Монета Бога Теней (СИ) - "Aaron Byrne"

— Благодарю за любезность и за то, что приютили на ночь. — Сказал рыцарь, на что Алистер закатил глаза к потолку и вздохнул. — Не думал, что в этих краях обитают такие чудесные люди. Провел здесь достаточно небольшое количество ночей, но эта определенно лучшая из них, ведь от сырости земли уже давно сводит суставы.

— Я сам не думал. — Добавил саркастично Алистер, поглядывая на мальчика, лет десяти, который сидел напротив и радостно смотрел на него. — Давно вы живете здесь? — С недоверием процедил он, осматривая бокал вина, прежде чем отпить из него.

— Давно, можно сказать родился в этом доме. — Ответил старик, что довольно сильно насторожило разведчика, отложив вилку, он встал и поднялся в свою комнату. Алистер даже кивком не поблагодарил хозяев за мясную похлебку, всем своим видом выказывая нежелание и принужденность.

— А вы, молодой человек, настоящий рыцарь?

— Более настоящий, чем остальные, уверяю вас. Я рыцарь-командор Ордена Пылающего Сердца. — Гордо представился Титус, отчего глаза детей заблестели от восторга, как, собственно, и глаза Роланда. — Если вы услышите, как клевещут на Орден, прошу вас не верить лжецам: эти слухи — полнейший обман и не могут восприниматься здравомыслящим человеком всерьез.

— Командор. — С уважением обратился старик, что неимоверно порадовало седого рыцаря. — Вы мне поможете достать из погреба мешок с картошкой, я уже стар и слаб, мне не осилить тяжкий вес, руки уже не те, что раньше.

— Разве вам можно отказать? — Засмеялся Титус, взглянув на сидящего рядом Роланда, который был слегка взбешен, дескать, сразу же видно, у кого мышцы больше.

Счастливый Роланд поднялся в свою комнату после ужина, он с улыбкой посмотрел на своего друга-разведчика, который проверял стрелы и лук, словно готовился к бою. Воин сначала удивился, после чего присел рядом, начав пристально следить за действиями товарища, попутно ковыряясь в зубах, стараясь вытащить мясные волокна. Алистер проверял насколько крепко сидит острие на каждой стреле, не распушилось ли оперение, легко извлечь ее из колчана. Разведчик покосился на друга, и ему показалось, что он с отвращением следит за тем, как он ковыряет в зубах.

— Вкусно?

— Да. — Ответил Роланд. — Думаешь говядина?

— Откуда в Темнолесье говядина? Это не она уж точно, или ты часто видишь здесь коров.

— Ты ведь только кусочек попробовал, может не почувствовал всего вкуса?

— Это не говядина, не курятина, не свинина, ничего из того, что может прийти тебе в голову. — Пальцем разведчик указал на пол, где лежал выплюнутый им кусочек мясного ужина. — Я бы на твоем месте не ел это.

— С пола? И не собирался.

— Я про мясо в целом, не ешь это.

— Отвратительно, а меня еще манерам учишь, хоть бы под ковер закинул. И я бы почувствовал яд, если ты об этом, я не так туп, как ты думаешь. — Поморщившись, глядя на пожеванную еду, лежащую на полу, воин почувствовал себя неловко. — Действительно яд?

— Нет, подумай лучше, неужели тебя никак не насторожила эта семейка?

— Да нет, не сказал бы, очаровательная семья, столько соседей пришло на нас посмотреть, видно гости у них редко. — Воин замялся, ведь понимал, что теперь от давнишнего друга последует очередная нотация с последующей демонстрацией его умственного превосходства. — Да что ты так смотришь на меня? Говори уже что хотел, а то голова лопнет.

— Старик врал, все его слова — сплошная ложь. Не мог он с рождения здесь жить, раньше тут обитали бежавшие с севера заключенные, это было во время смещения ярлов. Тогда королевская эпоха в тамошних краях только начиналась. Я был тут год назад, проездом, в те времена, когда мы выискивали торговые пути для грабежей. Эти люди даже не смахивают на уроженцев севера. Волосы черные, кожа бледно-серая, коренные люди Темнолесья, так что ложь это все.

— А у жителей севера волосы светлые. — Произнес воин, вытянув из зубов длинную светлую волосинку. Явно длиннее, чем у него. Когда осознал происшедшее, его чуть не стошнило. — Это что, выходит, я съел человека?

— Не всего, по моим догадкам, человека с лихвой хватит, чтобы целую неделю кормить семью, однако, приятного аппетита. Зови эту седую занозу и пойдем отсюда по-доброму, пока наши тела не потрескивают на вертеле, не хочу стать чьим-то завтраком.

— Он пошел со стариком. — Ошарашено заметил Роланд, после чего стал быстро собирать вещи.

— Как же задорно проводить ночь в гостях. — С иронией прошептал разведчик. — Если рыцаря съедят, то не увидишь ты свободный край Везерлех и так и останешься тут гнить. Не забывай об его условиях, нужно довести Титуса живым до границы, а не донести в руках то, что от него останется.

Титус был за поселением, рядом стоял старик с факелом, указывая пальцем на ржавую дверь в погреб и продолжая что-то рассказывать себе под нос. Показалось странным то, что погреб находится так далеко от дома, но кто знает здешние обычаи. Может, из-за сырой почвы опасно строить подвалы рядом с домом? Может, есть риск обвала? Как бы то ни было, в глубине души рыцарь тревожился, но все это заглушалось голосом, напоминавшим о необходимости помогать людям, что, по мнению Алистера, ничем не отличалось от слабоумия.

— Довольно далеко от жилья, у нас в Везерлехе подвалы сразу под домом.

— Разве? Не знаю, сынок, у нас так заведено, негоже еду под домом хранить. — Пояснил он, слащаво ухмыляясь. — Мы уже привыкли. Сынок, боюсь, ты не пролезешь вниз, сними эти свои железки, а я их посторожу. — Рыцарь отказывался чувствовать подвох, да и чего бояться? — со стариком-то он справится и без своей защиты, голыми руками может придушить, если потребуется. Сняв броню, он начал спускаться в темный сырой подвал. — Спускайся, а я подам тебе факел, как слезешь.

— Как скажешь, отец. — Спустившись вниз, Титус понял, что довольный старик не спешил подавать ему факел, а в нос почти сразу же ударил запах крови. Вполне логично было думать, что здесь хранится мясо, где-то ведь оно должно быть. Да и на столе были в основном мясные блюда. — Эй, я ничего тут не вижу, подайте мне факел.

— Чудно. — Засмеялся старик, он поспешно скинул факел и захлопнул железную крышку погреба. Небольшое сырое подземное помещение озарилось тусклым светом — теперь Титус смог разглядеть расчлененные трупы, деревянный стол, с лежащей на нем отрубленной ногой, горы костей, на которых зачем-то были сделаны засечки. Ужас охватил тело и разум, но силы воли хватило, чтобы дрожащей рукой поднять факел, пока он не погас, лежа на земляном полу, влажном от крови.

— Эй! — Выкрикнул Титус, пытаясь забраться наверх, но попытки открыть люк были тщетны. От любого удара с крышки осыпалась ржавчина, но она никак не поддавалась.

Около получаса рыцарь безуспешно бился об люк, который даже не пошатнулся — конструкция была крепка, наверное, укреплена сталью. Слегка придя в себя и выбившись из сил, Титус осторожно спустился вниз, после чего неожиданно для себя увидел знакомое лицо. Это был Кроули, тот самый предатель Ордена, который ныне лежал среди покойников — запах стоял не на зависть. Подбежав к нему и рухнув на колени, рыцарь стал обыскивать тело, пытаясь обнаружить украденный артефакт, причитая при том.

— Вот ты где, Кроули. Где монета, а? Выродок, я лишь сожалею, что сам тебя не прибил.

— Ему уже все равно. — Прошептал кто-то, прикованный к стене цепью, рыцарь заметил его раньше, но и подумать не мог, что он жив. У незнакомца не было одной ноги, культя перемотана окровавленным бинтом и чем-то, похожим на сухожилие, которое исполняло функцию жгута. — Я смотрю, седой, ты будто покойника увидел.

— Выживший? — Удивился рыцарь.

— Да, но вот ноги не чувствую. — Он кивком указал на стол, на котором красовалась посиневшая конечность, словно экспонат чудовищного музея. — Больные сволочи, отрезали мне ногу, но я уверен, скоро их самих на фарш пустят. — Последние силы этот человек тратил на шутки, что вызывало удивление рыцаря.

— Ты еще шутишь в таком положении? — Присев рядом, Титус, тяжело дыша, стал осматривать раненого, его увечья, цепь, к которой был он прикован, страшную рану, но ничем помочь не мог, что просто сводило его с ума. — Откуда уверенность в том, что эти изверги поплатятся за содеянное зло? Это у тебя символ Легиона на шее, ведь так? Раньше увидеть вашего брата было редкостью.