти демонстративно, одну за другой, застегнула пуговицы на своей комиссарской лунцевской куртке, будто показывая, что разговор окончен. — Пока! Действуйте, Капитан!

Визит оказался довольно кратким. Таксист, к счастью, никуда не уехал, наблюдал за процессом съемок из открытого окна своего авто.

Подойдя к машине, Артур оглянулся. Регина шла к церкви, по-балетному, почти на пуантах проходя между лепешками коровьего навоза.

— Война началась, — сказал водитель. — Вообще-то, я думал, что это интереснее — когда кино снимают.

Не догадывался, что произнес вслух то, о чем сейчас размышлял Артур.

— Ладно, потом посмотрим, что за кино у них получилось, — добавил, когда Артур забирался внутрь такси.

Глава 13

В Чаще

"Покончим, — мысленно повторил Артур. — Непонятно только, как подступиться с такой заявкой к этому Великолуцкому".

Трамвай, в котором ехал Артур, миновал площадь Александра Невского и свернул в сторону родного Невского района. Этот грохочущий по рельсам железный ящик насквозь освещало солнце со стороны реки. Внутри было душно, как в оранжерее. Трамвай-оранжерея.

Бесконечно длинный Обуховский проспект. По нему неторопливо, по-летнему шли прохожие. Молодые женщины по поводу жары почти полностью обнажились. Трава на газонах, недавно еще желтая, совсем пожухла, побурела; повсюду заметное там собачье говно окаменело. Глядя на все это, особенно хотелось на Ладогу, к своему грибному народу.

"Как мне в логово этого Великолуцкого попасть? Подъехать к его имению и направить автомобиль на дерево у ворот, как в романах тетушки Агаты? Только откуда у меня столько автомобилей? Вообще, ни одного нет. Так же, как у Кузьмича — имения".

Один раз Артур уже побывал у того на даче, в поселке Чаща, на сотом километре, рядом с железной дорогой. Ездил в электричке. Накануне этого Великолуцкий отъехал в эту самую Чащу и оттуда вдруг позвонил в театр — потребовал, чтоб ему привезли, оставшиеся в кабинете какие-то учредительные документы и сигары. Помрежа Светы на месте не оказалось, она вовремя уехала на киностудию. В литературно-драматургической части вспомнили, что в театре самый незанятый, самый бездельник — это Артур и послали его. Сейчас он, стоя в этом трамвае и глядя в открытое окно, подумал, что, наверное, бумаги Великолуцкому были и не нужны. Просто тот захотел сигар, а остальное придумал.

"Как будто мало бездельников в той же литчасти, как будто Зерцалов сам не бездельник".

Сегодня Артур с утра выпросился со службы под наспех придуманным предлогом — ему будто бы понадобилось присутствовать у постели несуществующей заболевшей бабушки. Из театра Артур намеревался устремиться сразу на дачу к Великолуцкому, но до сих пор это не получалось — появиться там было не с чем.

"Был бы еще один наган, тогда бы… Ворвался, заорал и все. Дело сделано, — сказал слепой. Это почему-то всплыл в памяти "Остров сокровищ" Стивенсона. Может, какой-нибудь муляж сгодиться? В темноте… А будет она там, какая-то темнота? — Вспоминал, есть ли дома что-то похожее на муляж пистолета. — Может, хоть игрушечное что-то?.. Какая ерунда лезет в голову. Если бы хоть не наган, а стартовый пистолет какой, чтоб пошуметь что ли, напугать".

Глядя в окно трамвая, он почти не видел свой так давно изученный, непохожий на остальной Петербург, захудалый Невский район. Машинально заметил только, что приближается к родным местам.

Трамвай, подъезжая к остановке, ехал медленнее, между домами показался соседний двор, его ярко освещенная сейчас изнанка. У своей старой вишневой "пятерки" там стоял знакомый. Некий Вовка Скачков по кличке Скачок, когда-то в прошлом рэкетир, человек умершей профессии. Было слышно, что Скачок остепенился, оставил свое прежнее ремесло. После этого служил в охране, был тренером и даже учителем в школе, не то физруком, не то военруком, еще где-то кем-то. Женившись, пропал на несколько лет, а теперь вот развелся и вернулся в квартиру матери. Как успел разглядеть из трамвая Артур, тот успел измениться за эти годы. Ничего юношеского в нем не осталось. Скачок сильно растолстел, превратился в настоящего заматеревшего мужика.

Кажется, появилась какая-то мысль, что-то похожее на просвет с этой историей с Великолуцким. Артур поспешно вышел на остановке.

"Как хорошо, что у меня фантазия есть. Фантазия еще действует… И воображение, и соображение…"

Скачок склонился над открытым багажником, возился там, внутри. Видна была только его горбатая от жира спина. Потом он распрямился с каким-то ведром в руке, с отчетливо заметным непониманием смотрел на подходившего Артура.

— А, привет, — наконец, произнес сдержанно. — Забыл, как тебя?.. Артур, ну да. Вот, переезжаю. Потихоньку от старой, от прежней жены барахло перевожу.

Обнаружилось, что Скачок изменился еще сильнее, чем показалось издали, из трамвая: появился обширнейший живот и круглая лысина на макушке:

— Ну, как дела?

Наверняка, Скачок никак не ожидал, что Артур в ответ на его невинный дежурный вопрос примется так подробно рассказывать о своих проблемах. Как Артур не старался, повествование о злодействах худрука и главного режиссера его театра Великолуцкого получилось слишком длинным и обстоятельным.

Скачок молчал, с непроницаемым видом глядя вниз, на асфальт.

— Вот я и думаю, был бы еще один пистолет, хотя бы стартовый… — опять начал Артур.

— Вот и правильно, — прервал Скачок. — Правильно думаешь! Входишь к этому кинорежиссеру и сразу из стартпистолета в потолок. Старик сразу в портки, а ты его за грудки и коли… Пока тот ничего не разглядел, не понял. Интеллигенты — они народ хлипкий. Дрябь.

"После таких приколов меня, конечно, вон из театра, — подумал Артур. — Коленом… Ну и ладно".

— В том-то проблема, — заговорил он. — Нет у меня стартового, теперь, вообще, никакого нет. Я потому и к тебе — вот ты занимался всяким спортом. А стартовый у тебя есть? Должен же быть.

Скачок почему-то задумался.

— Покупаю его. Давай, — поспешно добавил Артур. — Пять тыщ. Даже десять!.. А завтра могу вернуть, — добавил опять. — Еще и наган свой присовокуплю. Зачем он мне теперь.

— Я еще не все вещи от бабы забрал, — наконец, выговорил Скачок. — Сейчас, вообще-то, еще один рейс туда хотел сделать. Стартовый тоже там. Конечно, он и на пистолет-то не больно похож. Ладно, садись.

— Ехай к своему кинорежиссеру, доставай стартпистолет, приставляй ему ко лбу и все дела, — опять советовал Скачок по дороге. Они свернули на Большой Смоленский проспект, совсем не большой и, как всегда, пустой. — Все он тебе выложит. Не будет рассуждать — настоящий это ствол или левый. Не до того ему станет. А тебе чего морозиться? У тебя же не настоящее оружие, а пугач туфтовый. Это режиссеру твоему есть чего ссать перед ментами. И вообще, нельзя прощать никому такое крысятничество. Нельзя позволять себя унижать, — Скачок вел машину небрежно, держал руль одной рукой, другой, сжав в кулак, потрясал в воздухе. — Мстить надо, даже когда рискуешь всем. Жизнью рискуешь! Не ссать никогда. Гордость она выше, чем жизнь. Типа, честь дороже жизни!.. Ты, главное, не расслабляйся, — продолжал он. — Всегда будь готов, что тебя ненавидят.

— А за что меня ненавидеть? — удивился было Артур.

— А за что всем тебя любить!? Соберись и дай отпор козлам. Всем, что есть, что под рукой. И не расслабляйся, всегда помни о своих врагах.

— У меня, вроде, нет…

— У всех есть, даже у тех, кто об этом не знает до поры.

Заметно было, что он хорошо изучил дорогу, этот маршрут ему давно привычен. Наконец, они через длинную арку въехали в классический петербургский двор-колодец с трансформаторной будкой посредине. Вокруг стояли явно бывшие доходные дома.

— Вон мои окна на втором этаже, — показал Скачок, собираясь выходить. — Бывшие. Подожди здесь, я скоро…

— А может вместе со мной на дело? — предложил Артур. — Ты же опытный в таких терках. Давай! Вместе вытрясем из худрука этот наган. А круглых я тебе еще отсыплю, дополнительно…