Друиды - Морган Лливелин

— Придется, — ответил я. — Нельзя показывать, что он главный в отряде, это привлечет к нему лишнее внимание.

Ханес Говорун услышал мои слова и напыщенно произнес:

— Люди не могут не заметить Верцингеторикса, солнце арвернов!

— А ты лучше бы помолчал, — раздраженно оборвал я его. — По крайней мере, до тех пор, пока не окажемся на землях какого-то другого племени, иначе рискуешь погасить раньше времени это самое солнце арвернов!

Мы шли на юг. По пути посещали рощи друидов, но подолгу не задерживались ни в одной. Нашей настоящей целью была Провинция, и я спешил добраться туда, выполняя поручение Менуа; но мне и самому хотелось посмотреть, что это за место такое, о котором рассказывали всякое.

Пока мы не покинули земли арвернов, я не мог избавиться от неприятных ощущений, словно разлитых в воздухе. В разговорах встречных то и дело мелькали имена Кельтилла и Потомара. Многие ждали войны внутри племени. Но дальше разговоров дело не шло. Некоторые горлопаны, подогретые вином, готовы были хоть сейчас в драку, но без вождя, или хотя бы претендента на трон короля, разговоры быстро стихали и скоро должны были улечься совсем. Кельтам не свойственно тлеть, если мы не взрываемся сразу, пламя вскоре гаснет. А сейчас пламя шагало рядом со мной и ни о чем таком, похоже, не помышляло.

Стояла очень теплая даже для этого времени погода. Тепло всегда заставляет бурлить жизненные соки, а мы все были молоды. Естественно, на ходу мы говорили о женщинах. Опытный Рикс обожал эту тему. Ханес Говорун украшал разговоры своими витиеватыми воспоминаниями, по большей части, конечно, вымышленными. Барок отмалчивался. Слуге женщины заказаны, во всяком случае, пока не отработает долг. Тарвос, по обыкновению, выглядел невозмутимым.

Я думал о целительнице и о Бриге. Но если о Сулис я вспоминал вслух, как тут было не похвастаться, к тому же все, кроме Ханеса, знали, о ком речь, то о Бриге не говорил никогда. Но лежа ночами, завернувшись в плащ, я частенько видел ее глазами своего духа. Ох, и долго еще до Самайна! Беспокоило то, что за это время кто-нибудь непременно захочет ее... Я старался отогнать подобные мысли, но они возвращались.

Опять же по молодости иногда мы вели себя по-дурацки: толкались, кричали, подначивали друг друга. Мул смотрел на нас устало и снисходительно. Однажды, когда мы уже устраивались на отдых, Рикс отозвал меня в сторону и предложил немного пройтись. Он начал разговор неожиданно резко, словно долго копил в себе напряжение.

— Мы с отцом поссорились незадолго до его гибели, — угрюмо промолвил он. — Мы вообще часто ссорились. Но тут дошло до того, что он врезал мне по уху!

— Все в семьях ссорятся время от времени, — глубокомысленно заметил я.

— Нет, у нас с отцом не так... Мы никогда не могли поговорить спокойно, хотя и были похожи. Он не соглашался со мной, ну а я — с ним, потому что хотел быть как он.

— Наверное, отцам и детям довольно трудно находить общий язык, — я словно бы размышлял вслух. — Это же так по-нашему: набычиться и отстаивать свое мнение до последнего. Ну, знаешь, как два быка... — Мне легко давались такие слова, за ними ничего не стояло, ведь я же не знал своего отца.

— Ты не понимаешь, — поморщился Рикс. — Наш последний разговор получился злым и жестким, а в следующий раз я увидел его уже мертвым. Мы не договорили. А ведь я хотел сказать ему, что он прав. Теперь я даже не помню, почему мы спорили тогда. И я все время мысленно разговариваю с ним, подбираю слова, привожу доводы, все хочу закончить тот разговор, а он ведь теперь никогда не закончится.

— Ну почему же? Договорите в другом мире, когда ваши духи встретятся снова.

Рикс резко повернулся ко мне.

— Ты на самом деле веришь в эту чушь?

Я так удивился, что споткнулся на ровном месте.

— Конечно, верю! А как может быть иначе?

— Кельтилл умер, Айнвар. От него ничего не осталось. Его нет нигде. Словно и не было. Он лежал в холодной канаве, и всю грудь заливала кровь. Это был уже не мой отец, а кусок мертвого мяса! Я кричал, звал его, и все напрасно. Он просто исчез, словно никогда и не жил на свете. Никто не смотрел на меня из Потустороннего мира! Если бы он оказался там, неужто не ответил бы мне хоть как-нибудь? Знаешь, он многое мог, мой отец. А тут — ничего! Совсем ничего! Вот в тот день я и понял: когда ты умираешь, ничего не остается. Нет никакого продолжения, никакого другого мира. Ты просто живешь, а потом умираешь, и всё!

Глубина его горя потрясла меня, зато теперь я лучше понимал, почему он так решительно будет стараться воплотить в жизнь мечту своего отца.

Мне вспомнилась Брига, как безутешно она рыдала по своему брату, принесенному в жертву. Хотя здесь, конечно, все обстояло иначе. Впервые сталкиваясь с такой болью, я почувствовал себя несчастным. Меня учили, что живые и мертвые — это часть единого потока жизни, что со смертью ничего не кончается, но я не знал, как мне передать свою веру другу, ведь это не чаша с вином. Нет, надо поскорее вернуться в Рощу, закончить свое образование и стать, наконец, по-настоящему мудрым, чтобы утешить Бригу и помочь Риксу. Но сначала нужно выполнить поручение наставника и кое-чему подучиться.

Перед тем как пересечь границы Провинции, мы посетили племя габалов в их гористых землях. Старый главный друид габалов выглядел крайне смущенным. Он с неохотой отвел меня в рощу, и я внутренне ахнул: от рощи остались жалкие остатки. Немногие уцелевшие деревья торчали, словно поломанные зубы.

— Что здесь случилось? — с изумлением спросил я, глядя на огромные пни.

— Люди вырубают деревья. На дрова. — Друид старался не встречаться со мной глазами.

— Да как они смеют?! — воскликнул я

— Айнвар, здесь больше не поклоняются прежним богам. У некоторых в домах стоят даже глиняные римские божки в стенных нишах, — с горечью ответил друид. — Они делают колбасу из крови жертвенных животных. И сколько бы я не говорил, что эта кровь — для