Легенды первых лиц СССР - Алексей Богомолов

Но потом история эта получила продолжение. Прошло несколько месяцев, и мой начальник говорит: «Не понимаю, что происходит. Тогда тебя генерал вызывал, понятно почему, а сейчас-то зачем? Иди на ковёр!» Я иду снова к генералу, представляюсь: «Старший лейтенант Кузнецов!» Он мне: «Уже старший лейтенант? Помнишь, ты мне рассказывал о том случае? Ты мне всё рассказал?» Я отвечаю, что всё именно так и происходило. И спрашиваю, какая теперь возникла проблема. А он мне сообщает, что ровно через девять месяцев после визита в Москву дочка премьера родила сына. Я ему отвечаю: «Это не я!» Ну уж теперь, думал, история завершается. И снова ошибся, правда, отголоски моих приключений донеслись до меня через четверть века.

Когда я уже работал у президента Ельцина и мы собирались с визитом в Японию, я участвовал во встрече с японским послом и работниками посольства по подготовке нашей поездки. А когда мы разговорились с послом, я упомянул о том, что в своё время работал с дочкой премьера Танаки. Он посмотрел на меня, что-то у него, видимо в голове шевельнулось. Он спрашивает меня: «Вы хорошо помните тот случай? С кем вы подходили к комнате дочери премьера?» Отвечаю: «Начальник охраны, переводчик и я». А он смеётся: «Вот я и был тогда этим переводчиком…»

Когда мы прилетели с визитом в Японию (а посол там тоже был), я от него узнал, что Макико Танака — член парламента, даже лидер какой-то фракции. И попросил ей привет передать. Он обещал. Да, кстати, потом она ещё была и министром иностранных дел Японии. Вот с такого эпизода началась моя самостоятельная работа…

Интересный случай был, когда Москва боролась за то, чтобы провести Олимпийские игры 1980 года. К нам тогда приезжал князь Лихтенштейна с супругой. Он как член Международного олимпийского комитета имел, естественно, там голос, но, кроме того, был и очень влиятельным человеком в олимпийском движении вообще. Делегация была в интересном составе: три человека — князь, его супруга и директор кабинета. Никакой охраны, обслуживающего персонала, дипломатов, других сопровождающих.

Наш генерал вызвал меня перед этим визитом и дал, что называется, вводную. «Насчёт личной охраны у меня сомнений нет, — сказал начальник, — с этим вы справитесь, но я хочу отметить то, что княгиня носит драгоценности на сумму в несколько миллионов долларов. Поэтому обращайте на них особое внимание. Если что-то где-то пропадёт, а драгоценности уникальные, фамильные, то расплачиваться придётся нашему государству». В результате, когда опекаемая нами дама появлялась на мероприятиях, мы всё время смотрели на неё и проверяли: на месте ли колье, серьги, кольца. Думаю, ей даже льстило такое усиленное внимание различных молодых людей в строгих костюмах и галстуках. А драгоценности так блестели и были настолько красивыми, что любому становилось ясно: вещи исключительной ценности. И всё осталось в целости и сохранности.

Любопытный случай произошёл во время визита в нашу страну Муаммара Каддафи. Я работал с ним дважды, причём в первый раз был начальником охраны его супруги. Это был конец года. Женщина она своеобразная, и у неё тоже была своя программа. А в неё входило посещение магазина «Берёзка». Сейчас многие не знают, что это такое, а в 1970-1980-е годы эти заведения, и главное, возможность что-то покупать в них были пределом мечтаний многих советских граждан. Продавали в них вещи очень хорошие, как наши, так и импортные, но на иностранную валюту или так называемые «чеки торга». Была, кстати, и продуктовая «Берёзка» на Большой Дорогомиловской улице, где продавались не только водка и икра, но и виски, французское шампанское, швейцарский шоколад и прочие изыски. А основными посетителями, конечно, были иностранные дипломаты, аккредитованные в Москве, туристы, а также наши граждане, работавшие в зарубежных странах и получавшие часть заработной платы в чеках. Нравилось бывать в этих магазинах и жёнам руководителей зарубежных государств.

Супруга лидера ливийской революции Сафия очень любила покупать всякие сувениры и как-то зашла в «Берёзку» около Новодевичьего монастыря. Она подошла к висящим на плечиках норковым шубам, померила несколько и говорит: «Я беру». Её спрашивают: «Что именно?» А она отвечает: «Вот этот ряд». Подходим к витрине с ювелирными украшениями. Она померила цепочку, взглянула на кольца и говорит: «Беру». Её опять спрашивают: «Цепочку?» А она: «Нет, вот этот лоток».

Тут уж пришлось собрать всех продавцов, чтобы они оперативно выписывали чеки на каждую вещь. А поскольку сумма была немаленькая, я спрашиваю переводчика: «А деньги-то у неё с собой есть?» Переводчик показывает мне на её телохранителя-мулата, у которого к руке был пристёгнут чемоданчик, и говорит: «Вот там — много денег». И действительно, когда тот, рассчитываясь, открыл кейс, то там слева лежали пачки стодолларовых купюр, а справа — пачки английских двадцатифунтовых банкнот. Вот тогда я впервые увидел, что такое «много денег».

Когда к нам в 1981 году ещё раз приезжал Каддафи, я работал не с его супругой, а с ним самим. И нам было объявлено, что он пойдёт в мечеть на проспекте Мира, чтобы помолиться с верующими. Я пошёл на молитву вместе с ним один. Снял, как и положено, обувь. Остальная охрана и руководство стояли у стен, а потом происходит следующее: муфтий начинает читать молитву, и все падают на колени и начинают бить лбом в землю. И здесь мне делать нечего: не стоять же одному посреди толпы. Пришлось встать на колени и головой в пол… Мои товарищи у стен даже улыбаться начали, когда увидели это. А мне-тo не до смеха… Хорошо, что меня заранее предупредили, что выделяться нельзя. Так что я вместе с лидером ливийской революции в мечети бил челом…

Когда готовятся такие визиты, очень много работы лежит на протокольной службе. Нам рассказывали обо всех нюансах, особенностях стран. Готовили нас, конечно, с обязательным соблюдением протокола. Когда я работал с президентом Ельциным, то у нас своего рода занятия организовывал руководитель протокола Владимир Николаевич Шевченко. Иногда сам их проводил, иногда это делали его сотрудники. Нас ведь время от времени приглашали за основной стол на приёмах, поэтому нужно было досконально знать правила поведения за столом, пользования приборами и прочие тонкости этикета.

Очень многое в нашей работе зависит от знания национальных особенностей, порядков, традиций. Мусульманская страна — это одно, европейская — другое, а Монголия — вообще отдельная история. Когда я начал работать с монголами и нужно было решить какой-то вопрос, я действовал, как принято у нас: встречался с начальником охраны и поднимал перед ним проблему. Говорил, что нужно сделать, что решить, что подготовить. И у меня не получалось поначалу. Вроде бы он соглашается, кивает, а вопрос не решается. Потом один из ответственных сотрудников аппарата ЦК КПСС, который курировал отношения с Монголией, мне подсказал: «Владимир Александрович, с ними торопиться не надо. У них очень своеобразное миропонимание. Встретившись с монгольским чиновником, не нужно сразу говорить о насущных проблемах. Для начала желательно спросить о здоровье, поговорить об общих делах, спросить об успехах по службе, поинтересоваться, как семья поживает. Немножко побеседовать о политике, о международном положении, а уже потом, в самом конце беседы, поставить тот вопрос, который нужно обсуждать серьёзно. А если вы сразу будете брать быка за рога, никакого нормального делового контакта не ждите. Они к этому не привыкли». Как говорится, «Восток — дело тонкое…».