Поцелуй герцога - Элоиза Джеймс

Оливия коснулась руки Джорджианы, крепко сжимавшей хрупкую чашку из английского фарфора.

— Она сейчас треснет.

Джорджиана молча опустила глаза и отставила чашку в сторону.

— Скажи, что не так? Знаешь, я ведь не все время дурачилась с Джастином. Я следила за вами со Сконсом, и, кажется, вы вели оживленную беседу о науке. О природе света, верно?

Джорджиана подняла взгляд.

— Это было изумительно, — ответила она и снова замолчала.

— Что ж, у вас есть нечто общее, — продолжала Оливия. — Совпадение интересов поможет укрепить брак и внести в совместную жизнь оживление. Посмотри хотя бы на наших родителей.

— А что с ними?

— У них всегда была одна общая страсть: превратить обеих дочерей в настоящих герцогинь. Не скажу, что им это удалось в моем случае, но из тебя они сделали образец прекрасного воспитания. Когда ты выйдешь замуж за Сконса, у родителей появится сразу две дочери-герцогини. Думаю, это оправдывает любые принесенные ими жертвы.

Джорджиана кивнула:

— Согласна. Кажется, меня всегда будут интересовать научные и математические изыскания его светлости. И он, видимо, заинтересовался моими мыслями относительно химии. И не просто из вежливости.

— У меня такое впечатление, что Сконс не способен притворяться, — заметила Оливия.

— Значит, мои настойки его действительно интересуют. Он даже сказал, что приготовил бы для своего главного садовника мазь от артрита, если бы я дала ему рецепт. Полагаю, этот человек очень страдает после стольких лет, проведенных в сырости.

— Замечательно! — воскликнула Оливия. Получилось не очень искренне. — Прекрасно! И ты больше других этого заслуживаешь, Джорджи. Почему бы тебе просто не махнуть рукой на свою глупую сестру и не болтать с красивым герцогом?

— Ты считаешь его красивым?

Оливия не сразу нашлась, что ответить.

— Несомненно. Думаю, он… — Она прикусила язык. Не хотелось говорить сестре, что она и представить себе не могла мужчину настолько красивого. — Он выглядит вполне достойно.

— А тебе не кажется, что у него странные волосы?

— Нет. — Оливия вспомнила, как шелковистые пряди скользили меж ее пальцев, черно-белые, словно две противоположности, тьма и свет, добро и зло, искушение и сдержанность. Но в основном искушение.

— А мне кажется. Думаешь, если бы я сама приготовила краску, он бы позволил мне их покрасить? Оливия, помнишь ту зебру, что мы видели на передвижной ярмарке? Сконс мне ее напоминает.

— Да, помню, но только герцог совершенно не похож на зебру. Нет, он никогда не станет красить волосы. Не думаю, что он из тех мужчин, кто полагается на уловки. Или даже слышал о них. — Оливия и сама не знала, почему так в этом уверена.

— Я так и не думала.

— Но что же не так? — снова спросила Оливия. — Мне кажется, все идет отлично, Джорджи. Твои шансы на успех в пять раз выше, чем у бедняжки Алтеи. Служанка была права, назвав ее цыпленком. Вряд ли мать Сконса выберет ее.

— Престарелым дамам я всегда нравлюсь. — По голосу Джорджианы было понятно, что она не считает это преимуществом.

— И ты нравишься герцогу. — Оливия заставила себя не сжимать зубы. Кажется, в последнее время она только этим и занималась. — Ваш брак будет заключен на небесах. Только подумай, как будут счастливы мама с папой.

— Ты, правда, так считаешь? — У Джорджианы было слишком несчастное лицо для женщины, которая вот-вот обручится с герцогом. — Когда мы об этом говорим, все кажется возможным, но за ужином я так рассердилась на тебя.

— За что? Не могу этого понять, Джорджи, милая. По сравнению с тобой я всегда была бесцеремонной дурой, хотя обещаю с сегодняшнего дня вести себя высокомерно, как все в этой семье. Зачем ты вообще смотрела на нас с Джастином?

— Потому что он тоже смотрел.

Оливия откашлялась.

— Он — это герцог?

— Да. — Джорджиана нервно сжимала пальцы. — Когда ты смеешься, он смотрит на тебя. Каждый раз. Я не могла не заметить.

— Прости, Джорджи. Наверное, это все мой глупый безудержный смех, как говорит мама. Он ее тоже раздражал. Завтра я буду вести себя лучше, обещаю. — Оливию охватил стыд, но она к этому уже привыкла. — Я не знала, что вызвала у всех такой ужас.

— Ты не понимаешь. — Джорджиана смотрела на свои сплетенные пальцы. — Ты сидишь в конце стола, но мы все смотрим на тебя. Я чувствовала себя бумажной куклой.

Оливия нахмурилась.

— О чем ты?

— Бледная. — Джорджиана замолчала, а потом добавила. — Хрупкая и бессильная.

— Но это же нелепо! Скажи, что ты хочешь от меня, и я это сделаю. Мне нельзя шутить. Что еще я делаю не так?

— Ты меня не понимаешь. Когда ты смеешься, смеются все.

— Ты, наверное, сошла с ума. Когда это ты видела, чтобы герцогиня улыбнулась, не говоря уже о смехе? А что до твоего герцога, то у Сконса может быть много достоинств, но только вот чувство юмора к ним не относится.

Джорджиана покачала головой.

— Герцог умеет смеяться. Просто он довольно сдержан. Но когда смеешься ты, я вижу, как меняется его взгляд.

— Чушь, — спокойно возразила Оливия, притворившись, будто она этого сама не заметила.

Джорджиана потянула ее за прядь волос.

— У тебя прекрасный смех, Оливия. Когда я смотрела на маму с папой, мне всегда становилось грустно. Они были так поглощены воспитанием из тебя герцогини, что никогда не смеялись вместе с тобой.

На глазах Оливии выступили слезы.

— Джорджи, никогда не слышала от тебя ничего более приятного.

— В твоем смехе столько радости. Именно по этой причине Сконс очарован тобой.

Оливия ощутила сожаление. Она поднялась на ноги и налила себе чай. Ее руки чуть заметно дрожали.

— Это неправда, Джорджи. Ты не должна говорить таких глупостей. Я хохотала, как гиена, и бедняга, наверное, не слышал собственных слов. — Оливия рассеянно положила в чашку три ложки сахара.

— Мужчин не интересуют грубые шутки, Джорджи.

— Наверное. Но всем видно, что ты ему нравишься.

— Я громкая толстая женщина, обрученная с другим человеком, — спокойно ответила Оливия. — Ты неправильно истолковала его внимание, потому что любишь меня.

— Ты не толстая! Ты как персик, помнишь, я тебе говорила?

— Мне все равно. Ты прекрасна и стройна, а я нет. Но Руперту это безразлично.

Джорджиана собралась было спорить, но Оливия подняла руку.

— Твоя фантазия слишком разыгралась оттого, что герцог пару раз глянул в мою сторону. С этой минуты я буду вести себя невероятно заносчиво и напыщенно, так что аристократический дух за нашим столом ничто не потревожит.