Никитинский альманах. Фантастика. XXI век. Выпуск №1 - Юрий Никитин

Вспомни, как нас гоняли в свое время! — Все отлично помню, поэтому и съел. — Слишком ты правильный, дорогой! Стукач, наверное? — бросил Дмитрию Абдурашид. — Просто, не терплю уголовщины. И кликухи мне блатные тоже надоели. — Вот из таких и вырастают рвачи типа Лопатина! — похлопал его по плечу Абдурашид. Дмитрий не стал спорить с «дедом», как бы подчинившись незримой иерархической лестнице. Он промолчал, хотя внутри уже закипало, но год в армии научил его сдерживать эмоции. К чему радовать этих гоблинов? Не дождавшись ответа, враг решил подойти с иной стороны. — А что, — осведомился Абу у Демы с Киреичем, — он и в части такой же неразговорчивый? Те хитровато улыбнулись. «А, сволочи! Боитесь при мне!

Мало ли что случится?…Гоблины!

Вонючие грязные гоблины!..Хорошо, что дембель неизбежен, как крах империализма!» — заметил про себя Дмитрий. — Слушай сюда, парень! Будешь выступать — мы тебя не переведем! Пажа посвящали в рыцари, даруя ему шпоры и опуская меч на плечо.

Старослужащие по негласному неуставному закону раз в полгода переводили своих младших сослуживцев с одной ступени армейской феодальной лестницы на другую.

«Дух» превращался в «молодого» или «гуся», выдержав десяток ударов пряжкой по спине. Затем — в «черпака», тогда разрешалось ослабить ремень и расстегнуть верхний крючок гимнастерки. «Черпак» в ночь за полгода до приказа становился «дедом» и сам вершил торжественный ритуал посвящения. Но даже ему не дозволялось того, что мог вытворять после Приказа «дембель». — Ты понял? — настаивал Абу. — Гм… Можешь считать, что я испугался, если это так существенно, произнес Дмитрий и в упор посмотрел на мерзавца. С каким бы наслаждением он свернул эту ненавистную шею. «Гоблин! Я тебя не боюсь! Это ты должен меня опасаться!» — Дмитрий представил, как невидимая властная рука тянет свои пальцы к заветной цели, как они сжимаются все сильнее и сильнее… При этом у него и в самом деле нервно задрожала кисть, и он спрятал ее под стол. Абдурашид с синим лицом повалился на плитки. Он задыхался, тщетно пытаясь избавиться от беспредельно разросшегося языка. В глазах рябило. Грудь судорожно сжималась. Тело не слушалось.

Последнее, что он увидел- так это дежурный по столовой, который бежал к нему через весь зал, опрокидывая стулья. — Когда я ем — я глух и нем! — прошептал Дмитрий, склонившись над гоблином. — Что с ним? — спросил Лопатин. — Наверное, подавился, товарищ сержант! — предположил Киреич, не подозревая, что не далек от истины. — Уводи своих! — тихо, но внятно сказал офицер Лопатину. — Посуду на край столов! Встать!

Строиться на улице! — взводный степенно направился к выходу. Справа и слева его обгоняли, закончив трапезу, солдаты. Они любопытно поглядывали на скорчившегося Абдурашида, который уже не производил впечатление грозного «деда».

— Становись…! — сержант высек подковой искру, обернулся к строю. Подтянули ремешки! Застегнули крючки и верхние пуговицы!.. В частях у вас, должно быть, другие порядки? — продолжил Лопатин, выволакивая Киреича за болтающуюся пряжку из последней шеренги. — Но здесь вы в гостях. Так что, будьте добры, по уставу!

Он опустил слоистый кожаный ремень «жертвы» на асфальт и каблуком придал дугообразной бляхе выпрямленную форму. — Чмо! — сквозь зубы выругался маленький, гаденький, узкоглазый Киреич. — Вы что-то сказали, товарищ рядовой?… Встать в строй! — козырнул Лопатин. — Есть, «встать в строй»! — угрюмо согласился посрамленный. Еще бы он попробовал не согласиться, когда за Лопатиным Устав, и что самое неприятное — блатное неписаное право «дембеля». — Рравнясь! …Смирно!..Нале-во! И зашагали! С песней зашагали… Про пламенный мотор вместо сердца, про цвет нации, что отбывает срок в авиации. — Четче шаг! — Эй, длинный!

Не беги, как страус! — пнул Дмитрия сзади Киреич. — А ты поспевай, короткий! — отозвался он и судорожно стиснул пальцы невидимой ладони. — Рряз! Рряз! Рряз… два… три…! В ржавую канализационную трубу заползала помешанная беременная сука.

*Я намеренно использовал жаргонные слова, иначе этот рассказ стал бы похожим на фельетон.

Гоблин — при всеобщем увлечении Толкиеном это слово вряд ли нуждается в пояснении. Злое, страшное существо из мира, враждебного человеку; дух общее обозначение солдат самого младшего призыва в частях Советской армии в 80-х годах 20-го столетия («шуршать, как дух»); чмо, чмошник — наиболее универсальное ругательство солдатского жаргона; черпак — военнослужащий, отслуживший год; другой курс пройдут — новобранец, попав в часть, подвергается во время «курсов молодого бойца» наибольшим унижениям со стороны старослужащих, которые всецело подчиняют его зэковским законам и ломают волю к сопротивлению; дед — военнослужащий, прослуживший полтора года; дембель — солдат, приказ об увольнении которого уже подписан; стукач — доносчик, рвач — энтузиаст.

(1988)

Баллады. Песни. Стихи

Дмитрий Гаврилов

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Ольге Куликовой

Ночь и Тьма всему начало,Гаснут фонари…Ты сегодня так устала,Но теперь — усни!Сумрак…В горнице прохлада…Часа нет милей!Ни о чем грустить не надоУтро — мудреней.О стекло, чуть слышно, бьетсяГлупый мотылек…Все хорошее вернется,Только путь далек…По тропе ступая Млечной,Ты за мной след в след,Вновь познаешь скоротечностьМилых детских лет…В мягкой маминой подушкеВолос утопи,Это верная подружка,Так что, крепко спи!И тебе приснится вскореПолон лес берез…,И ромашковое поле…,И белесый плес…И нахлынет запах дыма,Ветром принесен…Папа, мама молодыеЖаль, что это сон!Они твой не слышат голос…»Баюшки-баю!Колыбельную для Оли Тихо я пою…

(1993)

«КОЛЫБЕЛЬНАЯ».

Слова, мелодия — Д.Гаврилов, интерпретация — Анатолий Гаврилов «КОЛЫБЕЛЬНАЯ», h moll.

Слова, мелодия — Д.Гаврилов, интерпретация — Ирина Литвак.