Семейка (СИ) - Ульяна Каршева

правильно. Но с той же, каждой следующей ночью ей становилось всё страшнее. И она уже не пряталась. Теперь сны начинались с того, что она брела по узким тропинкам, которые ещё и разглядеть надо. Ведь в том лесу тропы нехоженые и постепенно зарастали высокими травами и зарослями деревцев, да ещё света здесь никогда не было. И всё чаще застаивались хмурые сумерки…

За три последние ночи она разглядела, кто её преследует.

В очередной раз обернувшись, женщина поняла, что сегодня надо прятаться.

По тропе за нею катились ярко-красные шарики. Сначала она не поняла, почему они за ней катятся. Забежав за необъятный ствол чёрного дерева, она, привычно по другим снам, высунулась посмотреть на тропу. Шарики катились, изредка пропадая в зарослях, а потом снова появляясь. Заметила странный свет — он не освещал ни травы, ни землю. Но вызывал впечатление… опасности.

И она оттолкнулась от коры дерева и помчалась дальше.

Где-то глубоко внутри она понимала, что не надо бы бежать по той же тропе; что эти шарики-глаза (поняла, что глаза, как-то инстинктивно) именно потому преследуют её, что она не сходит с тропы. Но сходить боялась: а вдруг потом вообще заплутает? А тропа — надежда, что выведет её в место, где станет безопасно…

Ночь назад Лизонька догадалась, что просто бежать — от красных глаз не оторваться. И она бросилась по тропе опрометью — лишь бы не догнали. Лишь раз остановилась отдышаться — и оглянуться. Сердце зашлось от страха: не сбавляя скорости, за нею мчались махонькие шерстисто-серые мешки с глазами! Размером в ладошку!

Но как их много…

Так и не отдышавшись, женщина рванула вперёд, едва удерживая слёзы… и понимание безнадёги! Оно разрасталось в груди, больно давило на сердце. Лизонька бежала, чувствуя, как заплетаются уставшие ноги. И, не оглядываясь, знала, что мешки с глазами уверенно догоняют её.

Утром она вскочила сесть на постели, быстро-быстро дыша и держась за сердце. Успокоилась не сразу, но успокоилась. Когда сходила в ванную комнатушку своего с родителями этажа, когда причесалась и переоделась из пижамы в обычную дневную одежду, а потом и вовсе с удовольствием позавтракала. И даже происшествие с дальней родственницей, девочкой, которую откуда-то привезла бабушка, Ангелика Феодоровна, не задело её слишком сильно. Как показалось смешным и происшествие с нею самой и Аделаидой, которая предложила сбегать и напугать Игоря с той же девицей. Те, кажется, чуть ли не свидание устроили у края сада.

Сон забылся, а с ним пришло спокойствие.

Но вечером, приготовив ко сну постель, Лизонька, уже переодетая в пижаму, вдруг встала перед кроватью, опустив руки. Сон вспомнился мгновенно — во всех красках и переживаниях. И она не заметила, как затряслись руки — сначала чувствительной дрожью, а когда взглянула на них — они уже ходили ходуном.

Женщина с сомнением посмотрела на прикроватную тумбочку. На небольшой столешнице лежали лекарства — в том числе и те, что помогают со сном. Принять?

Лизонька знала, что она не слишком умна. Не надо было встречаться с бабушкой, которая временами смотрела на неё с сожалением, чтобы понять, что именно Ангелика Феодоровна думает о ней. О своей недалёкости она слышала и от родителей, которые сетовали на её судьбу, приведшую дочь назад, в их квартиру — после продажи собственной квартиры, тоже дедова наследства. Она-то рассказала им, что каждую ночь за последний месяц видела сон, в котором убегала по городским улицам от чего-то страшного — чего вспомнить теперь не могла…

А потом то самое страшное появилось и в квартире родителей. И уже все трое начали видеть ужасающие сновидения…

Сейчас она пыталась соизмерять некоторые события настоящего и будущего: острый страх из-за последних, ярко вспоминаемых снов покалывал мурашками… Спать хотелось. Любила она это дело.

Но… А если она выпьет лекарство и уснёт так, что не сумеет проснуться, если во сне что-то произойдёт такое ужасное?.. Она смотрела на чистую подушку, на одеяло, край которого уже был откинут, и покусывала губу. Сонное состояние, которое она так любила недавно, постепенно пропадало, и во весь рост вставал вопрос: а если начнётся бессонница? Редко, но и такое с Лизонькой бывало.

Внутренне она заметалась, боясь и того и другого…

Наконец сообразила. Взяла чашку, которая всегда стояла на тумбочке, чтобы запивать лекарства, и побежала в гостиную. Там всегда оставался чайник с тёплой водой для чая — для тех, кто среди ночи проснётся, мучимый жаждой.

Тёплая вода всегда успокаивала.

И Лизонька доверчиво к ней подумала: а если она выпьет воду, то, может, не только заснёт, но и увидит обычный, нестрашный сон? Ведь вода заставит её задремать…

Дело сделано. Вода в чайнике и впрямь оказалась достаточно тёплой. Правда, выпила её Лизонька не мелкими глоточками, как предполагается, когда человек использует её для засыпания, а залпом. Впрочем, приём воды в любом случае и ни на что не повлиял бы… И вернулась в свою спальню.

Стараясь не думать о том, что ждёт её, заснувшую, женщина легла, с удовольствием, растянувшись на постели. Прохладное одеяло вскоре согрелось, и от уютного тепла Лизонька заснула мгновенно.

…Она стояла за деревом и тщетно старалась высмотреть на тропе красные шарики.

И завизжала, когда что-то ткнулось в её голые ноги.

Подпрыгнула от неожиданности и быстро попятилась. Красные шарики остались на месте, но она чувствовала их желание броситься на неё снова. Правда, пока что они мерцали на месте, как будто чего-то ожидали. Лизонька хотела снова побежать, но внезапно обнаружила, что ноги прилипли к земле. Хуже того — они начали постепенно уходить в землю! Как будто женщина стояла не на тропе, а на топком болоте!

Она плакала и пыталась вытащить ноги из неожиданно вязкой трясины, она даже хотела упасть в сторону и ползти! Но положение ног в гнилостной плотной жидкости не позволяло делать какие-либо движения — в болото Лизоньку затянуло уже выше колена.

А серые шерстистые мешки с ярко-красными глазами медленно окружали. И в этой медлительности ей чудилась издёвка тех, кто уверен: она больше никогда не проснётся!

Сердце ударило так болезненно, что Лизонька проснулась-таки.

Но спальню-комнатушку не узнала.

Выпрыгнув из постели, она некоторое время громко и с неприличным хрипом (помнила стороной) втягивала ртом воздух, которого не хватало, а потом машинально взглянула на подушку и с коротким визгом попятилась к двери, машинально стащив со стула кофту, в которой спала, если в комнате казалось слишком холодно.

Из-под подушки на неё блестели багровые глаза.

Почему… багровые? Не красные?