Северная Корея: вчера и сегодня - Андрей Ланьков

При рассмотрении состава сформированного в 1961 г. руководства следует обратить внимание также на то, что в нем по сравнению с 1956 г. существенно (с 23 до 40) увеличилось количество тех членов ЦК, которые в нашей таблице отнесены к графе «Прочие, неизвестно». Многие из этих «других» были молодыми или сравнительно молодыми технократами, выдвинувшимися в период послевоенного восстановления северокорейской экономики, обязанными своим возвышением именно Ким Ир Сену и преданными лично ему.

***

Установление режима личной власти Ким Ир Сена в Северной Корее заняло немногим менее 15 лет. Первоначально сам Ким Ир Сен по влиянию существенно уступал многим коммунистическим лидерам, а возглавляемая им партизанская группировка была самой слабой. Однако то обстоятельство, что именно он был избран советскими властями на роль северокорейского лидера, определило его успех.

На первом этапе борьбы консолидации режима (от создания Северокорейского бюро Компартии Кореи в октябре 1945 г. и до слияния Трудовых партий Севера и Юга в июне 1949 г.) основные решения принимались советскими военными властями, а Ким Ир Сен был их достаточно послушным орудием. Главной целью довольно сложных маневров, предпринимавшихся в тот период, было создание единой общекорейской коммунистической партии, которая контролировалась бы Ким Ир Сеном и, через него, советскими властями. С этой целью советская администрация постаралась ограничить влияние как яньаньских коммунистов, так и местных подпольщиков. В результате к концу 1940-х гг. в Северной Корее возникло примерное равновесие сил между четырьмя основными фракциями ТПК, а сам Ким Ир Сен превратился в бесспорного лидера режима.

На втором этапе (от начала Корейской войны в июне 1950 г. и до завершения чисток в 1960–1961 гг.), Ким Ир Сен — сначала робко, а потом все решительнее и решительнее — стал дистанцироваться от советской политики и советских интересов, и вести свою собственную политическую игру. В борьбе за консолидацию режима он опирался на бывших маньчжурских партизан, которые были связаны с ним как узами личной преданности, так и политическими интересами.

В 1950–1953 гг. Ким Ир Сен осторожно устранил нескольких наиболее опасных представителей советской и яньаньской фракций. Однако основные его усилия были направлены на подготовку удара против третьей — внутренней — фракции, которая не имела зарубежных покровителей, и в силу этого была особо уязвима. В 1953–1955 гг. внутренняя фракция была разгромлена: ее лидеры были убиты, а большинство их сторонников оказалось в тюрьмах или потеряло всякое влияние. При этом Ким Ир Сен и его окружение, ловко используя фракционные распри, добились поддержки или благожелательного нейтралитета со стороны как яньаньской, так и советской фракций.

Параллельно Ким Ир Сен начал выходить из под советского влияния, что в условиях развертывающейся десталинизации было понятно и (с его точки зрения) вполне разумно. В 1955 г. Ким Ир Сен предпринял краткую атаку на советских корейцев, которых он, повидимому, считал следующей жертвой. Однако вскоре Ким Ир Сену самому пришлось обороняться: в 1956 г. яньаньская фракция попыталась добиться его устранения. Выступление яньаньцев (и некоторых лидеров советских корейцев), известное как «августовский инцидент», окончилось их сокрушительным поражением и стало сигналом к началу наступления на яньаньскую фракцию, в целом ликвидированную в 1957–1959 гг. За этим последовала и окончательная ликвидация советской фракции, большинство деятелей которой было вынуждено вернуться в СССР.

Таким образом, к началу шестидесятых годов процесс консолидации власти был завершен. К тому времени не только окончательно утвердилась система единоличной власти Ким Ир Сена, но и произошли серьезные изменения во внутренней и внешней политике страны. В культуре, экономике, государственном управлении произошел отход от рабского копирования советских образцов, началось проведение линии «чучхе» (да и само это слово впервые стало активно использоваться именно тогда), постоянное подчеркивание превосходства всего корейского над всем иностранным. Заметно более независимой стала и внешняя политика: из былого послушного советского сателлита Северная Корея превратилась в страну, более или менее ловко лавирующую между СССР и Китаем и старающуюся использовать себе на благо противоречия этих двух гигантов. Одновременно произошло существенное ужесточение режима, урезание и без того почти символических свобод, которыми пользовались северокорейцы в пятидесятые годы. Все эти перемены стали возможными только после уничтожения фракций и во многом были результатом этого процесса.

7. ХО ГА И: ОЧЕРК ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Как известно, огромную роль в создании северокорейского государства и в его истории в 40-50-е годы сыграли многочисленные советские корейцы, которые были направлены в Северную Корею после Освобождения советскими властями. Среди этих людей в первые послевоенные годы совершенно особое место занимал Хо Га И (Хегай Алексей Иванович), которого по праву считали наиболее влиятельным среди всех находившихся в Северной Корее советских корейцев. Хо Га И до своего прибытия в Корею занимал в Советском Союзе довольно крупные посты и в силу этого обладал большим опытом административной деятельности, особенно в области партийной работы. Этот опыт выделял его как среди советских корейцев, подавляющее большинство которых в Советском Союзе работало школьными учителями, так и среди представителей других фракций — партизанской, яньаньской и внутренней, которые в большинстве своем тоже не имели никакого опыта государственного строительства. Это позволило ему стать «главным архитектором» Трудовой Партии Кореи, фактическим создателем ее аппарата. Излишне говорить, что после гибели А. И. Хегая все его заслуги северокорейская пропаганда приписала Ким Ир Сену.

В ходе своих работ по изучению истории Северной Кореи в 40-50-е годы автор данной статьи собрал довольно много материалов о тех советских корейцах, кто в свое время работал в Северной Корее, в том числе и о Хо Га И. В основном это записи интервью с живущими ныне в Советском Союзе активными участниками тех событий или их родственниками. Человеческая память, увы, не надежна, поэтому те или иные неточности в этих интервью неизбежны. Большой удачей для автора стала возможность использовать некоторые документы из личного архива Хо Га И, сохранившиеся в семье его сына Игоря Хегая. Однако со временем, когда документы, хранящиеся ныне в архивах Москвы и Пхеньяна, станут доступны историкам, многие из данных удастся уточнить. В то же самое время время я надеюсь, что в собранных материалах есть немало интересных деталей, многие из которых не нашли своего отражения в официальных документах.

Здесь мне хотелось бы остановиться в первую очередь не на политической деятельности А. И. Хегая, а на его личной биографии, которая недостаточно хорошо известна историкам. По понятным причинам, особое внимание в настоящей статье уделяется жизни Хо Га И до его отъезда в Северную Корею.

Автор выражает свою благодарность всем тем, кто согласился побеседовать с ним, поделиться воспоминаниями или предоставить необходимые материалы. В первую очередь хотелось бы поблагодарить семью Хо Га И (дочерей Маю и Лиру и сына Игоря), а также Кан Сан Хо. [232]

***

Алексей Иванович Хегай родился в Хабаровске 18 марта 1908 года. В отличие от большинства российских корейцев, которые имели два имени: православное русское и традиционное корейское, у А. И. Хегая, видимо, не было корейского имени. Имя Хо Га И, под которым он вошел в историю, явно является ничем иным как транскрипцией руссифицированного варианта его фамилии. Когда на рубеже веков на земли российского Дальнего Востока устремился поток корейских иммигрантов, российские чиновники, в обязанности которых входила регистрация новоприбывших, часто «удлиняли» односложные корейские фамилии. Такие, обычные в Корее, фамилии как Хо, Чо, Ю, О казались им «слишком короткими», так что чиновники добавляли к этим фамилиям суффикс «-гай» (возможно, от корейского «га» — «семья»?). Так появились «русско-корейские фамилии» типа Хегай, Тягай, Югай, Огай, которые и поныне носит немалая часть корейцев бывшего СССР.

Отец А. И. Хегая работал учителем в одной из корейских школ Хабаровска. Мальчик рано осиротел: в 1911 г. умерла его мать, а через несколько месяцев покончил с собой и отец, поэтому воспитанием А. И. Хегая и его брата занялся их дядя. Семья нуждалась, и А. И. Хегай был вынужден рано пойти работать. Он продавал газеты, работал в парикмахерской, был поденщиком. Вдобавок ко всему, детство Хегая прошло в обстановке гражданской войны, которая на советском Дальнем Востоке была особо продолжительной и затянулась до 1922 года. Тем не менее, А. И. Хегай, несмотря на все трудности, сумел получить школьное образование. [233] По-видимому, уже в эти годы мальчик пристрастился к книгам. Впоследствии у А. И. Хегая всегда была большая библиотека, его начитанность отмечается многими из работавших с ним людей.