Метод галактической агрессии - Алексей Аникин

все еще работали и производили «Амброзию», не смотря на транслируемый пропагандой Империи Терра утверждение, что с порочной практикой покончено раз и навсегда. Но эта пропаганда, как и прочие движения в сторону запрета «Амброзии», были делом рук исключительно Мудрого Камуи. Он, пользуясь своей прежней властью, мог ограничить применение биореакторов, но не сам порок. Элиты, особенно после его смерти, нисколько не стеснялись продолжать практиковать переработку живых людей в волшебное вещество. Хотя явление не носило массового характера, как те же 200 лет назад, когда налаженная система работорговли и переработки людей шла потоком, в строжайшей секретности производя тысячи доз каждый стандартный год. После мер Камуи все это снизилось практически до нуля, биореакторы использовались только в качестве реализации безнравственных развлечений самих элит — дело было в том, что качество доз «Амброзии» различалось между собой. Нет, свойства на физическом и ментальном уровне они давали одинаково, но на уровне восприятия — существенно различались. Вещество, полученное из обычных людей, при применении доставляло неприятные ощущения, иногда было даже болезненным, как при приеме обычных бодификаторов. А вот вещество, изготовленное из псиоников — всегда доставляло наслаждение. И чем сильнее был дар псионика, тем более яркими и приятными были эти ощущения. Обладающие безграничной властью и возможностями, и развращенные ими, элиты принимали такие дозы ради собственного кайфа, а не по необходимости. При новом порядке этому весьма способствовало полу-рабское положение псиоников в Новой Империи, согласно которому, любого псионика можно было привлечь за мятежные настроения. А реальны они были или вымышлены, не имело никакого значения — за них никто не беспокоился, терране-обыватели, благодаря восстанию Веги и последующей пропаганде внутри Империи, нисколько не жалели их, а в основном презирали и боялись.

Безусловно, это был порок. Но это был контролируемый порок. Мудрый Камуи закрывал на это глаза, поскольку умело манипулировал низменными склонностями других элит себе на выгоду. Он вообще был очень хитер и умудрялся держать всех бессмертных на коротком поводке, не смотря на огромные их возможности и силу, при всем при этом внешне вполне успешно отыгрывая доброжелательного и скромного руководителя. Эта способность поражала Ханзо, ведь Камуи не обладал никакими псионными дарами, его власть держалась исключительно на его навыках эффективно мыслить и принимать верные решения в нужное время. Имея в своем распоряжении только человеческий разум и железную волю, Мудрый Камуи смог удержать в равновесии разношерстную и порочную кучку элит с полубожетсвенными возможностями в рамках контроля. И одним из методов такого контроля как раз и была оставленная им возможность удовлетворять свои мелкие прихоти, насколько они бы не были аморальными или омерзительными.

Впрочем, биореакторы могли использоваться еще для многих других вещей, не только для изготовления «Амброзии». Ханзо прекрасно знал, что в этих капсулах можно произвести, например, любого вида бодификацию, насколько хватало воображения. Он был достаточно осведомлен, что многие из элит создают из смертных этаких химер, изменяя внешний вид до неузнаваемости, а так же изменяя сознание с помощью дара контроля или древних эхо-трансляторов. Любой из элит мог создать себе живую смертную игрушку любого вида и с любым состоянием сознания. И элиты часто пользовались этим — настоящее секс-рабство и смерть-рабство в самых невообразимых и извращенных его проявлениях процветало именно в городах-эдемах, а вовсе не в пиратской Бездне.

Большая часть элит реально погрязла во всех этих вещах, получив невообразимую силу и власть, они в итоге скатились в яму потакания своим самым низменным желаниям, используя огромные ресурсы городов-эдемов исключительно для себя. Многие — но не все. Остальная часть пыталась активно лезть в политику, решать судьбы всего человечества. И от таких было гораздо больше проблем, чем от тех, кто предавался самому чудовищному гедонизму. Как раз одним из подобных активистов был и сам Ханзо, и он как никто другой понимал, чем может грозить несдерживаемая деятельность всемогущих элит, если ее не ограничивать. Камуи это удавалось, но теперь его нет — что для Ханзо Просветленного имело свои плюсы и минусы. Плюсов, он считал, больше. В основном они выражались в том, что теперь он наконец стал номером один среди всех элит и никто не стоял у него над душой и не стремился обрубить все его движения на корню. Хотя, с этой свободой действий, после смерти Камуи, Ханзо получил некоторое количество таких же как он, жаждущих проявить себя конкурентов среди бессмертных — но он считал, что с ними он вполне в силах справиться.

Ведь теперь он лучший из лучших среди элит, да и вообще среди всех людей.

Гордый от этих мыслей, Ханзо Просветленный самодовольно ухмылялся про себя, сам не замечая этого.

Лучший из лучших!

Раньше таким человеком был Величайший Итсура, несколько сотен лет являя собой безупречный пример величия и мощи, сияющий символ всего и вся. Идеал для смертных и непререкаемый авторитет для элит. Но это была только внешняя сторона. Величайший Итсура, вне всяких сомнений, был самым могущественным человеческим существом, самым долгоживущим, с множеством псионных даров, не было такого, что он бы не умел и чего бы не мог совершить. Кажется, он сам считал себя истинным героем всей человеческой расы, и вел себя согласно своей роли. Постоянно совершал бесчисленные подвиги, сокрушал великие опасности, готовил великие проекты, ввязывался в невероятные авантюры, даже собрал армию человечества в судьбоносном противостоянии с «Другими» в Битве Судного Дня. Только он один был способен на такое, и только ему бы доверились и только за ним бы пошли. Этот яркий героический образ, эта сверкающая роль — это было лишь то, чем он хотел казаться для всех остальных.

Но мало кто знал обратную сторону величия Итсуры.

Кроме этих внешних признаков и свершений, слишком уж идеализированных среди людей, Ханзо знал Итсуру как совершенно своевольного и эгоистичного человека. Этот элита мнил себя не меньше, чем героем из героев — что дико бесило самого Ханзо, потому что он не считал его таким, и еще потому что в его тени он сам всегда оставался никем, всего лишь одним из многих безымянных, хоть и бессмертных. А ведь Просветленный Ханзо представлял себя не хуже Итсуры ни в чем. Пусть у Величайшего было множество псионных даров — но это было не больше, чем везением, глупой случайностью, слепо распределившей свои дары кому попало без всякой справедливости. Да, ему выпало судьбой так, что при первом приеме «Амброзии» дары расцвели в